Каталония не Шотландия

Правительство Испании в очередной раз запретило Каталонии проводить референдум о независимости, обставленный в виде социологического опроса. Отдельные горячие головы в Мадриде уже говорят о ликвидации автономии Каталонии, в Барселоне – об акциях гражданского неповиновения. Говорить о войне пока рано, но острый политический кризис уже налицо.

Наверное, нет за пределами Великобритании другой такой территории, где бы так переживали за итоги референдума о шотландской независимости, как переживали за них в Каталонии. Каталонцы справедливо считали, что, если шотландцы скажут независимости «да», это станет очень важным прецедентом, который отразится на их собственной судьбе. Ведь о независимости от Испании Каталония помышляет уже очень давно.

К огромной печали официальной Барселоны, где сторонники отделения от Мадрида составляют подавляющее большинство в исполнительной и законодательной власти, референдум в Шотландии провалился. Однако каталонцев это не остановило, и 27 сентября председатель правительства Каталонии Артур Мас подписал указ о проведении 9 ноября «опроса о суверенитете Каталонии». Именно опроса – не референдума. Собственно, одобренный парламентом Каталонии закон так и называется – «О проведении опросов населения, не имеющих характер референдума». Таким образом в регионе рассчитывали обойти испанское законодательство. Да, даже при положительном исходе такого опроса он не станет фундаментом независимости. Но может стать поводом к ее провозглашению в дальнейшем, так сказать, промежуточным этапом.

Очевидно, что вдохновлялись каталонцы именно шотландским примером. По крайней мере, оговоренные правила проведения опроса до боли напоминают шотландский прецедент. По форме это именно голосование на участках. Право голоса есть у всех, кто достиг шестнадцатилетнего возраста (в Каталонии, как и в Шотландии, больше всего сторонников независимости среди молодежи) и проживает в Каталонии. Для граждан ЕС ценз оседлости – один год, для граждан других стран – три года (в этом вопросе шотландцы были несколько либеральнее).

Как и в случае с Шотландией, побудительные мотивы каталонцев в основном экономические – финансовый кризис. Каталония стала одной из первых испанских провинций, где была проведена индустриализация. Целью этого было покрепче привязать ее к Испании, но в итоге получилось наоборот: сейчас это наиболее развитый регион королевства, который попросту не хочет «кормить Мадрид». В Каталонии проживает лишь каждый седьмой гражданин страны, при этом там расположена почти половина всей промышленности, а столица – Барселона – является «туристической Меккой». Более чем пятая часть ВВП всей страны – отсюда. И каталонцы, вспоминая о временах активной «испанизации», не хотят делиться деньгами с королевством, переживающим не лучшие экономические времена и захлебывающимся от безработицы (в первую очередь среди молодежи).

Есть и еще одно сходство: как и Шотландия, Каталония хочет выйти из состава метрополии, но остаться в составе ЕС. Шансов на это у нее, впрочем, почти нет. В отличие от Великобритании, Испания выходить из ЕС не собирается в принципе и теоретический прием туда Каталонии с гарантией заблокирует.

Вообще в этой истории различий больше, чем совпадений. Главное из них – в том, что попытку отделиться Шотландия предприняла с разрешения Лондона. В случае с Каталонией референдум-опрос – чистая самодеятельность, на которую уже последовала предельно жесткая реакция. Так, первый вице-премьер страны Сорайя Саенс де Сантамария прямо пообещала, что власти Испании проведения опроса-референдума не допустят. «Этот референдум не состоится, так как он противоречит конституции. Артуру Масу напоминали, что нет ничего выше суверенной воли испанского народа и что все испанцы должны решать, что такое Испания и как она организована. Ни одно правительство не может через это переступить», – заявила она.

Следом за этим Государственный совет Испании – высший консультативный орган при правительстве – единогласно признал закон о проведении референдума не соответствующим конституции. За этим последовало обращение в Конституционный суд Испании, который, согласившись с доводами Мадрида, приостановил действие принятого в Каталонии закона (решение Конституционного суда в Испании, к слову, оспорить невозможно). В свою очередь премьер Испании Мариано Рахой подчеркнул, что отдельно взятый регион не может единолично решать вопрос, который касается всех испанцев. А генсек правящей Народной партии Мария Долорес де Коспедаль и вовсе обвинила каталонского премьера в том, что он повел себя как представитель «тоталитарного режима».

Реакция это предсказуемая, благо почти традиционная. В апреле нижняя палата испанского парламента уже отказала Каталонии в праве проводить референдум 9 ноября, а одиннадцатью годами ранее Конституционный суд зарубил возможный референдум в еще одном очаге сепаратизма – Стране Басков. В общем и целом испанская конституция тут перекликается с украинской, подразумевающей, что самоопределение регионов и изменение границ страны может решаться только на общенациональном референдуме. Когда Киев отказывался признать легитимность крымского референдума, то ссылался именно на это.

Почему Мадрид не хочет идти по пути Лондона, понятно: в отличие от ситуации с Шотландией, где количество сторонников независимости обычно находится на уровне 30%, вероятность положительного исхода плебисцита в Каталонии очень высока. Там действительно иное национальное самосознание, другой язык, другая – гораздо более горячая – история борьбы за суверенитет. Митинги в поддержку независимости тут собирают миллионы человек. Шотландии подобное и не снилось. Значит, у Мадрида нет никаких резонов рисковать – опросы показывают, что за независимость выступают уже порядка 60% каталонцев.

Поскольку западное сообщество будет опираться именно на мнение Мадрида – полноправного члена ЕС и НАТО, каталонская «борьба до победы», очевидно, не найдет никакого понимания. В лучшем случае будут санкционированы дальнейшие переговоры, которые ни к чему не приведут, ибо компромисс невозможен. Испания уже не в состоянии дать Каталонии еще больше автономии – больше просто некуда. Так что «программа минимум» у сторон взаимоисключающая.

В Барселоне уже поговаривают об актах гражданского неповиновения (даже благоразумный в целом Мас как бы невзначай заметил, что «выходить на улицы раз в год недостаточно» и «будущее не подарок, его надо завоевать»). В Мадриде – о ликвидации сепаратистской автономии в принципе (так, собственно, Мадрид поступал всякий раз, когда в Каталонии усиливались сепаратистские тенденции). Войну пока никто всерьез не обсуждает, но тут у сепаратистов немного шансов на то, что идея вооруженной борьбы за суверенитет – при всем региональном патриотизме каталонцев – получит массовую поддержку. Просто потому, что население Каталонии хочет быть независимым в силу повышенной – в сравнении с остальной Испанией – сытости и нежелания делиться, а война от этой сытости не оставит и следа.

При этом за каталонской борьбой будут очень внимательно наблюдать в бельгийской Фландрии. Если Каталония считала, что стоит в очереди за Шотландией, то Фландрия в этом «ряду» третья. По крайней мере, такого мнения придерживаются в местной националистической прессе.

Автор: Станислав Борзяков

Источник: http://vz.ru/