Холодная война? Почему Обама не приедет

Этого надо было ожидать. Российская сторона упорно делала вид – или на самом деле в России так думали, – будто бы нет оснований ожидать, что встреча Обамы и Путина будет отменена. Между тем американская сторона, наоборот, давала понять: вероятность того, что встреча не состоится, весьма высока. Всегда можно предполагать, что и та, и другая сторона несколько блефует. В данном случае оказалось, что американская не блефовала. Еще до того, как решение было принято, со стороны США звучали намеки, что дело не только в Сноудене. Американцы давали понять: по их мнению, мы настолько по-разному смотрим на целый ряд вопросов, что разговоры утратили перспективу. И это хуже, чем если бы просто состоялся обмен ударами: мы дали убежище Сноудену, а они в ответ отменили встречу. Здесь все серьезнее: Соединенные Штаты, в общем, говорят, что не видят для себя смысла, по крайней мере, в нынешней встрече, а возможно, и в принципе не считают необходимым обсуждение с Россией серьезных вопросов.

Возможно, США недооценили твердость российской позиции: готовность Путина не передавать Сноудена американским властям и объявить, что он остается здесь, а не едет в какие-то другие страны, где у американцев был бы шанс его все-таки поймать. С американской стороны было некоторое недопонимание, до какой степени серьезно настроен российский президент. А российская сторона, в свою очередь, недооценила сигналы с американской стороны о том, что президент Обама всерьез рассматривает отмену этой встречи с президентом Путиным. Когда такое недопонимание происходит с обеих сторон, это само по себе тревожный знак: отношения между странами находятся в крайне неблагополучном состоянии.

Трения между Россией и Америкой нарастают в течение длительного времени – как минимум более полутора лет, с начала протестов в России. Одно из первых заявлений, которое Путин сделал после митинга 10 декабря 2011 года на Болотной, – что протесты вдохновлены Хиллари Клинтон. Так потребности внутренней политики определили вектор политики внешней. Произошел сдвиг в сторону изоляционистских тенденций, антизападной и особенно антиамериканской риторики, а затем и политики.

Холодная война в том виде, как она была, конечно, повториться не может: нет двух идеологических концепций, двух систем, каждая из которых стремилась заманить в свой лагерь как можно больше стран. Россия больше ни для кого не является моделью развития; ее влияние на остальной мир радикально уступает американскому. С окончанием холодной войны закончилась и гонка вооружений.

Но если «холодную войну» характеризовать как время крайне скудных контактов и плохого понимания того, что происходит у другой стороны (именно такой дефицит контактов и непонимание привели в свое время к Карибскому кризису), то сегодня можно видеть тенденцию именно в этом направлении: шанса поговорить лицом к лицу у президентов двух стран на сегодня нет. Американский президент от него отказывается, и это вызывает тревогу. Какими бы скверными ни были отношения, контакты необходимы, чтобы понимать намерения друг друга.

Шаг, предпринятый Обамой, слишком серьезен – такой шаг не делают, чтобы назавтра сказать: мы передумали, вам только показалось. По публикациям в американской печати можно было наблюдать, что этот ход обдумывался, обсуждался как минимум недели две, заведомо до того, как Сноуден получил временное убежище в России. Едва ли можно ожидать, что теперь, когда этот шаг сделан, в ближайшее время появятся какие-то поправки, которые снизят его значимость.

Что касается России, лидер страны Владимир Путин, как мы не раз убеждались, совсем не похож на человека, который на такого рода жесты будет отвечать неуверенно. Российскому президенту должно быть крайне неприятно, что с ним отказался встречаться тот, кого он называл своим партнером. А на оскорбительные, с его точки зрения, шаги Путин отвечает жестко и бывает, что асимметрично, – из последних эпизодов можно вспомнить реакцию на «закон Магнитского». Вполне можно ожидать, что и в этом случае Путин сделает асимметричный шаг, объектом которого будет не президент Обама, а кто-то другой. Возможно, внутри России.

Мария Липман