Крепкий рубль правительству не нужен

Как известно, экспортёрам российской продукции, главным образом сырья, действительно невыгоден сильный рубль, поскольку они получают выручку в долларах. С другой стороны, рядовым российским потребителям не надо долго объяснять, что ослабление рубля приводит к удорожанию товаров, главным образом, импортных, которыми забиты все магазины.

Почему возник такой дисбаланс между интересами производителей и потребителей, и можно ли его исправить?

— Специфика России в том, что экономика сильно обобществлена, — говорит директор по связям с общественностью финансовой группы «Калита-Финанс» Алексей Вязовский. — 60% ВВП страны дают предприятия государственного сектора. Они, соответственно, главные наполнители бюджета. Почти половина доходов бюджета — выручка от продажи углеводородов, которая осуществляется, как мы помним, в основном госкомпаниями. Соответственно, когда доллар дешевеет всего на один рубль, из бюджета вымывается 100 миллиардов рублей. Это такая формула бывшего замглавы Минэкономразвития Андрея Клепача.

Если бы это ещё компенсировалось ростом цен на нефть, потери для бюджета были бы не столь болезненны. Однако нефть, как мы видим, балансирует в районе 55 долларов за баррель. И хорошо ещё, что цена её не падает. Соответственно, при укреплении рубля доходы сокращаются, и бюджетополучателям достаётся меньше. Поэтому даже у крупных нефтегазовых компаний меньше возможностей развивать свои проекты, закупать новое оборудование и т. д.

«СП»: — Однако обычный россиянин заинтересован в укреплении рубля.

— Да, наша потребительская способность растёт, поскольку дешевеют импортные товары. В общем-то, в экономике всегда кто-то выигрывает, кто-то проигрывает. Сейчас проигрывают экспортёры. Но если посмотреть последние два года, то проигрывали как раз мы, простые потребители. С 2014 по 2016 год рубль упал к доллару в два раза. По сути, мы платили инфляционный налог. Поскольку в России примерно половина товаров — импортные. Именно они больше всего дорожали, когда падал рубль. Поэтому увеличивать этот «инфляционный налог» за счёт очередного ослабления рубля, я считаю, нельзя.

«СП»: — Будет ли дальше укрепляться рубль?

— У нас государство всегда больше заботиться о крупных источниках налогов, я имею в виду компании сырьевого сектора, чем об обычных налогоплательщиках. Именно поэтому монетаристские ведомства активно скупают валюту, чтобы предотвратить укрепление рубля. Сейчас это укрепление ещё идёт из-за сильного притока западного капитала. Это деньги финансовых спекулянтов, которые играют на разнице процентных ставок.

В России сегодня процентные ставки высокие, а в большинстве западных стран — низкие. Западные спекулянты конвертируют свои деньги в рубли и вкладывают в российские ценные бумаги под высокий процент. А если ещё застраховать риски, то получится очень выгодный бизнес. Это явление сейчас имеет массовый характер. Для экономики оно опасно тем, что данный тип денег — это горячие деньги, они мгновенно вводятся и так же мгновенно выводятся при изменении конъюнктуры. Так было в конце 2014 и 2015 годов, когда курс доллара «подпрыгивал» чуть ли не до 80 рублей. Ясно, что когда в экономике такая волатильность национальной валюты, никаких «длинных» инвестиций от серьёзных инвесторов не дождёшься. Будут только спекулянты, играющие на разнице процентных ставок.

«СП»: — И ничего нельзя сделать?

— С этой проблемой пытались бороться. Предлагалось ввести так называемый налог Джеймса Тобина, которым облагаются все спекулянты, желающие быстро вывести деньги из экономики. Но это не соответствует либеральной экономической политике нашего правительства, которая при этом сочетается с государственнической риторикой. Заложенная ещё во времена «кудриномики» модель продолжает действовать: оттоку и притоку капитала ничто не препятствует. А это и в дальнейшем чревато резкими колебаниями курса рубля.

Противники этой модели приводят в качестве примера разные страны, где налог на быстрый вывод капитала был введён и ничего страшного не произошло. Наоборот, немного отрезвили спекулянтов. Они стали более осторожны и реалистичны в своих операциях. Причём, ведь речь не идёт о запрете свободного движения капитала, как пытаются уверить либеральные финансисты. Речь идёт о том, чтобы заменить спекулянтов-трейдеров на долгосрочных инвесторов. Именно их должна привлекать наша экономика. И тогда курс рубля будет куда более стабильным.

— Я согласен с Ткачёвым, что укрепление рубля при ныне существующей экономической модели бьёт по нашей экономике, — говорит писатель, член федерального совета «Партии дела» Максим Калашников. — У нас стоимость кредитов в разы больше, чем у стран-конкурентов. И укрепление рубля на 20% приводит к тому, что страдает производство. Ещё бы ладно, если бы существовала политика протекционизма. Это могло бы снивелировать некоторые потери производителей от укрепления национальной валюты. Но этого нет.

Да, потребителю, особенно бедному, укрепление рубля выгодно. Обыватель хочет получать продукты подешевле и не обязательно качественные. И власть подыгрывает ему накануне выборов, давая возможность покупать импортные сыры из пальмового масла.

«СП»: — А те производители, которые ориентированы на внутренний российский рынок, заинтересованы в крепком рубле?

— У нас сейчас большинство промышленников работает и на внутренний, и на внешний рынок. С укреплением рубля себестоимость их продукции растёт. И они несут потери не только на внешнем рынке, но и на внутреннем. Это объясняется ещё и тем, что с момента распада СССР были разрушены многие производственные цепочки. Практически в любом производстве в России сейчас есть импортная составляющая. Поэтому необходимо вводить протекционистские барьеры, как это, кстати, собирается делать Дональд Трамп.

А пока у нас, скажем, владелец сыроварен Олег Сирота вынужден конкурировать с немецкими сыроварами, притом, что в Германии кредиты дают под ставку 1,5% годовых. В то время как российским производителям приходится брать кредиты в 8 и более раз дороже. Однако менять финансово-кредитную политику либеральный экономический блок не собирается.