Чего хочет власть?

Чего хочет власть – вопрос далеко не праздный. Во-первых, потому что в нашем случае власть – это не абстрактная группа чиновников и политических функционеров, а вполне конкретные люди или, точнее, группа конкретных людей. И весьма ограниченная. Возможно, мы не знаем всех, входящих в эту группу, и можем сильно ошибаться во внутренней ее иерархии, но общей картины это не меняет. Во-вторых, группа эта мало похожа на политическую организацию с внятной программой и заявленными целями. Это закрытая группа, общие цели и задачи которой глубоко скрыты в том числе и за публичной риторикой. Ну и наконец, так уж у нас все устроилось, что все происходящее в стране сильно связано с деятельностью этой самой группы, а значит, при любой попытке понять происходящее совсем не бесполезно хотя бы задаться вопросом: а чего, собственно, они хотят?

Начнем с другой, куда менее значимой, но куда более понятной группы. Чего хотят олигархи? Олигархи хотят свободы. Они хотят, чтобы их отпустили. Не в смысле «гуляй по холодку» – а с полученным от продажи активов кэшем. Не обязательно всем – можно и поделиться, но чем больше, тем лучше. Их активы, награбленные праведными и неправедными путями и приумноженные тоже весьма разными способами, – сегодня обуза, тяжкое бремя, ради избавления от которого они готовы ползать на карачках перед телекамерами, баллотироваться в президенты. Ну и, естественно, – финансировать любые прихоти Путина, его ближайшего и дальнего окружения. Хорошо хоть, у власти не звери. Люди с пониманием, помучают, помучают, да отпустят. Кого-то – даже без мучений и унижений. Как хороши сады за огненной рекой! Там свобода, покой, уважение. Футбольные клубы со звучными именами, Ротко, Тициан, принцы, топ-модели... Утром спокойно просыпаешься, а главное, вечером спокойно засыпаешь.

А теперь попробуем представить себя на месте тех, кто все здесь контролирует и уже почти всем владеет. То есть глазами той самой власти, того самого «окружения Путина». Чего они хотят?

Да ровно того же! Свободы и покоя.

Когда-то они бились за власть, устанавливали контроль над активами и финансовыми потоками. Захватывали, подавляли, охраняли и выстраивали. В этом был смысл и драйв. Но теперь, когда все захвачено, подавлено и выстроено, что дальше? Чего хотеть? Ну, наверное, можно все это как-то развивать, обустраивать, модернизировать и – как же это называется? – инноватизировать. Но оказалось, не очень можно. Не получается совсем. Хочешь развивать и модернизировать, а получается подавлять и выстраивать. Хочешь обустраивать – получается захватывать и контролировать. Но ведь все и так уже захвачено и под контролем.

А главное – что со всем этим захваченным и контролируемым делать дальше? Детям не передашь, даже в карты не проиграешь. Зато каждый день, хочешь не хочешь, все это надо охранять и выстраивать. Решать бесконечные вопросы, принимать просителей, а еще, ко всему прочему, отвечать за то, чтобы свет горел, вода из крана текла, поезда ходили и самолеты летали – ради чего весь этот ад власти? И сколько лет этот ад длится? Тринадцать? Восемнадцать? Двадцать четыре? Нам уже все это смертельно надоело, а представьте, каково им?

Когда Путин про «раба на галерах» говорит, он ведь не лукавит. Олигархов есть кому отпустить, есть, кому купить у них активы. Но как быть Путину и его людям? Как им избавиться от их каждодневного ада? Кому отдать эту власть? Да еще и так, чтобы в активах или в кэше получить хоть сколько-нибудь значимую часть всего того, что сейчас захвачено и контролируется. И ведь понятно, что никак и никому. Понятно, что нельзя отдать власть и сохранить хоть что-то значимое. Разве что шубохранилище. Да и вообще, нельзя отдать власть. Какие бы ни были гарантии и договоренности – через полгода начнутся проблемы с активами, через год – ордер на розыск в «Интерполе».

Именно это глубокое противоречие между страстным желанием отдать власть и системной необходимостью всеми силами эту власть охранять, даже близко никого к ней не подпуская, – во многом определяет действия власти последнего времени. Коалиции и расколы внутри власти, ее решения и игры. Например, все странности московских выборов вполне вписываются в логику кастинга на роль «того, кому можно отдать власть». Собянин, кажется, его не прошел. Навальный? И то, что параллельно опробуются и развиваются механизмы подавления и реакции, – так же логично. Впрочем, когда речь идет о глубоком конфликте между желаниями и реальностью, слово «логично» не совсем уместно. Подростковая шизофреничность сознания рождает не последовательную логику, а самые причудливые вампуки.

Андрей Громов