Агония УССР двадцать лет спустя

Кто может вмешаться в борьбу за украинское наследство?

Чем бы ни закончились события, разворачивающиеся на улицах украинской столицы, уже сейчас очевидно, что это настоящий политический кризис - самый масштабный и серьезный за всю недолгую историю незалежности. Собственно, о том, что этот кризис может стать концом незалежности, а то и началом полномасштабной гражданской войны, говорили с самого его начала. Для тех, кому подобные сценарии кажутся бредом в стиле «этого не может быть потому, что не может быть», стоит вспомнить события недавней истории. Как некогда самая цветущая страна африканского континента - Ливия, за год превратилась в новый Афганистан или Сомали, события в Сирии тоже вряд ли кто мог предсказать какие-то три с половиной года назад. Примеры стремительного обрушения, казалось бы, незыблемых государственных конструкций, сопровождаемых резней, осуществляемой гражданами некогда единой страны, можно найти и в Европе - Югославия, ее страны-наследники, до сих пор не могут оправиться от ран, нанесенных войной.

Украина с самого начала своей новейшей истории была своего рода «пороховой бочкой». В принципе, то же самое можно сказать практически про все страны бывшего СССР, границы которых были очерчены еще в советское время без учета реальных границ ареала расселения народов, подчас с непримиримыми противоречиями.

Украине «не повезло» не только тем, что это искусственно слепленное большевиками государство, в котором сосуществуют, по меньшей мере, две ментальности, противоположные друг другу своими ценностями и, что самое главное, видением политического будущего. Украина оказалась важным геополитическим форпостом в противостоянии России и Запада. И дело тут даже не в советской ГТС, которая прошла в основном по украинской территории, и от которой очень зависит будущее «нефтегазовой империи». И не в индустриальном потенциале востока Украины, который создавался как часть единого целого с промышленностью России. Дело в первую очередь в идеологическом положении, сформулированным еще З.Бжезинским: для того, чтобы лишить Россию шансов на возрождение в качестве «империи», нужно оторвать от нее Украину.

Все это вкупе с тем, что Украина не способна выработать общенациональную идею, откровенной слабостью власти на протяжении всех 20 с лишним лет независимого существования, фактически закладывает мину замедленного действия под украинскую государственность. И именно сейчас, когда Европа, раздираемая кризисом, судорожно ищет для своих экономик отдушину в виде новых рынков, когда весь Запад почувствовал, что настало время для решительного удара по, как некоторым кажется, поднимающейся с колен «евроазиатской империи», все это может рвануть. Кто же может вступить в реальную борьбу за украинское наследство?

Конечно, первой в очереди претендентов на возвращение «исторических земель» по логике должна была бы стать Россия. Ведь «русский мир» на Украине - это не только Крым, Новороссия и значительная часть левобережья. На Крым, правда, теоретически может претендовать и Турция, но только теоретически. После развала СССР стало модным выискивать в российско-турецких мирных договорах положения, провозглашающие, что если Крым не будет русским, Турция вправе потребовать его возвращения. На самом деле, все это юридически никак не обосновано: Османская империя признала передачу Крыма Российской, а обеих империй давно нет. С тем же успехом можно говорить о возможности Турции предъявить исторические права на Аджарию.

Тем не менее, в реальной политике на первом месте стоят сегодняшние геополитические интересы современных государств, а вовсе не исторические права давно ушедших в историю предшественников. И тот факт, что нынешняя Турция не имеет реальных юридических прав на тот же Крым, вовсе не означает, что она не имеет там интересов. Имеет. Тем более, что нынешняя политика Эрдогана все больше поворачивается от пантюркизма к османизму. Другой вопрос, что Турции сегодня не выгоден сценарий распада Украины, как и возможность присоединения этой страны к ЕС, ни тем более, к НАТО - ей вообще не выгодно любое изменения баланса сил в черноморском бассейне. Так или иначе, интерес Турции явно выражен слабо, да и для выражения этого интереса нет у нее даже такой вещи, как общей сухопутной границы с Украиной.

Зато она есть у таких стран ЕС как Румыния и Польша. И тут уместно вспомнить, что наиболее активно из всех европейских стран продвижением программы «Восточного партнерства» занимались Литва и Польша. Что это: стремление любой ценой распространить «европейские ценности» на восток или решить свои собственные проблемы, возможно, путем присоединения неких новых территорий, которые эти страны считают исторически своими? Ведь значительная территория нынешней Украины была когда-то частью и Великого Княжества Литовского, и Речи Посполитой, и Польской республики. Кстати сказать, у радикальных украинских националистов есть и свои территориальные претензии к Польше: последствием Волынской резни и операции «Висла» стало нарушение многовекового межнационального баланса по обе стороны границы.

Об интересах Польши на Украине рассуждает главный редактор ИА «Осткрафт» Станислав Стремидловский.

«СП»: - Как известно, из всех государств ЕС Польша и Литва являются наиболее последовательными сторонниками идей «Восточного партнерства». Для Польши важно втягивание Украины в орбиту ЕС или отрыв ее от России, поиск новых рынков или «исторический реванш»?

- Польская политика по этому поводу неоднородна. Если посмотреть на риторику оппозиционной партии PiS во главе с Ярославом Качиньским, то они стоят на позиции отрыва Украины от России, даже на условиях приходя к власти в Киеве украинских националистов, которые будут негативно относиться к Варшаве. При этом PiS считает механизм «Восточного партнерства» слабым инструментом для втягивания Украины в такие структуры как ЕС и НАТО. Позиция премьер-министра Дональда Туска и министра иностранных дел Радослава Сикорского менее радикальна. Они выступают за интеграцию Украины и ЕС, но не любой ценой.

Источник:svpressa.ru