Александр Подрабинек: Кремль плюет на международное право

Что российским судьям по большей части чихать на закон, мы знаем. Что российской власти чихать на суды, нам тоже известно. Все мы с этим не сказать что смирились, но как-то привыкли. А вот что власти демонстрируют наплевательское отношение к международному правосудию – это что-то новенькое.

Нет, конечно, и раньше у нас старательно обходили международные правовые нормы, а решения международных судов исполнялись по минимуму или тихонько замыливались. Но делалось это как-то стеснительно и не афишировалось. Например, решения Страсбургского суда по правам человека в части денежного возмещения нанесенного вреда исполнялись, а обстоятельства, способствующие нарушениям прав человека, не устранялись. По делам о похищениях людей в Чечне выплачено уже немерено компенсаций из госбюджета, а условия все те же – как похищали людей, так и похищают, виновных даже не ищут, политическое руководство не меняется.

В последние дни высшая российская власть демонстрирует правовой нигилизм уже на международной арене. 23 октября Президиум Верховного суда РФ постановил не возобновлять производство по первому делу против бывшего сотрудника службы безопасности НК "ЮКОС" Алексея Пичугина. "Приговор Мосгорсуда оставить без изменения", – цитирует Интерфакс решение высшей судебной инстанции, которое фактически противоречит постановлению Европейского суда по правам человека.

Алексея Пичугина арестовали в 2003 году. Дважды его судили по обвинениям в организации убийств и покушениях на убийства. В первый раз суд признал его виновным в организации убийства тамбовских предпринимателей Ольги и Сергея Гориных, в покушениях на управляющего делами компании "Роспром" Виктора Колесова и главу управления по общественным связям мэрии Москвы Ольгу Костину. 30 марта 2005 года Пичугина приговорили к 20 годам колонии строгого режима.

Во второй раз Пичугина судили в 2008 году и признали виновным в организации убийств директора торговой фирмы "Феникс" Валентины Корнеевой и мэра Нефтеюганска Владимира Петухова, а также в двух покушениях на управляющего компанией East Petroleum Handelsgas GmbH Евгения Рыбина. На этот раз суд приговорил его к пожизненному заключению.

Европейский суд по правам человека не входит в рассмотрение дел по существу. Это не его функция. Он фиксирует процессуальные обстоятельства, нарушающие право на защиту. Не будем и мы говорить здесь о виновности или невиновности Пичугина, был он организатором убийств или не был. Вне зависимости от его вины он имел право на защиту, которое, как установил Страсбургский суд, было нарушено. Заседания Мосгорсуда необоснованно проходили при закрытых дверях, защите не дали полноценно допросить ключевого свидетеля обвинения. ЕСПЧ пришел к выводу, что Пичугин был лишен права на справедливое правосудие, закрепленное в статье 6 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод. Суд постановил возместить нарушенные права Пичугина.

Восстановить нарушенные процессуальные права в сущности можно только одним способом – провести процесс заново. Об этом и ходатайствовала перед Верховным судом защитник Пичугина, адвокат Ксения Костромина. Председатель Верховного суда Вячеслав Лебедев открыл по этому делу надзорное производство, а затем Президиум ВС постановил оставить приговор без изменения. А как же быть с исправлением допущенных нарушений? Как восстановить право Пичугина на справедливое судебное разбирательство? Да никак! Какой еще Европейский суд? Он нам не указ!

К сожалению, надо отметить, что и Европейский суд в этом случае не отличился точностью формулировок. В своем постановлении по делу Пичугина, касаясь возмещения нарушенных прав, он заключает: "Наиболее уместным видом возмещения было бы в принципе проведение нового судебного разбирательства либо возобновление производства". Что значит "в принципе"? Это рекомендация, а не указание? А как "возобновление производства" может восстановить право на защиту? Вот Лебедев начал надзорное производство – это как-то защищает Пичугина? Надзорное производство закончилось ничем, а права Пичугина как были нарушены в Мосгорсуде, так и нарушенными и остались. Будь Европейский суд категоричнее в формулировках, у российской Фемиды было бы меньше возможностей слукавить и улизнуть от исполнения решения.

В тот же день, 23 октября, Россия явила миру еще один пример правового нигилизма. Нидерланды, как известно, обратились с иском в Международный трибунал по морскому праву в Гамбурге в связи с задержанием Россией ледокола Arctic Sunrise. МИД России заявил в среду, что Россия "не принимает процедуру арбитража по делу о судне "Арктик санрайз", а также не намерена принимать участие в разбирательстве в Трибунале по вопросу о временных мерах". И уже с утонченным дипломатическим издевательством МИД добавил, что "при этом Россия остается открытой для урегулирования возникшей ситуации".

В стремлении российских властей уйти от разбирательства в международном трибунале нет ничего удивительного. Хотя действия активистов Greenpeace имели отчетливо антиправовой характер (нарушение правил морского судоходства, посягательство на право частной собственности), предъявление им уголовного обвинения в пиратстве – больная фантазия СКР. Достаточно сказать, что статья о пиратстве предусматривает цель завладения имуществом и хотя бы угрозу применения насилия. Никаких признаков таких действий со стороны экологов не было.

МИД России объясняет свой отказ от арбитражного суда тем, что при "ратификации Конвенции ООН по морскому праву в 1997 году Российская Федерация сделала заявление о том, что она не принимает предусмотренные в Конвенции процедуры урегулирования споров, ведущие к обязательным для сторон решениям, по спорам об осуществлении суверенных прав и юрисдикции". Да, Россия действительно сделала такое заявление, которое фактически обесценивает подписанную ею конвенцию. Получается так: конвенцию мы соблюдать готовы, но ответственность за ее нарушение нести не будем.

Если бы участники Конвенции по морскому праву не согласились тогда с такой лукавой позицией, то России пришлось бы выбирать: либо быть в ряду цивилизованных государств и пользоваться плодами всеобщих договоренностей, либо оставаться изгоем, гордящимся своим суверенитетом. Россия, однако, выбрала двойственную позицию, а ее партнеры по Конвенции с этим согласились. В результате имеем то, что имеем.

Возможно, два таких случая, да еще в один день, – это просто совпадение. Но, может быть, это начало новой политики Кремля – курса на демонстративное противостояние институтам международного права.
Александр Подрабинек