США и России пора посмотреть в лицо реальности

В последние несколько недель президенты Обама и Путин обменялись мнениями на тему «американской исключительности». В отношении Сирии Обама утверждал, что готовность Соединенных Штатов заступиться за жертв газовых атак Асада и понести потери, чтобы отстоять международные нормы, а не просто защитить узкие национальные интересы, делает Соединенные Штаты отличными от других стран, или «исключительными». Путин предупредил о том, как опасно любой стране верить в свою исключительность, подразумевая, что такая страна нарушает права других стран, пытаясь навязать — и, порой, силой — свои собственные нормы в качестве универсальных. Такое столкновение мнений вызвало значительное количество комментариев, которые, к сожалению, послужили свидетельством растущего отчуждения между Россией и США и не поспособствовали улучшению понимания проблем, с которыми мы сталкиваемся.

Как согласились бы оба президента, мир вошел в период исторического переворота, который меняет сложившийся мировой порядок. Он также бросает вызов доминирующему представлению каждой страны о ее глобальной роли.

Американцы, например, считают себя лидерами — это часть их национальной ДНК. С того момента, когда США возникли в качестве великой державы более века назад, американцы играли ключевую роль в формировании мирового порядка. Эта роль достигла своей высшей точки в первом десятилетии, последовавшем за холодной войной, когда американские лидеры заявляли, что их страна была «единственной оставшейся сверхдержавой» и «незаменимой нацией», — и не без оснований.

Но ситуация резко изменилась в последнее десятилетие в результате глобального развития — в особенности подъема Юго-Восточной Азии в качестве центра экономического и геополитического динамизма — и ошибок во внешней политике. Соединенные Штаты могут оставаться превосходящей силой, но преимущество их превосходства постепенно сокращается. Более того, нынешние нарушения политического функционирования в Вашингтоне, выразившиеся в приостановке работы правительства, подрывает то, что было главным элементом «мягкой силы» Америки: ее репутацию, основанную на прагматичных решениях. И растущая народная неприязнь активистской внешней политики, очевидная в широко распространенном сопротивлении первоначальному призыву Обамы к военному удару по Сирии, накладывает еще более существенные ограничения на то, что Соединенные Штаты могут сделать за рубежом.

В результате, как бы Вашингтон ни хотел определять мировую повестку дня, его лидерство будут оспаривать, а глобальная повестка дня будет появляться из нередко конкурирующих интересов других великих или региональных держав. Такая реальность потребует более искусной и дисциплинированной внешней политики, чем та, которую Соединенные Штаты проводили в прошлом. Американский политический истеблишмент только начинает серьезно заниматься этим вопросом. В последние месяцы в СМИ начались жаркие дебаты, посвященные американской роли в мире, в том числе на тему «американской исключительности». Они, вероятно, продлятся как минимум до окончания следующих президентских выборов 2016 года, пока не появится новый консенсус — скорее всего, он будет заключаться в поддержании ведущей роли страны в международных отношениях, сопровождаемом более эффективной дипломатией.

Но чтобы преуспеть, Соединенным Штатам необходимо навести порядок у себя дома. А это потребует болезненных изменений, чтобы справиться с проблемами долга и дефицита, популярными социальными программами, которые трудно поддерживать, и политической поляризацией. Эти внутренние проблемы по праву должны быть приоритетными для американцев сегодня.

Что до России, ее лидеры думали о своей стране как о великой державе со времен, когда Петр Великий три столетия назад ввел ее в качестве важного фактора в европейский баланс сил. До распада Советского Союза Россия была без сомнений весомой державой, сыгравшей решающую роль во времена наполеоновских войн и Второй мировой войны и ставшей одной из двух сверхдержав во времена холодной войны.

Первое десятилетие после холодной войны не было благосклонным к России, она была вытеснена на периферию международных отношений — и не только Соединенными Штатами. Поразительно, насколько мало стран обращали на нее особое внимание на любом международном форуме, будь то в Европе, Азии или Северной Америке. Эта ситуация резко изменилась с 2000 года. В результате выдающегося экономического восстановления Россия сегодня имеет значительное право голоса по большинству глобальных проблем, и недавняя инициатива Путина по Сирии поставила Россию в центр всеобщего внимания как минимум на ближайшее будущее.

Но, как и США, Россия сталкивается с вызовами своему самовосприятию в качестве великой державы. Наиболее безотлагательно, как требует того продолжающееся снижение темпов роста, Россия должна разработать экономическую политику, способную возобновить рост и поддержать ее великодержавные амбиции в долгосрочной перспективе. Из-за тесного переплетения политической системы и экономики восстановление роста почти наверняка потребует политических изменений, которые содействовали бы гибкости, инновациям и освобождению духа предпринимательства. Эти вопросы сегодня — в центре российских дебатов.

Кроме того, Москва должна без лишних сантиментов посмотреть на свою позицию в мире. За всей риторикой о возрождении России лежит тот факт, что Китай оспаривает ее коммерческие позиции в Центральной Азии, движения радикального ислама укрепляются до такой степени, что Москва не сможет надежно контролировать Северный Кавказ и Европа, несмотря на ее нынешнее замешательство, действует в качестве мощного магнита для Украины. Эта ситуация должна содействовать пристальному взгляду на российские рычаги власти и влияния и то, как она ими распоряжается. Как и Соединенным Штатам, России тоже необходимо выработать более эффективную дипломатию, учитывающую пределы ее возможностей.

В первую очередь вопрос о роли страны в мире должен обсуждаться и решаться гражданами этой страны. Публичные пререкания между Соединенными Штатами и Россией об «американской исключительности» или «возрождении России» контрпродуктивны. Они заставляют каждую из сторон защищать свою самооценку как дело чести и одновременно снижают внимание к домашним дебатам, которые каждой стране необходимо иметь и разрешать, дабы преуспеть на международной арене. Спустя годы ни одну из стран не утешит то, сколько очков она выиграла в нынешних дебатах, если она не сможет провести политику, необходимую для удержания ее глобальной роли.

В долгосрочной исторической перспективе упадок любой великой державы, вероятно, неизбежен. Но в короткий период времени (за исключением опустошительной войны или других катаклизмов) упадок — это почти всегда вопрос выбора, выбора тихо принять неизбежность упадка, выбора избегать тяжелых решений, которые могли бы привести к восстановлению, выбор не приносить в жертву узкие личные интересы или интересы узко мыслящих политиков во имя большего блага общества или нации. Упадок можно временно замаскировать риторикой об исключительности или возрождении. Но было бы лучше признать и встретить вызовы лицом к лицу.
Томас Грэм