Почему мы стесняемся называть Украину Малороссией

Все это правильно. Но меня не устраивают такие ответы. Это не осмысление ситуации. Простые ответы не дают мне понятия - кто мои враги. Почему они - мои враги. Ну пусть даже не так. Хотя бы понять - почему я им враг? Я не про сиюминутные обстоятельства. Не про то, кто у кого чего отнял или хочет вернуть. Не про стирание границ, очерченных немецким штыком или большевистской пошлостью. Я вообще не про справедливость. Бог с ней! Не про это речь. Хотя у правителя задачи в войне гораздо более конкретные, чем у простого солдата. Если солдат воюет за родину, совершая подвиг, т.е. то, что выше его сил, и во имя того, что больше самой его жизни, то правитель совершает глубоко прагматичные поступки, смысл которых определен тем, под силу ли их совершить, не получив отпора от противника, и какова выгода от таких поступков. Правитель совершает поступки не потому, что ему велит сердце, а потому, что он может их совершить без ущерба тому, за что он отвечает.

Но я про абстрактные смыслы. Солдат, идущий в бой, не пушечное мясо. Он за Родину. И донбасский ополченец, и франковский паренек из «Правого сектора» воюют за родину. «А где твоя родина, сынок?»

Их родины... да и наши тоже... настолько переплелись, что представляют нечто единое. И, тем не менее, они есть... и взаимно исключают право на существование друг друга. «Где моя родина, сынок», если мы любим одни и те же поля, горы леса, города. Почему, любя Киев, и грезя о блеске вечернего солнца в Днепре, я покушаюсь на чью-то святыню? Что происходит? Почему нам нет места на этой земле вдвоем. Я понимаю, когда двум мужчинам не дано мирно любить одну женщину, не нарушая порядка вещей. Но почему любовь к одному и тому же городу делает людей непримиримыми врагами, вместо того, чтобы делать их братьями. Наш предмет любви таков, что вместит всех - всем даст хлеба и всем найдет места под могилу. Что за наслоение своего и чужого! Что мы делим на Украине? И с кем?

И если мы любим одно, но по-разному, я бы даже сказал, что противоборствующие любят то, что другая сторона в его предмете любви ненавидит. Но однозначно, оно - то, что мы, каждый из нас, врагов, любит, есть в том, что мы любим сами. Так значит, это просто наши глаза по-разному смотрят, это наши головы по-разному думают. И наша вражда не в плоти и крови. Мы, выходит, ненавидим мысли друг друга. Так, может, пора дать отчет, что же это за мысли?

И правитель, и солдат, стреляющий в другого солдата, пусть даст себе отчет, что нет никакой Украины - ни той, который один любит, ни той, которую другой ненавидит. Это не земля, не города, это не Днепр, делящий ее на двое. Это идеология, которая живет не в песке или металле, не в городе или лесу. Это мысли. И вне зависимости от того, кто переможет в этой войне за пространство, судьба «той» стороны Украины, не изменится, пока не изменятся мысли о ней.

Итак, Украина - государство, в основе которого лежит исключительно идеология. Не земли и деньги, не история и боль, не интересы жителей, не безопасность от врагов. Только идеология, мысли о самих себе. Думкою богатеет. Это и ее сильная, и ее слабая стороны одновременно. Сила в том, что ее нет смысла побеждать силой оружия - она останется, пока не искоренены мысли в тех, кто составляет Украину, как это уже было с бандеровским движением в 40-50 годы. Но слаба она потому, что это ложная идеология, и соприкосновение с правдой ее погубит.

И вот тут мы сталкиваемся с тем, что мы не знаем, в чем наша правда. Но чтобы противостоять украинской идеологии мы должны как минимум не признавать ее сами. Наше официальное понимание и устройства того пространства, за которое развернулась война, и самой природы того, что мы сейчас называем Россией, и того, что есть Украина, таково, что не отличается от понимания тех же предметов самими украинцами. Так уж получилось, что мы стесняемся нашей правды. Мы не проповедуем и не исповедуем того, что нет украинцев, но есть единый русский народ, которое не может существовать вполне, внутри своей природной и культурной среды, если все три его составные части не собраны воедино. Мы не считаем истоком нашего государства Русь. Чего стоят замечания Дмитрия Медведева, что Россия - молодое государство, ему 20 лет. Тогда в чем наша правда? Где твоя родина, сынок! В чем наша правда, если недавно возникшее государство Россия пытается отнять у недавно возникшей Украины ее территории, не имея к тому ничего, чем можно было бы оправдать нас, кроме нашей же неукротимой жадности до чужого? Разве кто-то из тех, что с другой стороны, может себе объяснить наше поведение? Есть ли наша правда пред лицом тех, кого мы называем по их просьбе «украинцами», забывая, что мы все - русские?

Источник:svpressa.ru