Распад СССР далек от своего завершения

2004-2005 годов. Однако на сегодняшний день стало совершенно очевидно, что термин "бархатный" к уличным акциям 2014 года не применим.

В украинском противостоянии слишком много неизвестных. Во-первых, неоднородна власть и различные ее сегменты ведут свою самостоятельную игру. Во-вторых, регионы единой страны занимают различные позиции относительно ее ближайших и отдаленных перспектив. И в этой ситуации резко актуализируется проблема сохранения Украины в ее нынешней территориальной конфигурации. В-третьих, ключевые внешние игроки (Россия, США, Евросоюз) по-разному оценивают причины и движущие силы конфликта, хотя и одинаково заинтересованы в недопущении масштабного хаоса и коллапса украинской государственности.

Как бы то ни было, а трагические события в Киеве снова со всей очевидностью показали, что распад СССР далек от своего завершения. И уж точно он не является мирным и бескровным. Да, в формально-юридическом смысле Советский Союз не существует, но его наследие далеко еще не поделено. И самое главное, процесс этого передела не стал полностью необратимым. Можно сколько угодно спорить о вмешательстве Запада или Москвы во внутренние дела Украины. Но нельзя игнорировать то, что никакое вмешательство не возымело бы результата, будь формирование новой политической нации на обломках "нерушимого Союза" более эффективным.

Февраль 2014 года снова продемонстрировал, что называться "незалежной державой" - это вовсе не то же самое, что быть ей на самом деле. Для того, чтобы ею быть, мало проводить выборы парламента и президента и передавать власть от одного первого лица другому. Долгие годы плюралистическую систему Украины противопоставляли "авторитарной российской" и рассматривали, как историю большого успеха. Однако, несмотря на то, что сегодня страной руководит уже четвертый президент с момента получения независимости, Украина

по-прежнему обсуждает свое бытие в терминах выживания, а не развития. Для того, чтобы страна считалась демократичной, мало иметь многопартийность и пережить смену высшей власти. Необходимо иметь мощные властные институты, которые на Украине всегда были в дефиците. Сегодня эта ситуация становится просто критической.

Нынешний украинский внутриполитический кризис обнажил чрезвычайно узкий коридор возможностей для "транзита" постсоветских республик. Он зафиксировал, что в немаленькой европейской стране, находящейся между Россией с одной стороны, и НАТО и ЕС - с другой, речь в ближайшие годы должна идти не о выборе между демократией и авторитаризмом, а о наличии власти как таковой. Безвластие в стране - гораздо более легкий путь и к столкновениям, и к погромам, и к потенциальному расколу, чем предсказуемая авторитарная власть. Впрочем, доведенная до абсурда авторитарная система часто сама провоцирует конфликты, поскольку попросту перестает быть адекватной. И здесь кроется нелегкий выбор между двумя крайностями - полный хаос или неадекватный авторитаризм. У политических элит других республик бывшего СССР появляется возможность на ошибках соседа проанализировать возможные издержки "транзита" своих стран.

Как бы ни закончился нынешний раунд украинского противостояния (и весь кризис в целом), сверхзадачей для государственной элиты, если она не желает превратить страну во вторые Балканы или пойти по таджикскому пути образца 1990-х годов, является создание эффективных властных структур. Только такие институты смогли бы остановить дальнейшую эскалацию насилия и не допустить превращения улицы в главное мерило государственной политики. Сегодняшняя оппозиция (не та, конечно, что метает "коктейли Молотова", а та, которая охотно раздает интервью) широко вещает о необходимости трансформации государства в парламентско-президентскую республику. Но при низком уровне интеграции страны, низкой легитимности любого правительства и власти, как таковой, а также тотальной нестабильности это несет с собой огромные риски. Кто сказал, что новый парламент, если таковой будет избран, станет аналогом американского конгресса или французской Национальной ассамблеи? Скорее всего, он станет неким рынком согласований, который может как перевести противостояние в политический торг, так и, напротив, спровоцировать новое насилие из-за разногласий по "цене вопроса". Нет никаких гарантий того, что канет в лету пресловутый олигархат, как принцип существования власти и управления.

Впрочем, в случае с Украиной все перечисленные провалы не ограничиваются рамками одного государства и его граждан. Они влияют на ситуацию на всем постсоветском пространстве и в Восточной Европе. И поэтому украинский кризис снова жестко поставил вопрос о наличии объективного международного арбитража и вмешательства. Практически речь идет о том, есть ли в мире международное сообщество без кавычек. И пока ответ на этот вопрос не кажется очевидным. Если говорить о международных структурах, то они ограничиваются общими заявлениями и декларациями. Если маховик насилия будет раскручиваться и дальше, то не исключены некие гуманитарные акции. Но посылка лишней тонны муки или медикаментов, без решения ключевых политических вопросов и проблем региональной безопасности, вряд ли поможет обретению государственной состоятельности.

У России и Запада есть свои собственные резоны. И Москва, и Вашингтон, и Брюссель хотели бы купировать украинскую болезнь. Но при этом они действуют так, чтобы партнер не получил от такого "купирования" ни одного лишнего очка, хотя от их согласованных действий во многом зависят перспективы разрешения ситуации, раз уж украинская элита не в состоянии преодолеть амбиции и найти оптимальный выход ради страны и ее будущего. Отсюда возможны два сценария. Украинский кризис может быть предоставлен сам себе и тогда угроза дестабилизации и хаоса возрастает в разы. И проигравшими окажутся и Запад (в особенности страны "новой Европы"), и Россия. Или же вовлечение в урегулирование противостояния станет новым витком конфликта между РФ и Западом, что также чревато для потенциальных арбитров. В этой связи возникает проблема адекватного диалога, в котором разговор будет вестись на языке прагматизма, а не сквозь призму "конфликта ценностей". О ценностях не договариваются, их отстаивают, в то время как о правилах игры и вопросах безопасности можно говорить и достигать компромисса.

Источник:novopol.ru