О ценности союзнических обязательств

Casus foederis — на языке международного права такое стечение обстоятельств, которое приводит в действие союзные обязательства, данные одним государством другому.

Проще говоря, сasus foederis означает необходимость вступать в войну в соответствии с ранее данными обязательствами — или нарушить их, поскольку воевать не хочется, а стыд не дым, глаза не ест.

Однозначно оценивать безусловную верность союзным обязательствам бывает порой трудно, и потому что война вообще — тяжелая вещь, и потому что исход войны в день ее объявления не может считаться предрешенным. Летом 1914 года Россия была верна своим обязательствам перед сербами, что привело ее в 1917 году к тяжелейшей катастрофе за всю ее историю. Даже последнее утешение — «Всё потеряно, кроме чести» — тут вряд ли было приложимо, ибо какая уж честь в 1917–1918 годах.

С другой стороны, Франция осенью 1938 года в Мюнхене уклонилась от своих союзных обязательств по отношению к Чехословакии, однако выбор бесчестья ради мира вряд ли оказался в итоге рациональным. Подорвав свою систему союзов, Франция спустя малое время все равно была принуждена к вступлению в войну, но на значительно худших условиях.

Как бы то ни было, выбор правителя при сasus foederis тяжел — то подумает «да», то десять раз «нет». При том что автоматизм военного решения — естественно, при надлежащем поводе — в итоге более способствует сохранению мира. Если некая держава уверена, что в случае агрессии с ее стороны с другой стороны немедленно будет приведена в действие система военных союзов, международная политика оказывается значительно более осмотрительной, нежели в случае, когда агрессор может рассчитывать на миролюбие (трусость) противной державы.

Принятое пять лет назад решение истолковать нападение Грузии на Цхинвал как сasus foederis со всеми проистекающими последствиями тоже принималось непросто. И сторонники, и противники войны — одни с горечью, другие со злорадством — считали довольно вероятным бесчестье ради мира. Известие, пришедшее днем 8 августа, о том, что колонна русских войск идет на выручку Цхинвалу, было воспринято едва ли не как чудо.

Мало того что новое политическое мышление на протяжении 20 лет внушало, что нет вещи важнее мира и при выборе между миром и честью надо, конечно же, выбирать мир, — а тут вдруг случилось противоположное решение. Русским годами внушалось, что вся их элита продажна и ради сохранения офшорных счетов и маетностей на Лазурном Берегу претерпит какое угодно бесчестье, лишь бы не разгневать своего истинного господина. Ярый пропагандист этой идеи С.А. Белковский пропагандировал ее еще утром 8 августа, когда наша бронетехника уже двинулась маршем на Цхинвал. Так теория о том, что российская верхушка ради зарубежных счетов сдаст и отца родного, а не то что какого-то Кокойты, не выдержала экспериментальной проверки. Теоретики не смогли — и по сей день не могут — ответить на простое возражение «А что же 08.08.08?». Из этого не следует, что российская верхушка состоит из безукоризненных патриотов, для которых честь России превыше всего — куда уж там, — но и тезис об абсолютно бесчестном покорстве несколько привял. Что заставляет несколько иначе взглянуть на международную субъектность России.

При том, конечно, что как и пять лет назад гордиться в смысле внутреннего устройства нам особо нечем — «В судах черна неправдой чёрной // И игом рабства клеймена; // Безбожной лести, лжи тлетворной, // И лени мёртвой и позорной, // И всякой мерзости полна!». Но в том и тайна истории, что это не отменяет чувства, владевшего многими душами пять лет назад, в середине дня 8 августа, — «Рази мечом — то Божий меч!».

Максим Соколов