Украина: полет бабочки

1 декабря 2013 года на Майдане Независимости я увидел украинский народ — и он мне понравился03.12.2013.

В 4 утра на Майдане поют гимн.

Признаюсь, что когда я оказался внутри плотно стоящих людей во время митинга 1 декабря на Майдане Независимости в Киеве, мне стало немного страшновато. Нет, не потому что я опасался за свою безопасность, а потому, что до телевизионного эфира, который я должен был вести, оставались считанные минуты и я не мог найти ответа на вопрос, как можно протиснуться сквозь эту толпу и дойти до ближайшей станции метрополитена. Но задача оказалась легче легкого: люди вежливо расступались и давали дорогу, так что расстояние, которое казалось мне непреодолимым, я прошел буквально минут за десять. Дальше было еще интереснее: метро, заполненное людьми, которые расходились с митинга — и, конечно, этих людей на станции «Крещатик» было намного больше, чем в любой час пик. Но и тут меня подстерегала неожиданность: в вагоне не было привычной в таких случаях давки, оказалось, что доброжелательно настроенные люди могут нормально разместиться и в таких непростых условиях. В общем, мне пришлось честно сказать себе, что я ничего подобного в Киеве не видел — и увидеть не ожидал.

Когда в одной из социальных сетей я прочитал комментарий пользователя, отметившего, что люди на Майдане были настолько вежливы, как будто вышла одна большая семья, я понял, что в своих наблюдениях не одинок.

Но это вовсе не означает, что на улицах Киева какой-то определенный слой людей. Нет, это как раз очень и очень разные люди. Уже стремление в Европу показало возможность такого совпадения интересов по совершенно разным причинам. Для кого-то европейский выбор был выбором ценностей, для кого-то — дорогой к более обеспеченной жизни, кто-то просто считал, что Евросоюз «подстрахует» Украину от союза с Путиным и уже потому является правильной идеей. Собственно, именно такая широкая платформа позволила трем оппозиционным партиям легко прийти к согласию между собой после отказа властей от европейской интеграции — хотя еще несколько месяцев назад националисты из «Свободы» и умеренные политики из УДАРа Виталия Кличко вовсе не казались приверженцами такого взаимопонимания.

А избиения ребят на Майдане и вовсе все изменило — и украинскую политику, и общество. Нельзя сказать, что в новейшей истории Украины не было силовых действий. Но они, как правило, касались конфронтации власти и оппозиции, а не власти и общества. Кроме того, с 2004 года, когда скопление небывалого количества людей в центре Киева продемонстрировало потенциал мирного протеста и возможность его перевода в политическое русло, общество жило в полной уверенности — расправа над мирными манифестантами невозможна. Студенты, оставшиеся той роковой ночью на Майдане, не могли даже представить себе, что их будут бить, что их лагерь не просто разгонят, а будут еще и гнаться за его жителями до стен Михайловского монастыря. Ничего подобного не могли представить себе и родители этих студентов, и их сверстники — даже те, кто никогда не интересовался политикой.

Разогнав Майдан, власть допустила не просто роковую — я бы даже сказал, историческую ошибку. Потому что именно с этого момента начинается история совершенно новой украинской политической нации.

Власть пыталась провести границы между регионами, между теми, кто говорит по-украински и по-русски, между теми, кто хочет быть в Европе и теми, кто стремится в Таможенный союз. Но сейчас эта граница выглядит совершенно иначе: она между теми, кто согласен с правом власти избивать собственных граждан и теми, кто с этим произволом никогда не согласится. И, несмотря на то, что власть привычно ищет поддержку в сервильных местных советах на юго-востоке, объяснить населению «ядерных» областей Партии Регионов, почему бить молодых ребят, которые даже не претендовали на политическую активность и симпатии к какой-либо партии хорошо, будет еще труднее, чем агитировать донечан или харьковчан за Европу.

Именно поэтому я рискну произнести пафосные слова: 1 декабря 2013 года на Майдане Независимости я увидел украинский народ — и он мне понравился. В дни Оранжевой революции, возможно, на Майдане собиралось не намного меньше людей, но это был еще не народ — это были приверженцы Виктора Ющенко и оппоненты Виктора Януковича, изо всех сил (и, как оказалось спустя десятилетие, вовсе не безосновательно) пытавшиеся не допустить избрания последнего украинским президентом. Народ — это что-то большее, это люди, которые выходят на площадь требовать от политиков, а не поддерживать их, это люди, начинающие осознавать необходимость перемен и своего участия в них — и в этом смысле политическая элита Украины может оказаться не впереди, а позади этого запроса, что, в свою очередь, создаст предпосылки для появления совсем новых политиков.

Словом, ползавшая по дереву украинской государственности гусеница поняла, что хулиганье скоро сбросит ее с ветвей и стала бабочкой, взмывшей к зимнему солнцу.

Конечно, ей непросто будет в этом климате, в это непростое время, конечно, каждый проходимец из числа демагогов и толстосумов уже запасся сачком, чтобы ее поймать, конечно, в небе немало стервятников, даже и двухголовых, норовящих ее слопать.

Но главное — она летит.

Виталий Портников