"Нет плохих и хороших народов"

Российское казачество имеет глубокую историю. И факты о казачьем движении зачастую перемежаются с мифами. Так кто казаки на Кавказе - коренной народ или «пришлые»? Есть ли им место в современном обществе, и кого сейчас можно по праву считать казаком? Об этом корреспондент «Кавказской политики» поговорил с главой этнографического клуба «Старая Линия», членом географического общества, казаком Александром Двойниновым.

- Александр, как вы считаете, кто такой казак в XXI веке?

- Я думаю, что казак в XXI веке - это тот же, кто и в XII веке, и тот, кто будет в дальнейших временах. Меняется только внешняя среда. Мы остаемся теми самыми, кем и были. Все очень просто.

- Кого можно считать казаком?

- Казаком можно считать того, кому это передалось по роду, по наследству. В каждом роду казачьем существовало свое клеймо, своя тамга, существовали родовые традиции, которые не сильно отличались от тех народов, среди которых мы жили.

До периода Кавказской войны большая часть народов на Кавказе была все же христианской, старообрядческого толка. Соответственно, ценности были похожие. Поэтому у любого народа, который более-менее сохранил свое национальное ядро, у них всегда присутствовал некий кодекс чести, какое-то правило поведения, отношения с взрослыми, с женщинами, воспитание детей. То же самое существовало у нас. И мы это прекрасно помним.

Когда мы встречаемся с казаками, всегда спрашиваем, кто какой станицы и какого рода. И мы всегда знаем, кто есть кто. И существуют крупные или известные рода, о которых мы можем говорить: «это вот такой-то».

- Вы упомянули про тамгу…

- Тамга есть знак рода.

- То есть у казаков это было?

- Конечно. Существовало, как сегодня говорят, тавро. Когда скот клеймили, когда предметы клеймили. Существовало клеймо мастера, товарный знак. И если какие-то казаки этих вещей не делали сами для себя, то покупали где-либо. По всему Кавказу существовали ярмарки, дружеские взаимоотношения, торговые. Соответственно, тамги существовали у всех. И горцы также знали казаков, кто какого рода.

Неважно, в черкеске человек, в папахе, или нет, мы знаем, кто казак. Плюс, это некий внутренний мир, который мы видим через его глаза, через отношение к жизни. Существует некая степень внутренней свободы и вместе с тем некая степень сдержанности. Вот та карикатура, которую нам рисуют, когда показывают, эх, вот такие у казака усы, вот такой у него чуб, такой он весь расхристанный. Вы знаете, я очень долго работаю со старой фотографией. Нигде нет ни на одной фотографии, чтобы казаки были с расстегнутым воротником бешмета. Нигде ни у кого не висит ремня. Нет лубка вот этого.

Сегодня я замечаю то же самое. У казаков, у реальных казаков, сдержанность и в одежде. Потому что в обществе, которое самоорганизуется, которое существует в станице, в братстве казаков, здесь всегда равным должно быть отношение ко всем, сдержанным нужно быть по отношению ко всем. Нельзя приподыматься, нельзя быть лучше. Иначе разрушается баланс взаимодействия, поддержки, братской любви. Да, это характерно для архаических обществ, для так называемой сельской местности.

- Почему многие люди, никак не связанные с казаками, в какой-то момент жизни решают назвать себя их именем? Казачий образ настолько привлекателен?

- Без сомнения. Во-первых, в то время, в которое мы живем, происходит молекуляризация общества. Когда люди очень одинокие и общаются чаще всего с телевизором. Существует некая невостребованность. То, что вы можете в своей жизни сделать, это учиться, потом устроиться кем-то, в каком-то бюджете работать, а дальше? Что у вас есть? Вы только потребляете, вы не принимаете участие в какой-то деятельности своей страны. Вы не участвуете в том, что называется «народ», вы - народонаселение. А казаки даже в той форме, которая существует сегодня, это небезразличные люди. Поэтому к казакам и тянутся.

В 90-х годах, когда началось возрождение, основной процент был тех, кто очень долго ждал. Деды были очень-очень осторожными. Они передавали некие рассказы, обрывки воспоминаний. Мы это собирали. Какой был костюм, вооружение, в какие походы ходили. Но самое главное, какие были взаимоотношения внутри станицы. Это интересовало больше всего. Что готовили, как пахали, как оборонялись, какие были взаимоотношения с соседями. И картина часто была иной, чем нам пишут некоторые журналисты. Потому, когда читаешь, что пишут о казачестве, думаешь, что это о марсианах.

- Как можно охарактеризовать положение дел в современном казачьем движении?

Считаю, что очень хорошо. Все ненастоящее ломается, или со временем становится видно, что это не настоящее. Я был на одном большом сходе, где некий старшина говорил: «Атаман, как командир дружины, является вашим работодателем». Да, само собой, всегда казаки кормились с общего «коша». Но когда приравнивается атаман и твой начальник, остается внешняя оболочка, а сам смысл теряется.

Те, кто пришел на время, те со временем уйдут, как наиграются. А нам куда идти? Мы у себя дома, мы в своей среде, своего народа. Я никогда не буду надевать на себя чужой костюм, не буду приставать к другому народу. Да, есть симпатии, есть друзья во всех народах. Но я понимаю, что мое это мое, и я буду передавать это своим детям и внукам.

- У казаков есть свое определенное место в российском обществе сегодня?

- Думаю, оно только намечается. Российское общество - это понятие, которое не имеет регулярности. Но я думаю, что со временем все придет в норму. Хочу сказать совершенно точно, что в 60-70-е годы происходил отбор в войска специально назначения - десант, морпехи, и большая часть казаков влилась как раз в эти войска. И не потому, что они большие, здоровые. Существует некая реактивность, которая определяется набором генов. Вот этот генный набор создал некую прослойку в армии.

Поэтому есть какое-то место, которое еще не определилось, но обязательно определится. Вопрос только в том, какое сегодня российское общество. Ведь мы живем в переходном периоде, когда пока еще важным моментом являются деньги. Когда существует общество потребления (когда нужно зарабатывать больше каждый день, более престижные вещи приобретать). Я думаю, что мы обязательно выгребемся, и уже вижу для этого предпосылки.

- Назовите, пожалуйста, основные организации или неформальные объединения, которые реально имеют вес среди казаков. Из чего сегодня состоит российское казачье движение?

- Мы внимательно следим и прислушиваемся, где среди казаков сохранилась какая традиция. Через соцсети, через контакты, через фестивали, через личные встречи казаки всегда это отслеживают. У казачек есть свои сообщества неформальные. Обсуждают, какой костюм одеть, какая еда должна быть, отношение к детям, воспитание. Одно время было даже такое слово «этнопедагогика», и оно никуда не делось.

Не могу сказать, что для нас имеют значение большие атаманы больших городов. Допустим, атаман станицы Спокойной для нас гораздо больший авторитет, чем кто-то другой. И он пример дает нам своим праведным образом жизни, отношением к казачеству, к окружающим. Люди приезжают к нему, смотрят и понимают - таким должен быть казак. Не у всех есть личный пример отца. Чаще всего, как мы знаем, казаки уходят из жизни рано. Опять же в силу своей «реактивности». Но зато те, кто выжил и дожил до глубокой старости, это очень хороший учебник для нас.

Вообще у казаков в обществе существует некая мифологизация, где какой-то герой, если он живет праведно, в течение какого-то времени становится авторитетом. Среди казаков это имеет огромное значение. Их узнают те, кто тянется к своим казачьим корням, а не те, кто стараются занять должности.

- Казаки и Кавказ. Каким образом эти два понятия связаны друг с другом?

Самым прямым. Если не учитывать то, что казаки, как нам говорят, пришлые (хотя пришлые уже довольно давно), они присутствовали здесь всегда. Первый казак, он довольно спорный, но чаще всего он тюркский. Казаки всегда были двуязычные, говорили на нескольких языках. В основном это был тюркский, и только в период Кавказской войны начались противопоставления. До нее этого не было.

Некрасовцы жили здесь при Петре Первом. Казачьи поселения были со времен Степана Разина, и это не было чем-то особенным. Терский городок… То, что существуют общие тамги, общие храмы (остатки этих храмов), что археология существует одинаковая, говорит о многом.

К примеру, мои предки по матери основывали казачью станицу Незлобную. Они были крещеными абазинами. Это было давно, в период, когда те, кто сохранял веру, переходили на эту сторону Линии. Ведь только Кавказская война расставила все это. Станица была основана в 1823 году, и тогда еще существовал большой процент кавказцев христианского вероисповедания. Так что не была какого-то сильного разграничения или различия. Межнациональные браки существовали, т.е. антагонизма между народами не было как такового.

- Как можно охарактеризовать современные отношения между горскими народами Кавказа и казаками?

- Я думаю, что имеющиеся противоречия временны. Существует некий массив информации, который скапливается и выливается на головы незрелых. По Гражданской войне было видно, что существовали объединения белых и красных, и отдельно еще националистические образования, которые проиграли. Можно видеть некую цикличность. Мы уже увидели всплеск национальных самосознаний, потом всплеск религиозной исключительности. Это тоже проходит.

Нет плохих и хороших народов. Есть взаимоотношения. Да, есть динамика роста народов, есть количественное расширение, есть территориальные претензии. Всегда они были, есть и будут. Отсюда, конечно, будет конфликт. Соответственно, кто-то будет подогревать рассказами, кто хороший, а кто плохой. Когда мы будем жить хорошо или очень трудно, тогда мы не будем иметь противоречий. Сегодня они возникают.

- Насколько существенные деления внутри казаков, по «войскам», по статусу (официальный реестр и общественники), по политическим и иным критериям?

- Да, есть разделения. По политическим пристрастиям разделяются меньше. В религиозном значении существует разделение на тех, кто активный прихожанин, и тех, кто постольку поскольку. Кто-то причисляет себя к древним культам, хотя это некие интеллектуальные игрища, или просто игра в инаковость. Но существует определенный массив народа, у которого есть некое предание и некая вера, религиозная обрядность, календарь.

Вот события на Украине. Есть те, кто уже говорит, что Степан Бандера - это хорошо, что Гитлер - это было хорошо. Те, кто якобы против большевизма настроен. Как правило, это молодые люди, те, кто играет в некую игру. Когда общаешься с такими людьми, видишь целые залежи информации, фотографии, плакаты времен второй мировой войны.

Очень важный момент: никто из казаков не имеет ничего против украинского народа, вне зависимости от их политических симпатий. Да, у нас говорят «правосеки», «бадерлоги», по-всякому, но никто не ругает украинцев. У нас звучат черноморские песни. Поэтому для нас украинский народ близок, независимо от ситуации. Рано или поздно мы все равно вернемся к соседству, у нас общая судьба и общие пути-дороги.

- Некоторые известные казаки поддержали Майдан.

- Среди моих предков всегда и все были за отечество. Майдан - это за отечество? Майдан - это за Европу, со всеми европейскими ценностями.

- Есть и те, что за Европу.

- Их позицию я знаю. Гражданская война, Краснов, все правильно, да. Тех, кто за Европу, таких людей мало, а вот информации о них много. Пройдет какое-то время, и кто они будут такие? Если бы у каждого нашего станичника была возможность так высказываться в интернете…

Мы каждый год собираемся на обрыве около станицы Кавказской и поминаем тех, кто не вернулся, поминаем без водки. Потому что в свое время Елисеев Федор Иванович, известный казак станицы Кавказской, выпускник Академии генерального штаба, в 60-е годы писал своим друзьям из США и просил их: «Ребята, выйдите на обрыв, спойте нашу песню». Мы это делаем, мы поминаем тех, кто ушел. Но вот приезжает его сын, он уже не говорит по-русски. Мы видим, как он не совсем умело надевает справу казачью. Собираются казаки из Канады, Америки. Почему они не вернуться сюда? Что их не устраивает? Я считаю, что казаки в зарубежье просто исчезают со временем. Какими бы мы здесь ни были правильными, неправильными, но мы здесь, на своей земле. И только здесь мы можем быть.

- Каким вы видите будущее казачьего движения в России?

- Очень непростым, сложным, трудным, но я верю, что оно будет обязательно. Мои дети участвуют в движении, они осознают себя казаками, и дети моих друзей тоже. Я вижу молодежь, и я за них радуюсь. Мы со временем научимся договариваться, ладить между собой. Мы научимся не обманываться на посулы ярких политиков, понимать, что такое проекты, которые нам спускают. Научимся зарабатывать. Я думаю, что государству мы нужны. Думаю, что мы будем в будущем такими же, какими мы были до революции 1917 года, а возможно, еще и раньше. Мы обязательно займем место в обществе, потому что мы личности, каждый из нас. Мы будем, и будем настоящими.

Источник:kavpolit.com