Что заставляет людей покидать юго-восток Украины?

Евгений Шеремет, Славянск К Евромайдану мы изначально относились отрицательно. Потому что это Евромайдан, а в «Евро» никто не хочет. Они бы получили тогда право качать у нас сланцевый газ. В прошлом году в Славянск приезжали представители компании SHELL, газ качать. А люди сказали: «Никакого сланцевого газа!» И они решили, видать, другим путем. Почему мы не хотим в Европу? Потому что тогда они бы привезли сюда этих гомосеков своих, устраивали бы гей-парады. Негров понавезли бы, криминал. Радиационные отходы еще. И был бы нам гаплык. Поначалу у нас стреляли где-то в частных секторах, изредка. А потом стало жестко. Мы последние две недели не выходили из дома вообще. Денег немного было плюс жена получила детские, половину суммы.

А потом обрезали все. Детские, пенсии уже не платят. Жена сильно боялась, но я не хотел уезжать. Что в итоге заставило? Мы пошли со старшим ребенком на медкомиссию в поликлинику. Закончили, отошли от нее метров на пятьсот, и в этот момент на здание снаряд попал, пробил в стене дырку, стекла повыбивало. Город разрушен. Говорят, Семеновки, это пригородный район, уже не существует. Снаряды падают везде, и от этого страдают люди. Одна женщина шла с работы, мина упала в частном секторе, и женщину осколками убило. И мужчину одного, прямо возле двери дома. Я их сам видел. Женщина после того, как ей осколок под лопатку попал, шла еще метров пятнадцать, кровавый след остался. Теща моя жила на Восточном, сейчас переехала к старшему брату. Говорит, страшно: люди с автоматами бегают, в поле рядом взрывы, в огородах пули валяются, окон в доме нет.

У нас в Славянске много родни осталось, моя мама например. У нее там хозяйство. Я в ополчение не ходил, я не военнообязанный, с оружием обращаться не умею. Уехал потому, что жена сказала, что без меня никуда не поедет. Границу несложно было переходить. Проезжали мимо украинской армии, они нас проверили, и все. Наверное, останемся в России, будем получать тут гражданство. Назад уже не вернемся, наговорили мы журналистам всякого... Что наше государство нас, мирных жителей, убивает. При Януковиче плохо жили, но стабильно. Работа была. Зарплата, конечно, маленькая, за свет, за газ заплатишь, и остается немного на еду и одежду. Вообще, мы сейчас приехали в Россию, посмотрели, как к людям хорошо относятся, и нам дико стало. У нас такого не было никогда. А тут уважение.

Лидия Стрельникова, Луганск У меня в Луганске свой бизнес, я консультант по питанию, держу клуб здорового образа жизни. Так что работала до последнего... Самое страшное, что сейчас происходит, - это нас, гражданских, сталкивают лбами. Нет конкретного врага, не знаем, против кого воевать. Даже в пределах одной семьи у каждого свое мнение, прямо до разбежности. Моя племянница, 23 года, весной уехала в Киев, потому что ее отец сказал: «Я не буду платить за твое жилье, раз ты за Майдан. Ты мне не дочь».

У нас в Луганске баррикады начинались как высказывание своего мнения. Мы ходили туда с детьми, моя сестра, врач, там ночами стояла. И никто нам не платил. Это было направлено против тех, кто нелегитимно захватил власть в Киеве. Мы их так же не признаем, как и они нас. Я страшно не люблю несправедливость: чем то, что происходит сейчас на востоке, отличается от событий на Майдане? Я абсолютно аполитичный человек, не знаю ни одного политика нашего. Но я сужу с человеческой стороны. Почему какие-то люди выходят на Майдан и решают за всех? У нас такое уже было во время «помаранчевой революции». Теперь что, каждые восемь лет кто-то будет выходить на Майдан и делать то, что ему хочется, не спрашивая всю Украину? От безвыходности мы вышли выразить свое мнение. Никто не собирался ни с кем воевать. А нас сразу начали называть пророссийскими террористами. Украинские СМИ сильно перевирали ситуацию. Российские, правда, тоже чересчур нагнетают. Постепенно в Луганске стало трудно жить. Завозили меньше продуктов, на окраинах слышалась стрельба, летали самолеты. Цены поднялись. Самое страшное, когда начали бомбить Донецкий аэропорт: ты понимаешь, что уже что-то нехорошее будет. Школы закрылись, объявили комендантский час. Мы жили в постоянном страхе. Я свернула бизнес, но выехать сразу не получилось.

Два дня сидели на чемоданах с ребенком, я успела собрать все вещи, какие были. Муж увез маму в деревню под Луганском и не смог обратно вернуться. Так и остался там. Поэтому мы здесь без него. Когда мы приехали, нам первым делом предложили медицинскую помощь, спросили, какие есть срочные вопросы. Очень нужны были детское питание, одежда, предметы гигиены. Нам все дали, помогли местные жители. Они постоянно что-то привозят - еду, обувь, бытовые принадлежности, даже технику. Коляски есть почти у всех. Питание трехразовое. Очень оперативно организовано обслуживание. Группы беженцев прибывают быстро, никто точно не знает, когда именно, но их сразу расселяют. Мы очень благодарны за все. Нет, статус беженца мне не нужен. В Луганске у меня остались родные, бизнес. Я привыкла во всем обеспечивать себя сама. Но главное, чтобы нам было куда вернуться. Не хочется приехать обратно в квартиру и опять бояться.

Оксана Смородинова, Славянск Мы решили уехать, когда у нас разбомбили школу, детский сад, больницу. Лично видела - в больнице огромная дыра, повылетали все стекла. Как выглядел переезд? В городе сидят в нескольких местах женщины, которые записывают, кто хочет выехать. Мне звонили из садика, предлагали варианты: Славяногорск, Харьков и Одессу. От исполкома предлагали тоже, от штаба Коммунистической партии Украины. Доехали нормально в итоге. ...Мы были против Майдана, потому что целью его было отрезать нас от России. А как отрезать, если у каждого второго родственники здесь? Говорят, коррупция была, Янукович наворовался. Ну а почему тогда не показывают, как наворовалась нынешняя власть? У них же не меньше богатство: Порошенко, Тягнибок, Яценюк, Тимошенко - все эта шайка-братия.

Присоединение Крыма поначалу возмущало тем, что разделяют государство. Но потом многие захотели в Россию. Вчера мне звонили родные, говорят, что уже с воздуха бомбят Славянск, на заводе «Химпром» взорвалась бочка с серой. Сказали еще, что подбили над городом самолет. Он упал возле Красного Лимана. Мобильной связи часто нет, электричества тоже.

Галина Слепцова, Славянск Когда ополченцы заняли здания СБУ и горотдел, мы и представить не могли, что в итоге все окажется так страшно. Думали, будет Донецкая народная республика, а дальше как с Крымом. Сделались независимыми, раз-два - и велкам, Россия. Мы вообще надеялись на Россию. А нам потом культурно сказали: «Извините, разбирайтесь сами с вашими ополченцами». Если Крым схватили с руками и ногами в течение двух недель, то у нас уже три месяца эта катавасия. И никому мы не нужны. При Януковиче, конечно, тоже не сахар жили, но до такого не доходило. Даже когда был Майдан, он не давал приказ расстреливать людей, как это делает сейчас Порошенко с нами, обычными людьми. Просто убивают, и все. Эти чеченцы, за которых все говорят... Я лично их не видела. Но даже если они и были, то не потому, что Путин так по щелчку сделал. Чисто по-человечески - как вот сейчас нас приняли. Это же тоже Россия. Чеченцы пришли нам помочь. А кто будет нас защищать, если мы там одни? Мужики наши чем будут отстреливаться? Люди в городе сидят в подвалах, не вылазят. Мама говорит, в наш огород мина попала. Шестого мая моей дочери исполнилось четыре года. В этот день был обстрел. И когда дочь задувала свечи на торте, то загадала желание: «Чтобы не было войны». Ребенку четыре года! Представляете?

Наталья Ожогина, Луганск Мы живем на окраине города, в поселке Мирный. Второго июня мы проснулись в четыре утра от грохота. Перестрелка шла, и взрывы постоянно - бабах-бабах! Притихнет на пять минут, и заново. В шесть утра начал летать самолет, гул страшенный. Мой 11-летний ребенок вскочил, бегал по комнате и плакал: «Мама, не звони никуда, они нас сейчас вычислят и будут бомбить!» Все это происходило в нескольких сотнях метров от нас. Мы залезли в погреб и сидели там до утра, бой не заканчивался. Потом мама выходила на улицу, сказала, что видела человек двадцать вооруженных ополченцев. Бой приближался. Мы позвонили нашему координатору, который организовывал отправку людей из города, он сказал: «Приезжайте в центр!» Приехали, а там все спокойно. Нас предупреждали, что отправят в Россию, но не сказали куда. Ополченцы сказали: «Нацгвардия сужает кольцо вокруг города, мы ищем безопасные пути». Нас поселили на ночь в общежитии, психологи Красного Креста занимались детьми. На следующий день мы быстро поехали. До пограничного пункта автобус сопровождали вооруженные ополченцы.

Вообще говоря, у меня была ужасная ситуация. Мы с мужем в разводе, и он не давал мне разрешение на выезд с несовершеннолетним ребенком через границу. Сказал: «Сначала пойдешь к нотариусу и откажешься от алиментов, тогда дам разрешение». Грозил посадить в тюрьму. Я ему говорю: «Бои идут! Надо ехать, я и так отказываюсь!» А он требовал все заверить письменно. Я вот теперь думаю, как мне возвращаться обратно. Решила, если что, пойду к ополченцам и нажалуюсь на него. А где еще помощи искать? На референдуме у нас было море людей, никогда раньше столько не видела на выборах. Поначалу мы хотели просто провести референдум и дальше смотреть, куда выплывем. Тогда мы еще выступали за федерализацию в составе Украины. Многие переживали о расколе страны. Сейчас уже нет. Для меня лично целостность государства больше не является ценностью. Я за то, чтобы наша Новороссия устоялась и дальше пошло какое-то развитие. Этот перелом произошел, когда на нас пошли войной.

Источник:slon.ru