Доброволец "заразного фронта"

Рижанин Антон Мозалевский, несмотря на свои 34 года, доктор опытный. Несколько лет был семейным врачом в Елгаве, параллельно дежурил на скорой. Волонтером помогал уже жителям Филиппин, пострадавшим от тайфуна, работал в Индии. Последние 2,5 года учился в Мадриде, теперь переезжает работать в Копенгаген во Всемирную организации здравоохранения. Последняя запись в его резюме: работа в Сьерра-Леоне, борьба с эпидемией Эбола. Домой он заскочил всего на три новогодних дня, но выкроил время для интервью «Вестям Сегодня».

Правила безопасности

...Врачи говорят, что работу на скорой бросить сложно - потребность в адреналине, в быстром принятии решений и уверенных действиях не отпускают человека. Но Антон по сути своей еще и просветитель. Потому параллельно с основной работой интересовался социологией, тем, насколько связаны между собой общественный уклад и здоровье человека. В итоге поехал изучать эпидемиологию инфекционных заболеваний в Национальный испанский центр эпидемиологии по европейской спецпрограмме. Окончил ее как раз в разгар эпидемии лихорадки Эбола...

В Сьерра-Леоне он отработал пять недель в конце сентября - начале октября прошлого года. Зарплаты за это не получал никакой - волонтерам оплачивают только дорогу и проживание. Ехать, признается, не боялся, поскольку знал: если строго соблюдать правила, риск инфицирования близок к нулю.

Хотя отсюда и стресс: нужно все время быть начеку, постоянно помнить об опасности, о соблюдении правил - никаких рукопожатий, минимум физических контактов, к подозреваемому в заболевании подходить без защитного костюма не ближе чем на два метра. Можно входить в помещение, где лежал заболевший, но нельзя ни к чему прикасаться, нельзя садиться, потому что, случайно коснувшись инфекционного материала, можно невзначай почесать глаза, и тогда... Он до сих пор не протягивает руку первым - рефлекс, выработанный там, в Сьерра-Леоне.

Если читать только Интернет, то ощущение такое, что СПИД, свиной грипп, потом птичий, теперь лихорадка Эбола - загадочные заболевания, которые спонтанно появляются, косят землян, потом так же неожиданно исчезают. Появилась даже гипотеза о том, что это искусственные вирусы, выпущенные из секретных лабораторий. После всего увиденного в Сьерра-Леоне Антон даже рассуждения об этом считает кощунственными.

Берег невезения

- Я ведь знаю, как и почему это начиналось, развивалось, распространялось, - говорит он. - Лихорадка Эбола была открыта в 1976 году. Тогда ее вспышки фиксировали в Уганде, Заире, Танзании. В изолированных деревнях, откуда люди не перемещаются по территории так свободно, как в Западной Африке, - поэтому болезнь не пошла дальше. И сегодня говорить о всеафриканской эпидемии некорректно - эпидемия не имеет отношения ни к Южной Африке, ни к Северной.

Нынешняя вспышка - это сумма неблагоприятных факторов. Во-первых, она появилась на стыке трех беднейших государств - Сьерра-Леоне, Гвинеи и Либерии, где не существует границ, не действует карантин, люди беспрепятственно перемещаются, навещают родственников. Во-вторых, первые несколько месяцев врачи не могли распознать вирус, принимая его то за малярию, то за холеру, то за другие схожие на Эбола вирусы, коих в Африке полно.

Когда установили, что это Эбола, выяснилось, что местная система здравоохранения - точнее, почти полное ее отсутствие - с заразой бороться не способна. Нам даже трудно себе представить, в каких санитарных условиях живут люди там, в условиях какой скученности - по 30 человек в одном доме. Без воды, без электричества...

Третья особенность Западной Африки: похоронные ритуалы являются там важной частью культуры. Когда человек умирает, все родственники должны присутствовать на похоронах, соблюдать ритуальные омовения, прикасаться к покойному... Это часть образа жизни, втолковать людям, что они сами способствуют таким образом распространению вируса, все равно что толковать с первобытными кроманьонцами о строении атома. Были случаи, когда после похорон вождя через две недели заболевали полсотни жителей деревни.

Бояться надо грамотно

- При заражении нынешним типом вируса в среднем умирают 70 процентов людей - но это в Африке. Тут все зависит от обстоятельств, - говорит Антон. - Среди медработников, заразившихся и эвакуированных в Европу, смертность составляет 10 процентов. То есть выживают почти все, потому что, во-первых, вовремя получают поддерживающее лечение, во-вторых, у них изначально более крепкий иммунитет. Но в Сьерра-Леоне, если человек заболел, он просто лежит и... все. Если повезет, его доставят в центр лечения, где поставят систему. Но никакой интенсивной терапии, никакой палаты реанимации. Она там на всю страну, может быть, одна.

Это когда мы месяцами по своим телевизорам наблюдаем корчащихся в муках африканцев, лихорадка Эбола кажется непобедимой. На самом деле соблюдение элементарных мер предосторожности если и не убивает ее в зародыше, но предотвращает массовое заражение. Антон объясняет, что вирус не передается подобно гриппу воздушно-капельным путем. Не передается при обыкновенном разговоре. Заразиться можно только при физическом контакте с инфекционным материалом. Причем на начальной стадии, когда концентрация вируса в крови больного еще невелика, он не заразен. Другое дело - ярко выраженные симптомы болезни: рвота, кровотечение, понос... Потом человек впадает в состояние комы, у него начинается внутреннее кровотечение. Тогда все выделения больного - слезы, пот, слюна - становятся источником вируса.

Не умереть, а победить

Международные организации, работающие в Западной Африке, за эти месяцы многое поняли о местной специфике и многому научились. К борьбе с эпидемией в помощь медикам привлекли антропологов, социологов. В просвещении местных жителей задействовали религиозных лидеров. Те стали разъяснять, что в чрезвычайной ситуации ряд ритуалов можно отменить, что родственникам необязательно присутствовать на похоронах, что лучше молиться за умершего - это будет равносильно личному присутствию.

В этой просветительской работе и принимал участие Антон Мозалевский: сопровождал бригады скорых на выезды, учил их предохраняться от вируса при контактах с больными, работал с базами данных, ездил по деревням, выявлял контакты заболевших, устанавливал круг общения, обучал этому местных волонтеров, объяснял им правила профилактики. Спасибо англосаксам - государственным языком этой бывшей британской колонии остается английский, и проблем с пониманием не возникало.

- Население Сьерра-Леоне - свыше 6 миллионов человек, но по размеру она меньше Латвии, - рассказывает Антон. - Тропический климат, много лесов, горы. Страна на берегу океана - казалось бы, райское место, да еще алмазы, разные полезные ископаемые. И при этом - беднейшая в мире. В Индии, к примеру, есть богатые, есть бедные и есть средний класс, а в Сьерра-Леоне - все бедные. Но перед лицом смертельной опасности видно, как нация сплачивается буквально на глазах. Закрыты школы, университеты, все живут в режиме экстренной мобилизации, все усилия людей направлены на победу. И это настроение и в меня вселило оптимизм: они обязательно выиграют эту войну с лихорадкой, несмотря на отсутствие знаний и элементарные просчеты, которые совершают - но совершают все реже!

Карантин: просто и эффективно

- Как они вначале понимали карантин? - приводит пример Антон. - Полиция или армейские подразделения окружали дом, из которого забрали тяжело больного лихорадкой человека. И ждали, пока заболеет еще кто-то из десятков оставшихся там родственников. Естественно, шла цепная реакция, болезнь ширилась. Логично же: человек заболевает - родственники начинают за ним ухаживать.

Но карантин на самом деле - это усиленное наблюдение за остающимися в доме родственниками. Инкубационный период (то есть момент от инфицирования до появления симптомов) длится от трех до 21 дня, но в среднем это 7-10 дней. Если у человека был контакт с больным и он заразился, то в 90 процентах случаев он заболеет в течение определенного срока. И значит, в течение трех недель нужно внимательно следить за состоянием человека, бывшего в контакте с больным. Начальные симптомы похожи на грипп - высокая температура, слабость, головные боли. На ранней стадии заболевания человек не заразен, поэтому его нужно вовремя изолировать от остальных, чтобы не позволить Эболе распространяться.

Многие вещи там исполняли чисто формально, не задумываясь об их смысле. На всех дорогах, к примеру, стояли блокпосты, которые окружали карантинные зоны, но из-за коррупции они были «дырявыми» - заплатит человек пять долларов и едет куда хочет. Конечно, до сих пор и случаи коррупции есть, и люди по ночам тайком хоронят умерших родственников - боятся, что приедет бригада в скафандрах, увезет его неизвестно куда. А зачем и почему - не все ж еще понимают. Для них это как нашествие марсиан. И платят за это непонимание своими жизнями. Хотя чем раньше обнаруживается болезнь, тем больше шансов излечить человека.

Сейчас жителей Сьерра-Леоне, не охваченных вниманием международных организаций, остается все меньше. Строятся больницы, завозится оборудование - а ведь в начале эпидемии у местного медперсонала даже перчаток не было. «Я считаю, что ситуация стабилизируется, через полгода уже все районы страны будут под контролем. В соседних Гвинее и Либерии уже нет новых случаев заболевания», - заключает Антон.

Африка становится ближе...

Волонтеры из разных международных миссий работают сегодня в разных точках планеты там, где людям помощь нужнее всего. Как правило, они из Европы, США, Австралии. Из стран, которые принято называть первым миром, золотым миллиардом, которые является предметом зависти - а часто и ненависти - остального человечества. Но будем откровенны: Латвия пока еще в этом первом мире - только одной ногой. Наши люди не умеют помогать другим, а часто даже не понимают, зачем это делать. Неслучайно Антон в Сьерра-Леоне был единственным латвийцем.

- А для американцев, англичан, австралийцев, испанцев это норма, элемент гражданской культуры: помогать более слабым, делиться своим благополучием, - рассказывает Мозалевский. - Помощь там действительно нужна, нужны эксперты - обычных волонтеров можно и там найти, но их же должен кто-то обучать. И потом, в глобальном мире особенно хорошо видно, что чужого горя не бывает. От Либерии до Латвии несколько часов лета - и где гарантия, что больной лихорадкой не прилетит к нам. И тогда их проблема станет нашей. Зачем же ждать ее здесь? Понятия «близко» и «далеко» теперь весьма относительны...

...Теперь Антон будет заниматься в ВОЗ проблемой вирусного гепатита в странах Центральной и Восточной Европы и Средней Азии. Для нас эти болезни, что для Сьерра-Леоне лихорадка Эбола. Говорит, очень интересная работа. Для поддержания врачебной формы будет продолжать ездить волонтером туда, где труднее всего. А Латвия, выходит, недосчитается еще одного хорошего врача...

- Во-первых, в Латвии достаточно хороших врачей, - отвечает он. - У нас проблема не с врачами, а с организацией здравоохранения, в Риге их слишком много, а в той же Латгалии - нехватка. И во-вторых, я совершенно не исключаю возвращения на родину. У меня сохраняются крепкие связи с Латвией, здесь большая часть моей семьи, моих друзей, я чувствую свою сопричастность к здешней жизни. Могу, как раньше, работать семейным врачом. Если начнут серьезно реорганизовывать систему здравоохранения и понадобятся опытные специалисты, смогу помочь. А параллельно можно дежурить на скорой помощи и время от времени ездить в какие-то международные миссии. Как же без этого?

Источник:vesti.lv