Японский энергетический эксперимент

С момента катастрофического землетрясения у восточного побережья Японии прошло два с половиной года. 11.03.2011 мощное цунами обрушилось на восточное побережье острова Хонсю, причинило огромные разрушения и повлекло многочисленные человеческие жертвы. Были смыты с лица земли прибрежные города и автотрассы, в шести японских префектурах случились масштабные пожары, в том числе на нефтеперерабатывающих заводах и в хранилищах природного газа. Число погибших и пострадавших превысило десятки тысяч человек – и только благодаря высочайшей организованности японского общества, оперативности и профессионализму всех аварийных служб удалось избежать куда более страшной трагедии. Окажись на пути фатального цунами менее развитая страна, последствия катастрофы были бы сравнимы с землетрясением в Индийском океане в декабре 2004 года. Тогда число жертв превысило 300.000 человек, несколько стран Азиатско-Тихоокеанского региона были отброшены в развитии на десяток лет назад. В ряде провинций Индонезии и Мьянмы все последствия катастрофы 2004 года не устранены и поныне, а ведь прошло почти 10 лет.

Высокий уровень технологического развития страны способствует предотвращению одних опасностей, но порождает другие. Для Японии таковой стала техногенная авария на атомной электростанции Фукусима-1, инспирированная слепым ударом цунами. Сами реакторы были своевременно остановлены, но не удалось обеспечить электроэнергией остывающие радиоактивные сборки. Океанские волны разрушили линии электропередач и нарушили работу резервных генераторов. В результате произошла серия взрывов на всех трех рабочих блоках АЭС – 12, 14 и 15 марта. Операция по ликвидации фукусимской аварии не закончена и в октябре 2013, она чрезвычайно сложна ввиду проблем радиоактивного заражения местности, обеспечения надежной изоляции всех шести энергоблоков и сбережения здоровья самих ликвидаторов. Последовательные взрывы на АЭС Фукусима-1 было крайне тягостны и с эмоциональной точки зрения – самая развитая страна первого мира, в авральном режиме и с напряжением всех сил не может предотвратить аварийного развития событий на ядерном объекте. Эмоционально-экологические последствия этой аварии уже сказались на стратегии энергетического развития Страны Восходящего Солнца.

Япония исторически, географически и геологически бедна на энергоресурсы, их приходится экспортировать. До 60-ых годов XX века основным топливом японского экономического чуда был обыкновенный каменный уголь из Австралии и Индонезии. В 70-ых годах японские электростанции были переориентированы на углеводородное сырье – нефть и газ, ввозимые из стран Ближнего Востока. Топливные кризисы 1973 (очередная война Израиля с арабскими соседями) и 1979 (революция в Иране, ирано-иракская война) годов показали высокую степень уязвимости японской экономики от экспорта нефти. Было принято правительственное решение развивать энергетику по разным направлениям, для диверсификации рисков. Атомная энергетическая отрасль с 1973 года стала национальным стратегическим приоритетом Японии. Ей уделялось огромное внимание, особенно в плане эффективности вложений, безопасности реакторов и всей инфраструктуры. Память о Хиросиме и Нагасаки волей-неволей способствует серьезному отношению к мирному атому – Япония остается единственной страной, где атом жестоко показал свою военную ипостась. Старых ядерных объектов в стране не было вовсе, ведь проектирование и возведение АЭС началось менее 40 лет назад. К 2011 году в Японии действовало около пятидесяти атомных реакторов в составе 15 АЭС. Они вырабатывали примерно 25 % всей электроэнергии страны.

Трагедия Фукусимы привела к резкому, кардинальному изменению отношения японского общества к ядерной энергетике. До нее всего 15 % японцев полагали необходимым отказ от АЭС ввиду их потенциальной опасности, 61 % поддерживали развитие мирной ядерной программы. К лету 2011 года, когда было завершено отселение людей из 20-километровой зоны безопасности, когда кадры покинутых городов стали символом аварии, социологические цифры совершили предсказуемую рокировку. Теперь 70 % японских граждан с правом голоса категорически не приемлют атомные объекты на своей земле. В любом виде – будь это реакторы для выработки электроэнергии, или иноземные корабли с ядерными силовыми установками, вплоть до спутников с ядерной начинкой, пролетающих над архипелагом. Столь выраженный и стабильный негатив приходится учитывать политикам. А вопрос ядерной энергетики – всегда политический.

За два года с 2011 по 2013 все японские АЭС были постепенно остановлены, причины для их «заморозки» были официально разнообразны. Если Фукусима-1 была законсервирована «окончательно и навсегда» в связи с аварией, то остальные объекты атомной энергетики пребывают в статусе «планового ремонта», «регулярного техобслуживания» или «временной приостановки». Физически японские АЭС законсервированы и стабильны, они не дают стране ни одного киловатта. Нестабильность до недавнего времени заключалась в их будущем – пойдут ли власти страны на полный отказ от атомной энергии. И чего такой шаг будет стоить третьей по объему экономике мира.

Два «безъядерных года» в энергетике Японии удалось провести за счет наращивания экспорта сжиженного природного газа – практически на те самые 25 %, которые до того обеспечивал мирный атом, оказавшийся опасным и ненадежным. Рост экспорта СПГ в Японию совпал с увеличением его стоимости, причем именно для Японии он превышает среднемировой. За два года цена ввозимой в Японию тонны СПГ выросла уже на 30 % и сейчас больше европейского уровня в 1. 5, а американского – и вовсе в 3.5 раза. Возможностей увеличить выработку энергии на японских гидроэлектростанциях или путем форсирования возобновляемых источников энергии фактически нет. Начиная с 2012 года весь инновационный рост высокотехнологичной экономики Японии уходит в «газовый свисток». Объем ВВП колеблется около уровня 2010 года с погрешностью ± 2.5 %. Что объективно означает экономический спад и урезание жизненных стандартов, пусть и остающихся недосягаемой мечтой для большинства остального человечества. Пока недосягаемой.

Законсервировать ядерные объекты и полностью отказаться от атомной энергетики – решения разного порядка ответственности. Но их нельзя затягивать, т.к. неопределенность еще хуже. Нельзя оставлять 50 реакторов в нынешнем статусе – либо их следует полностью разбирать и деактивировать, либо предложить возобновление работы по усиленным стандартам безопасности. Экономические реалии такого выбора затмеваются социально-политическим обоснованием. Страх продолжения цепочки Хиросима-Нагасаки-Фукусима оказался в Японии сильнее опасений экономической стагнации и беспокойства о социальных трудностях.

В декабре 2012 года политическая власть в Японии вернулась в руки Либерально-демократической партии. Почти год ее высшее руководство избегало программных заявлений по поводу судьбы японской атомной программы. Авария на Фукусиме-1 произошла в годы пребывания у властных рычагов Демократической партии Японии, что весомо повлияло на мнение избирателей. Наконец в октябре 2013 года отношение правящей партии к энергетическому будущему страны озвучил Д. Коидзуми – бывший премьер-министр во время «тучных» 2001-2006 годов, один из популярнейших японских политиков современности.

Суть выступления Д. Коидзуми проста – Япония должна полностью и бесповоротно отказаться от мирного атома. Должна применить формулу «Не строить, не эксплуатировать, не планировать» не только к ядерному оружию, но и к ядерной энергетике. Должна демонтировать все имеющиеся атомные объекты, за исключением маломощных научных и медицинских реакторов. Должна полностью исключить даже потенциальную радиоактивную опасность для своих граждан и окружающей среды.

Вряд ли выступление Дзюнъитиро Коидзуми было пробным или прощупывающим, скорее оно означает окончательную смену энергетической стратегии Японии. Спорить с бывшим премьером не отважится ни один из действующих японских политиков, вне зависимости от партийной принадлежности. Остается внимательно наблюдать, как будет справляться безусловно развитая страна с последствиями эмоционально-политической перестройки энергетики. Высокая потребность Японии в экспорте углеводородного топлива очевидна уже сейчас, как и вероятная активность ее служб геологической разведки на сопредельном шельфе. Проще всего предрекать трудности третьей экономике мира ввиду принципиального запрета атомной энергетики – куда сложнее и почетнее извлечь из этого отказа конкретную пользу для собственной страны.
Даша Гасанова