2011-2014: большой путинский тест

Дальше был вопрос про усыновление российских детей в Америку. Вопрос был сформулирован так, что вот в Америке российские дети, как правило, умирают, а тем, по чьей вине это происходит, за это ничего не бывает, и согласны ли вы положить конец такой ужасной практике и запретить усыновление в США? И те, кто ответили, что нет, не согласны, добровольно надели на себя ярлык, на котором написано, что пускай очередной Дима Яковлев умирает, не жалко.

Потом был вопрос про «пропаганду гомосексуализма», и тех, кто ответил на него отрицательно, записали в сторонники гей-браков и черт знает чего еще. Потом «территориальная целостность»: надо ли сажать в тюрьму за дискуссии о ней? Кто ответил, что сажать не надо, тот сторонник расчленения России на множество государств. Еще был вопрос о войне: во всем ли был прав Сталин, во всем ли безупречна была Красная армия? И тот, кто скажет, что не во всем, тот ревизионист, а то и власовец, ну и бандеровец еще заодно - Евромайдан уже начинался, про бандеровцев уже говорили по телевизору.

Два года подряд, задавая политически активной части общества свои каверзные вопросы, путинская администрация последовательно и целенаправленно сокращала количество тех, кто при любых обстоятельствах был готов выразить несогласие с проводимой Путиным политикой. В декабре 2011 года на Болотную площадь еще мог выйти лояльный гражданин, которого расстроили некоторые нарушения на, в общем, ничего особенного не значащих выборах. Спустя два года, когда в нагрузку к первым вопросам добавились все остальные - православие, геи, иностранное усыновление, война, территориальная целостность, - цена антипутинского высказывания возросла в несколько раз. Первая Болотная не требовала жертв, но за эти годы все изменилось, и здесь даже речь не о вновь обретенных рисках от возможности лишиться работы до возможности сесть в тюрьму - нет, даже просто на уровне слов: чтобы сказать, что ты против Путина, надо заодно подписаться под пакетом дополнительных высказываний, каждое из которых требует дополнительного мужества - особенно в том случае, если ты ничего не думаешь о гей-пропаганде, не считаешь, что Ленинград нужно было сдать, и не уверен, что Богородица - правильный адресат для того, чтобы просить ее прогнать Путина.

Я перечисляю эти казавшиеся совсем недавно животрепещущими вопросы, и мне даже неловко их вспоминать, потому что очередной вопрос большого путинского теста - это уже на несколько регистров выше всего, что было прежде. Это уже не гей-пропаганда, это реальные люди, реальные судьбы, реальное все - Украина и особенно Крым. Проголосовавшие в Крыму за присоединение к России люди, которые, размахивая российскими флагами, празднуют итоги референдума под песни группы «Любэ». Ты против Путина - значит, ты против этих людей, ты им сам в лицо говоришь: эй, вы, я не хочу видеть вас в России, вы мне не нужны, оставайтесь в составе Украины, за нашу и вашу свободу. Подписаться под таким еще сложнее, чем подписаться под гей-браками и американским усыновлением. Те, кто вышел в субботу в Москве на антивоенный марш, - их меньше, чем было на Болотной и на Сахарова, но среди них уже, очевидно, совсем нет случайных людей. Это те, кто действительно против Путина при любых обстоятельствах. Те, чье неприятие по отношению к российской власти оказывается сильнее всего на свете. Эти люди на бульварах - продукт адской, запредельно жестокой селекции путинских политтехнологов. Те, кто два года подряд проходил этот невероятный тест. Те, кто не сдался, не отступил, не передумал. В СМИ называют разные цифры, но в любом случае это несколько тысяч мужчин и женщин, граждан Российской Федерации.

И это даже более интересный, чем будущее Крыма, вопрос: вот на этих людей у Путина вообще какие планы, что он с ними будет делать, как он собирается сосуществовать с ними в одной стране? Понятно, что в той России, которая нужна Путину, этих людей не должно быть в принципе, но они ведь есть, они существуют, и что с ними делать? Судя по тому набору экстравагантных поступков, которые мы наблюдали в последние недели, у Путина могут быть идеи и по поводу перспектив для антипутинского меньшинства, и вряд ли среди этих идей есть хотя бы одна добрая, но, какой бы ужасной ни была перспектива, хотелось бы все-таки знать, каким образом Путин намерен свести это меньшинство к нулю. Моральное банкротство лидеров декабря 2011 года, когда-то согласившихся на этот тест, уже, видимо, стоит считать свершившимся фактом. И эти люди на бульварах, они остались с Путиным один на один - такая трагическая модель общественного устройства.

Источник:slon.ru