Насколько стоит доверять "процессу доверия"?

Предполагается, что для нормализации межкорейских отношений и подготовки будущего объединения два корейских государства шаг за шагом будут осуществлять меры, которые должны восстановить доверие, а возникшее доверие поможет организации и расширению сотрудничества во многих областях, начиная с экономики.

Для современной ситуации укрепление доверия действительно важно, в первую очередь, с точки зрения преодоления подозрений и заблуждений, каковые могут стать причиной «случайной войны». Мы не раз об этом писали, затрагивая тему иррациональных факторов. Доверие - это то, что делает переговоры возможными, потому что без него в любой, даже самой искренней, попытке установить контакт или добиться консенсуса будут искать скрытый смысл и подвох. А когда не найдут, решат, что это особо хитрый план, который безусловно нужно отвергнуть.

Теория «мер укрепления доверия» развита достаточно хорошо, и автору хочется привести ее основные постулаты хотя бы для того, чтобы аудитория могла оценить последующее соотношение слов и дел:

Установление доверия - это не игра с нулевой суммой, а процесс, в котором выигрывают обе стороны.
Региональные нормы и особенности должны учитываться.
Доверие создает не столько новые институты, сколько фундаменты для их работы и блоки, способные предотвратить распад взаимоотношений. Процесс при этом часто бывает важнее, чем итоговый результат.
Цели должны быть точно и ясно определены и отличаться реалистичным и прагматичным подходом. Долгосрочная программа может быть претворена в жизнь только при неизменном политическом курсе в течение длительного времени.

Соответственно, конкретные методы установления доверия, построенные на влиянии на выбор партнера строятся на:

Развитии чувства общности, понимания того, что безопасность есть наше общее дело - через построение взаимопонимания и признания за каждым своих интересов и права на их осуществление;
Ориентацией на то, что произойдет после следующего шага - через всестороннее развитие мер укрепления доверия и системы постоянных контактов, поддерживающих диалог;
Фокус на то, что реально достижимо, затем - постепенное расширение масштаба достигаемых результатов - через построение работающих механизмов сотрудничества как «вырабатывания привычки к совместным действиям от простого к сложному и от меньшего к большему».

Однако надо отметить, что восстановление доверия - процесс более сложный, чем кажется. Во-первых, образ врага легко пускает корни. Во-вторых, психологически очень трудно положить свое оружие на землю, не имея четких гарантий того, что противник не воспользуется твоим прекраснодушием. В-третьих, срабатывает фактор обманутых ожиданий, связанный с представлением о том, что восстановление доверия - процесс такой же быстрый, как его утрата. Плюс - характерная привычка как северных, так и южных корейцев принимать уступки за слабость и немедленно начинать увеличивать давление, рискуя перегнуть палку и добиться обратного эффекта.

Итак, установление доверия требует действий от обеих сторон. Ради установления взаимного доверия каждая сторона должна от чего-то отказаться и чем-то пожертвовать. Это должна быть не «пустая позиция» (заранее включенная в процесс торговли для того, чтобы потом ее сбросить) и не заведомый блеф, а нечто, что действительно способно убедить другую сторону в искренности намерений. И если мы посмотрим под данным углом зрения на межкорейскую ситуацию, то увидим, что разговоры о необходимости искренности касаются исключительно Севера. Это он должен меняться, это он должен идти на уступки, причем желательно совершая необратимые действия.

В разговорах с южнокорейскими коллегами я неоднократно задавал вопрос: «На что вы готовы пойти, чтобы завоевать доверие, чем пожертвовать?» Адекватного ответа, как правило, нет. А между тем Юг может сделать довольно много хотя бы для первого шага. Я не говорю об отмене антисеверокорейских санкций 24 мая 2010 года, потому что для этого требуется серьезный повод наподобие обнаружения доказательств, после которых выяснится, что Северная Корея не была причастна к потоплению корвета «Чхонан». Но давайте обратим внимание на то, что сорвало последнюю по времени попытку установления диалога на высоком уровне.

В последний день Азиатских игр 4 октября 2014 г. на Юг приехала северокорейская делегация, в состав которой, в частности, входило третье или четвертое лицо в северокорейской иерархии. Такой визит был очень большим потенциальным шагом вперед с целью достижения консенсуса. При этом северяне не выдвигали каких-либо условий, которые могли быть расценены, как унизительные. Не было, например, требований немедленно вывести из страны американские войска или разорвать военное сотрудничество, с которыми Пхеньян выступает в период обострений или в ответ на требования Сеула о немедленной денуклеаризации. Делегаты лишь просили Сеул решить проблему с листовками, которая на самом деле решается легко. В ситуациях, когда это было нужно, или когда руководство РК действительно боялось, что в ответ на запуски воздушных шаров Пхеньян даст вооруженный ответ. «Гражданских активистов» не пускали в закрытые зоны, откуда они обычно производили запуск листовок, особо одиозных личностей пытались даже преследовать по закону, благо для этого есть вполне легальное основание.

Но нет, внезапно выяснилось, что Южная Корея - свободная страна, и власти не могут взять и запретить запускать листовки. В результате, хотя акция была частично сорвана местными жителями, не пожелавшими быть заложниками в чужих политических играх, многообещающая попытка диалога сорвалась.

Другой момент - это прошедшие осенью 2014 г. маневры «Хогук». О том, что маневры являются репетицией полномасштабной войны с Северной Кореей, было сказано открыто. И хотя масштаб маневров был будто бы обусловлен ответом на аналогичную северокорейскую активность, достаточно посмотреть новостные ленты, чтобы убедиться в том, что никаких крупномасштабных маневров в недавнее время Северная Корея не проводила. Судя по периодическим утечкам из Минобороны РК, захват Пхеньяна на ежегодных маневрах отрабатывают с 2012 года. При этом в маневрах участвуют корабли и самолеты, способные нести ЯО. Варианты его использования также отрабатываются в ходе учений. И если, как некоторые западники, использовать термин «ядерный шантаж», то к данным учениям РК он тоже применим.

Вообще, если сравнить военную активность двух Корей, то по количеству военных учений в год (включая те, которые разворачиваются в районе границы между этими странами и всякий раз воспринимаются Севером как возможное вторжение) Юг существенно опережает Север. Помимо этого РК закупает новые вооружения, включая минные разградители и авиабомбы для поражения глубоких бункеров. Такие виды вооружения явно не предназначены для оборонительной войны.

Некоторое сокращение масштабов основных военных учений в августе 2013 и в феврале-марте 2014 г. заслуживает внимания, но в целом военная активность союзников вызвала неодобрительную реакцию со стороны окружающих стран. «Мы уже неоднократно указывали на то, что наращивание в Северо-Восточной Азии военной активности, далеко выходящей за рамки существующих угроз, не только не способствует оздоровлению обстановки, но и чревато серьезными последствиями для мира и стабильности в регионе», - говорится в официальном заявлении МИД России. Ранее и Китай неоднократно выступал с заявлениями, призывая Юг и Север к сдержанности, а Сеул и Вашингтон - к снижению демонстрации «военных мускулов» в регионе.

Затем можно отметить то, как РК и Соединенные Штаты требуют от Севера «реальных шагов к денуклеаризации», но при этом отказываются конкретизировать эти шаги. «Они сами знают, что должны делать». На это накладывается максимально расширительное толкование санкций, целью которого является лишение КНДР доступа к иностранной валюте. Для укрепления международной изоляции страны используется и вопрос о правах человека. И здесь нельзя не отметить то, как ретиво Сеул поддерживает идею передачи в Международный уголовный суд надуманного и тенденциозного доклада, который мы не раз разбирали (далее идет ссылка на статью Асмолова Новый шаг в дискредитации правозащитной деятельности).

Конечно, откровенного раздувания напряженности сегодня нет - есть довольно противоречивый процесс, в котором с каждой стороны есть и желающие обострения ситуации, и те, кто хотел бы межкорейского сближения. Но пока и процесс установления доверия выглядит как игра в одни ворота. Сеул ждет от Пхеньяна каких-то действий, но при этом, когда Пхеньян предпринимает их, объявляется, что это не искренность, а дипломатическая игра, призванная ввести Сеул в заблуждение. С начала 2014 г. только министр объединения РК Ю Гиль Чжэ минимум 13 раз заявлял, что «мы не верим северокорейским предложениям и обещаниям».

При этом официальный Сеул если и пытается двигаться навстречу, то делает это довольно медленно, не желая ликвидировать те раздражители, которые вызывают резкую негативную реакцию Пхеньяна и торпедируют возможный процесс переговоров.

Можно отметить и то, что «процесс доверия» пока еще не является разработанной дорожной картой. Скорее это - набор недостаточно проработанных лозунгов, а развернутых рекомендаций о том, как именно надо строить доверие и в чем оно заключается, нет.

Нет, например, понимания того, какие межкорейские документы должны быть основой сотрудничества. РК упирает на Соглашение 1991 г., но при этом игнорируются и документы более раннего (1972), и более позднего (2000 и 2007) времени, хотя теоретически итоги саммитов руководства Севера и Юга как минимум не были дезавуированы южнокорейской стороной. КНДР же советует выполнить предыдущие двусторонние договоренности, включая соглашение, подписанное в 2000 г., а также предпринять шаги, направленные на снижение военной напряженности.

Конечно, мы понимаем, что одно дело - говорить о необходимости доверия, и совсем другое - действительно что-то делать в этом направлении. Лишний раз нам стоит напомнить, что при всем желании запустить работающую систему межкорейского взаимодействия, Пак Кын Хе не полностью самостоятельна как во внешней, так и во внутренней политике. Южная Корея является союзником США и зачастую голосует так, как этого требует «сюзерен», присоединяясь к другим представителям одного с ним лагеря. В этом контексте межкорейское доверие противоречит планам тех, кто хотел бы видеть КНДР плотно сидящей в нише «угрозы миру», которая оправдывает соответствующую активность США и их сателлитов.

При этом Пак Кын Хе недостаточно прочно сидит в кресле президента, чтобы проводить настолько радикальные и решительные меры, не рискуя «раскачивать лодку». Президент вынуждена учитывать свое неустойчивое положение между левыми и правыми. Для одних она недостаточно жестка, а для других, - дочь диктатора Пак Чжон Хи, который в умах левых прочно занимает нишу аналога Сталина.

А потому, мы, с одной стороны, должны приветствовать попытки растопить лед недоверия, но с другой, отделять заявления от реальных шагов и по возможности подталкивать ситуацию так, чтобы обе стороны двигались навстречу друг другу во имя снижения региональной напряженности.

Источник:ru.journal-neo.org