Захар Прилепин: дневниковые записи из Новороссии

Бильжо пишет: "Странные дела...Я заметил и мне об этом сказал не один человек,а очень и очень многие,что когда они выходили из дома,то думали,что на марше никого не будет.Ну или почти никого.НО ШЛИ.Это же,друзья мои, минуты СМЕЛОСТИ.Это потом ,когда увидели толпу у рамок,то стало спокойнее.А когда выходили из подъезда ,то было не очень комфортно.Эти минуты смелости испытывали,выходит тысячи и тысячи людей. Выходит не все так плохо.И даже не надо думать на эту тему.ПУСТЬ ОНИ ДУМАЮТ.ЕСЛИ ЕЩЕ СПОСОБНЫ...."

(Там ещё три тысячи таких постов было. "О, мы сделали!")

Оцените! Они собрались и вышли. И шли. "А вдруг нас будет мало? А вдруг прогонит милицанер?" Но дошли. Монстры.

А в Новороссии сидит и занимается вызволением пленных Симон, которого трижды выводили на расстрел, требуя, чтоб он оговорил товарища, а он не оговорил. И они, приставив ему ствол к голове, спускали курок. Три раза.

А в Новороссию приехали нацбол Рост, у которого жена беременная, но он ей пообещал, что вернётся.

А в Новороссии вон работает, к примеру, военкор Женя Поддубный, которому в голову не придёт написать большим шрифтом про МИНУТЫ СМЕЛОСТИ.

В итоге мирные маршаранты ещё и предлагают "им" (это кому?) "подумать". А то плохо будет, видимо.

Самим-то думать, вестимо, не обязательно. Мы уже знаем: ваше сногсшибательное гвардейское мужество заменило вам рефлексии. Только отойдите за поребрик, пожалуйста.

Ополченцев, стоящих на постах, работающих и в городе и в поле, характеризует исключительная благожелательность друг к другу: все улыбаются друг другу, все подчёркнуто обходительны; если какая-то машина останавливается посреди вечерней или ночной трассы - любой идущий мимо транспорт с ополченцами останавливается (с нами было трижды такое): "Мужики, что случилось? Ничем не помочь?" При прощании неизменное на любом посту: "Удачи, ребята! С Богом!"

Боже мой, как эта картина отличается от вида "мирных", набыченных мужиков, с их чугунными яйцами, с их тупыми понтами, с их сорокакилограммовыми мордами, не способными на улыбку, с их привычкой цедить слова, которые на самом деле ничего не стоят и не весят. Тупой скот, что вы знаете о настоящих мужиках...

Я не буду писать о правоте или не правоте ополченцев, не о том речь. Главное: в Новороссии мужики живут с тем ежеминутным знанием, что их в любую минуту могут убить. Это, а не стальные яйца и прочие липовые повадки, наполняет их достоинством и, да, добротой и отзывчивостью.

Может, с той стороны тоже есть нечто подобное - ради Бога, пусть Жадан и Андрухович поедут и зафиксируют. Я не настаиваю, что это имеется только здесь. Но то, что это здесь имеется - я настаиваю.

...В кафе в Донецке сидели бойцы из подразделения Моторолы, половина раненые - расслабленные и весёлые. А неподалёку сидели местные донецкие быки в кожанках - лбы набугрили, руки раскрылили, ноги расставили, смотрят криво, тяжело - нассссстоящщие мужжжики.

Тут российская Сеть в наманикюренных ногтях периодически пишет, что на Юго-Востоке уголовники сражаются. Такие вещи могут только писать те люди, которые никогда уголовников не видели и знают, что они такое.

Может, и есть какие приблатнённые среди "ополченцев (я не видел), но вообще уголовная среда (и все те муж-ж-жики, ну, то есть, "пацанчики", ну, то есть, "реальные пасаны", что "решают вопросы" и "следят за базаром") подобных вещей избегают.

Они сидят и трут, набычившись. Убожество.

Пленные, хоть сколько-нибудь не похожие на русских и похожие на кавказцев рассказывают, что их жесточайшим образом били, чтоб они признались, что они чеченцы. (Выбивали: либо ты агент ФСБ, если белый и русый, либо чеченец, если не белый и не русый).

Нацбол Симон (полуармянин, полурусский) тоже про это говорил. Будет видео.

Чеченцы здесь не кадыровские, а добровольцы, Кадырову категорически запретили перегон сюда спецов (а у него очень серьёзные спецы).

По ощущениям - чеченцев украинские войска, мягко говоря, опасаются особенно сильно. "Чеченцы сделали себе хороший PR, - сказал мне один ополченец осетин, с некоторым даже огорчением, - Русские - и те берут себе позывной "Чечен". Зачем?!"

По Моторолу я писал, как он врубал намаз (не в колонки, а в громкоговоритель, как выяснилось), и на украинских позициях начиналась

чудовищная и истеричная стрельба.

Моторола лично подползал к украинским позициям (он корректировщиком в Чечне был) и зарисовывал: вот тут у них АГС (30-мм автоматический миномёт), вот тут пулемёт и так далее. Возвращался и долбил Ноной (самоходное артиллерийское орудие, 120 мм). Причём повторял этот фокус не раз и не два. Намаз и Нона обошлись очень дорого той стороне.

...Прямо говоря, москалей на той стороне привыкли презирать, как недолюдей, а вот чеченцы - это да, это сила и опасность.

Подумал, что отношение в Европе к русским примерно такое как на Украине к чеченцам. "Таинственное и страшное зло, из области жуткого, иррационального, непобедимого".

А мы вот к чеченцам спокойно относимся. Чеченцы и чеченцы, есть в России такой народ.

Мне Хасан позвонил в Донецк, мы с ним вместе служили в своё время в Грозном. Он говорит: "Ты на Украине, что ли? А ты что там делаешь?" "Тебя жду", - говорю. Посмеялись.

Не жду, не жду. А то правда поверят.

(из выходящего за рамки человечного; меня это не радует и тем более, не веселит, просто констатирую)

Ополченская шутка: в этом году укроп не уродился - побило градом.

Первые же две малороссийские женщины, которых встретил в Изварнино.

Одна, лет 55, говорит:

- Когда украинцы (называет их - "эти") уходили из её деревни - я к окну, показать им (показывает средний палец), из окна не видно, на улицу выбежала: да провалитесь вы все, ироды!

Подошла другая, интеллигентного вида, рассказывает, как ругает своих знакомых мужиков, которые не ушли в ополчение:

- Вы думаете русские должны приехать и всё сделать за вас?

Через минуту:

- Пусть украинцы приедут и заберут отсюда свои трупы (другое слово употребила, не буду повторять). Они не знают, сколько их здесь. Думают, тут им всё дёшево обошлось.

От себя: я так понимаю, надо придти сюда и убить этих женщин. И тогда точно дорого в Европу будет открыта.

(из новоросского абсурда, для полноты картины)

Молодёжи 18 - 23 в ополчении фактически нет, вся уехала в Россию. Рассказывают: переходят двое здоровых лбов, каждому по 20 лет.

Мягко говоря, озадаченные ополченцы из местных, предлагают:

- Ребята, знаете что, мы тут первыми женщин выпускаем, не могли бы вы надеть юбки и перейти в них? А то не пустим.

Два лба наряжаются в юбки и переходят границу.

Беженец, бывший гаишник, причём, начальник, звонит человеку заваленному работой по переводу и переезду, возвращению и вызволению пленных, и говорит:

- Мне надо семью вывести.

- Да, конечно. Где она? В Донецке? На Западе Украины?

- Нет. В Крыму.

Это он всерьёз, не шутит совсем.

Ополченец Артём (едем по ночному Донецку):

- Слушай, а мне начинает нравится пустой город. Давай, когда кончится война, будем засылать фейки о том, что бомбёжки продолжаются - и здесь будет такая же пустота и тишина.

Город действительно удивителен. Очень чистый - его по-прежнему убирают. И очень малолюдный. Дорожные правила соблюдают только местный транспорт. Ополченцы имеют привычку на аварийке пролетать мимо всех светофоров. Иногда это действительно необходимо. (В сентября, я говорил, прямо в городе расстреляли две машины, полные ополченцев). Иногда не очень, просто нравится ездить быстро и чувствовать себя хозяином города, жизни и судьбы.

Они и есть эти хозяева сейчас.

Источник:novorosinform.org