Освобожденный из плена: Теперь точно пойду в ополчение (фото/видео)

Мероприятие готовилось почти неделю, и переговорный процесс явно шел со скрипом. Постоянно менялись и утрясались списки тех, кому должно повезти. Изначально собирались менять чуть ли не тысячу на 300, но к концу недели список существенно уменьшился. Как рассказал нам информатор, занимающийся этой гуманитарной акцией со стороны ДНР, как и во всех подобных мероприятиях самое сложное было обеспечить безопасность:

— Одно дело, когда размен идет на уровне командиров противостоящих соединений. Они все обсуждают сами, по мобильнику. И то, вечные накладки и стрельба. Здесь все было очень сложно. Скажу так — была вероятность очень серьезных провокаций с непредсказуемыми последствиями.

Не случайно, сам размен переносили несколько раз. И в ночь на пятницу мало кто верил, что все получится. Но миссия ОБСЕ, базирующаяся в одном из отелей Донецка, от своих машин далеко не отходила. Европейцы прогуливались в бронежилетах, на все вопросы отвечали уклончиво. В два часа ночи, во время, не очень подходящее для гуманитарной миссии, наша машина пристроилась в хвост колонны в середине которой ехал желтый рейсовый автобус. Даже табличку с номером маршрута забыли убрать. Конечный пункт движения, место обмена, похоже знают лишь несколько человек. Мы петляем по краям бывшей линии фронта, стоявшей здесь почти два месяца, все дальше и дальше углубляясь в нейтральную полосу шириной в пять километров. Местами прекрасная автострада крепко пострадала от мин и «Града». Протискиваемся мимо обломков взорванного моста — местный водитель скорбно кряхтит, но никак не комментирует. Мост взорвали в самые тяжелые дни обороны города — в начале июля.

Колонна встает, один из сопровождающих ополченцев просит всех погасить фары, прикрыть двери, чтобы в салонах не горел свет. Тягостный десяток минут стоим в полной темноте. Корреспонденты «КП» развлекаются «ночным» режимом в видеокамере — смутно видно, как какие-то силуэты вооруженных людей рассредотачиваются по зеленке вдоль обочин.

Где-то далеко слева от нас начинает рокотать артиллерия. А со стороны Константиновки показались огоньки фар, тьма раздвинулась и мы оказались на идеально прямом отрезке дороги. Справа и слева — поля. Две колонны разделяют всего пятьдесят метров. К нам идет мужчина в легкой светлой рубашке и светлых брюках, неуместных для наступившей осенней ночи. И эта одежда тоже не случайна. В руках у посредника папка с документами и икона. Но, за его спиной маячат три бойца спецназа СБУ и оператор с камерой.

Глава украинской переговорной группы Антитеррористического центра Юрий Тандит передает икону представительнице со стороны ДНР — Дарье. И отвечает на вопросы российских журналистов:

— Согласно договоренностям, заключенным в Минске, сегодня меняем две группы. С одной стороны 37 человек и с другой 37. Это разные люди, многие из тех, о ком просили близкие. Нам звонят каждый день и жены, и родители. Мы разыскиваем людей и хотим, как и заявлено в Минске, поменять всех на всех.

— Кого вы сегодня отдаете Донецку?

— Людей, которые находились в разных местах. Есть граждане Украины, есть россияне.

— Как идет взаимодействие по обмену?

— У нас нормальные взаимоотношения. Есть переговорный процесс, мы идем навстречу друг другу и выполняем то, что обещали.

— Почему все время переносится время обмена?

— Есть разные причины. Есть дополнительные списки, которые доходят до нас. И нам надо время, поэтому мы переносим обмен. Но сейчас дело пойдет очень быстро.

После коротких переговоров определяется порядок обмена. Из автобусов выводят по пять человек и «челноком» ведут от автобуса к автобусу. Первыми идут украинские солдаты. Они напряжены под прожекторами камер. Даже дойдя до своих, они все еще замкнуты и неразговорчивы.

— Рады, что нас освободили, что мы уже дома, — говорит один из освобожденных по-украински. — Хотя дом далеко, но все равно рады.

— Достаточно лояльно к нам относились, — отвечает на вопрос украинских журналистов другой боец. — Еда, питье, туалет регулярно. Раны были получены еще во время боевых действий.

Оба представиться не желают. А от украинского автобуса уже идут измученные люди в сторону ополченцев. Их, вооруженных, к слову на месте обмена не видно. Чтобы не накалять и без того нервно искрящий ночной воздух. А вот спецназ СБУ не стесняется демонстрировать полную и дорогую экипировку.

Женщина, из бывших заложников, смотрит на этих людей с ужасом:

— Надевали кулек на голову, душили, — говорит одна из освобожденных пленниц Алла Андреевна. — У меня сахарный диабет, а они меня в туалет не отпускали. Говорят, ты сепаратистка, мы тебя сейчас по минному полю пустим. Сейчас я счастлива. Мне Бог наверно жизнь вернул. Молилась, я много людям помогала, и Господь все-таки со мной был. И Россия-мать тоже с нами, как в гимне ДНР поется.

Сразу видно, женщина — активная. И взяли ее, конечно, не за участие в боевых действиях или незаконных вооруженных формированиях, а просто за идею. Или за инакомыслие. За участие в митингах могли взять — сотни людей были арестованы на Украине «русской весной». Пока, из жертв первой волны репрессий удалось обменять лишь Павла Губарева. Некоторые аресты и вовсе сложно объяснить. Немолодой невысокий мужик с бородой нервно курит сигарету. Он только что пришел с украинской стороны с очередной партией. Он точно не похож ни на идейного, ни на «боевика».

— Я охранником работал на автозаправке, — рассказывает Владимир Ольшанский. — На работе 6 июля и взяли. Скрутили, на голову мешок — и все. Сидел в харьковском СБУ. Никаких обвинений мне не предъявляли.

— Много там таких?

— Очень много. И избитые есть, и раненые.

— Вас пытали?

— Нет, в СБУ хорошо обращались.

Из украинского автобуса появляется очередной мужчина с черной бородой. Лицо его кажется знакомым.

— Вы, может, меня помните, — ловит взгляд Дмитрий Саитов. — 3 мая в Славянске освобождал людей вместе с Лукиным. Это было первое мое публичное выступление. После этого еще двоих сотрудников ОБСЕ освободил, лично довез до Донецка. Занимался всякими миротворческими делами. С Игорем Безлером познакомился, когда освобождали сотрудников СБУ Васющенко и Будика. Вел постоянно переговоры по телефону. Этого хватило, чтобы обвинить меня в связях с террористами.

— Сколько отсидели?

— 5 августа меня взяли в Харькове возле подъезда. Я к друзьям приехал. Скрутили меня, чехол на голову. Привезли, я так понимаю, в Краматорск, в здание ОБОП. Там держали трое суток, обвиняли в связях с террористами, с ДНР. Потом перевезли на открытую площадку, аэродром наверно. Там на цепи держали, в наручниках, под открытым небом. 11-го меня уже привезли в Харьков.

— К вам применялось какое-то физическое насилие?

— Да, узнал, что такое шомпол от автомата.

— Что они делали?

— Пытались… Заставить мочиться кровью, в общем. В милиции и ОБОПе старались синяки не оставлять. По голове били ладошками. Вывозили в поле расстреливать. Стреляли… Издевались просто.

— А что они хотели от вас?

— Признание, что я террорист.

Большинство задержанных пропадали из своих домов внезапно, без ордеров, судебных решений и прочих юридических прелюдий. Не очень понимая, что объявляя охоту на ведьм украинские силовики настраивают против себя людей, которых они собираются освобождать. Роман Абрамов до ареста об ЛНР даже и не думал.
— Меня в Счастье арестовали, когда я домой приехал. Батальон Айдар меня брал. Мне надо было ребенку вещи собрать, передать в Мариуполь. Тогда ему было пять месяцев. Сейчас — девять. Взяли меня, из хаты все вынесли. Ноутбук, телевизор плазменный, золото, серебро. Повезли через Старобельск на Харьков. Айдаровцы меня лупили, а в Харькове в СБУ уже люди более менее были.

— Что от вас хотели?

— Без понятия. Со мной не проводили никаких следственных действий, просто держали в камере. Заставили угрозами дать показания против ребят.

— А вы сами были членом ополчения?

— Не успел. Теперь точно вступлю.

КП.ру

Источник: rusvesna.su