Тревожное завтра

Чем интересен международный кинофестиваль в Мангейме (Германия)? Тем, что открывает новые имена, показывает фильмы дебютантов или вторые фильмы начинающих режиссёров. По ним интересно наблюдать, что волнует молодёжь планеты, к каким темам приковано внимание наших креативных современников. Так вот Европа и здесь резко отличается от всего остального мира.

Мигранты и аборигены

В дебютном фильме финского режиссёра Яна Форстрема «Принцесса Египта» речь идёт о молодой женщине, которая завела себе дочь от курда. Но от дочери это скрывает, утверждая, что её отец – король Египта. Когда же настоящий отец появляется, мамаша прячет дочь. Но курд очень настойчив. В результате героиня приобретает пистолет и запирается в квартире. Когда же в дверь стучат, она стреляет и попадает в соседку. В результате ей уготована дорога в тюрьму, дочери – социальный приёмник, а курд остаётся с носом. И чего было не признать его отцовство?

В норвежско-немецко-иракском фильме Хишама Замана «Перед снегопадом» мы становимся свидетелями самого долгого географического путешествия во время фестиваля. Его совершает другой курд (снимать фильмы про курдов – это нынче такая европейская фишка). Его цель – наказать (убить) собственную сестру, которая сбежала из-под венца, опозорив род. Таковы законы его тейпа, живущего на севере Ирака. Сперва его провозят в цистерне через турецкую границу, и он дышит через трубочку. В Стамбуле его поддерживает курдская диаспора.

На границе греческие пограничники с собаками разрешают им пройти на территорию Евросоюза, если они выдадут имя организатора. Все молчат. Тогда пограничники велят всем раздеться догола. Гаврош по понятным соображениям сделать это не может. Тогда курд выдаёт имя организатора, подписывая себе смертный приговор.

В итальянском фильме Питера Марсиаса «Моя судьба» речь уже идёт не о курдах, а о цыганах, которые из Боснии перебрались в Сардинию и живут в своих лачугах возле помойки. Причём непонятно, то ли они развели эту помойку, то ли она показалась им лучшим местом, чтобы разбить возле неё свой табор. Полиция проводит рейд, чтобы найти нелегалов. Но комиссар полиции за мультикультурность и даже учит цыганят играть в футбол. Апофеозом либеральных ценностей становится приезд в табор к родителям молодой цыганки Алины, которая работает в Париже в организации, занимающейся правами человека. Комиссар нетрадиционной ориентации очень понимает проблемы цыганского меньшинства и заверяет Алину, что она может спокойно ехать в Париж, её родне ничего не грозит.

На родину, по всей видимости, придётся вернуться и эстонцу, который практически один остался из целого эстонского поселения на территории Абхазии неподалёку от грузинской границы. В эстонско-грузинском фильме Зазы Урушадзе «Мандарины» он со своим другом выращивает мандарины и продаёт их перекупщикам. Но идёт 1992 г., разворачиваются боевые действия на грузино-абхазской границе. Происходит кровавая стычка между грузинами и чеченскими боевиками, которые воюют за бабки на стороне абхазов.

Отцы и дети

Другие темы, волнующие молодое поколение европейских режиссёров, – это взаимоотношения поколений и что ждать от молодёжи? В швейцарско-канадском фильме «Цианистый калий» режиссёра Северин Корнамусаз, в семью после 14-летней отсидки возвращается альфа-самец Джо, но его жена давно обзавелась бойфрендом, хотя Джо по-прежнему для неё сексуально привлекателен. И это нравится их общему сыну Ахиллу, который недолюбливает бойфренда. Зато когда он видит вместе папашу и мамашу, то приносит им кофе на подносе. Но это редкость – вообще Джо приходится жить в вагончике на колёсах. И Ахилл часто у него остаётся и даже о нём заботится, т.к. за 14 лет в тюрьме тот от многого отвык. Джо возвращается к преступному бизнесу, и его снова сажают. Мальчик очень огорчён, где-то достаёт цианистый калий и запекает его в один из пяти кексов, которые приносит отцу в тюрьму. Дальше он предлагает папаше русскую рулетку и в результате сам съедает кекс с отравой. Хорошо, что тюремный госпиталь был где-то рядом – парня откачали. Вот такие швейцарские страсти-мордасти.

Этническая экзотика

Европейские фестивали очень любят включать в свои конкурсы фильмы из дальнего зарубежья. Сюжет, век не имеют значения. В фильме с дзен-буддистским названием «Моя Мандала» дебютантки из Тайваня Эльзы Янг молодой герой выходит из тюрьмы, где сидел за мошенничество, и, увидев буддистских монахов в красивых развивающихся мантиях, решает поменять свою участь. Он достаёт монашеские одежды, изучает пластику священнослужителей, учится читать старинные тексты. И однажды наступает его звёздный час: его замечает богатая религиозная дама и приглашает к себе домой как странствующего тибетского ламу. Вместе они станут заниматься медитациями, и одинокая женщина будет счастлива, так как муж у неё с утра до ночи занят бизнесом.

Лучший, на мой взгляд, фильм пришёл из экзотической Бразилии. Режиссёр-дебютант Бернард Атталь назвал его «Невидимая коллекция». Молодой бездельник красавчик Бето не пропускает ни одной вечеринки, но однажды друзья уезжают на очередную тусовку, не дождавшись юношу. Вскоре он увидит автокатастрофу, в которой они все погибли. Давно не видел такого изящного фильма о превратностях жизни.

К экзотическим фильмам хочется отнести и наш фильм-дебют «Пельмени» известного сценариста Георгия Островского, о котором я писал в статье «Окно в Европу: в шутку и всерьёз». Там фокус в том, что после смерти адмирала его вдова стала как сумасшедшая делать пельмени, а её дети – их распространять. Адмиральский ухажёр Станислав Сергеевич устраивает настоящую охоту за посетителями гей-клубов, потому что если из их мяса делать фарш для пельменей, то получается изумительно вкусно.

Простодушные немцы спрашивали меня, выдуманная ли это история или такое в России уже случалось? Интересно, о чём меня будут спрашивать в Риме, где во время международного кинофестиваля состоится мировая премьера фильма «Трудно быть богом» не дожившего до этого события Алексея Германа. Но об этом я расскажу в следующем номере.