Владимир Григорьев. Жизнь и талант, сгоревшие в войне на Донбассе

Враг без жалости рушит наши дома, убивает мирных жителей и воинов, вставших на защиту своей земли. Сколько их полегло за эти годы? Десятки, сотни, тысячи? Сколько скончалось от ран?

Никто не считает тех, кто умер от болезней, вызванных стрессом, различного вида онкологий, инсультов, инфарктов и обострения хронических заболеваний. Эти потери мы называем небоевыми. Но на самом деле их тоже убила война.

Жизнь разделилась на «до» и «после», позволив узнать истинное лицо людей, которые многие годы жили рядом с нами. Тех, которые сидя в теплых кабинетах и вещая с трибун Рады, призывают к убийству простых мирных жителей, наших детей и внуков. Они желают, чтобы наша земля стала пустой и безжизненной. Но мы живы и будем жить, как бы они не старались стереть нас с лица земли.

Редкие встречи с друзьями приносят радость. Вопросы, как правило, одни и те же: про жизнь, обстрелы, «попало или пронесло мимо», зарплаты, пенсии и когда же все это закончится?

Одна из последних встреч заставила меня написать историю одного простого человека — шахтера, артиста и воина.

На мой вопрос: «Как Володя?» его жена Надежда долго молчала, глядя куда-то в сторону, а её глаза медленно наполнялись слезами: «А Володи больше нет. Второго августа он умер».

Я была в шоке: как умер? Человек с такой силой воли. Как посмел? Ведь у нас были планы. Мы хотели возродить наш театр. Собрать всех наших. И вновь поставить «А зори здесь тихие».

Мы, живущие на этой войне, понимающие ее, теперь могли бы очень много сделать. Война вошла в наши сердца, заморозила души. Ведь все эти эмоции мы должны были воплотить на сцене. Сердце разрывалось от горя и боли. А где-то совсем рядом грохотали тяжелые орудия этой проклятой войны.

В памяти всплыла наша последняя встреча с Владимиром Григорьевым — гениальным актером, простым шахтером и воином — ополченцем, ушедшим защищать свой родной Донбасс от врагов. Владимир ушел воевать сразу, еще летом 2014, как только украинские каратели показались возле Первомайска и начали бомбить мирный город.

Наша последняя случайная встреча с Владимиром Григорьевым состоялась на автобусной остановке. Автобуса долго не было, и я с любопытством разглядывала прохожих. Справа шли несколько человек в военной форме. Они были уставшие, небритые, с большими мешками за плечами и явно не по размеру камуфляжных бушлатах. И вдруг неожиданно один из них подскочил ко мне и громко, хорошо поставленным голосом отрапортовал:

«Сержант Васков, прибыл на побывку домой. Побриться, помыться, постираться. Обнять любимую жену и расцеловать детей и внуков».

Я вначале опешила. Но он крепко прижал меня к себе, не давая опомниться.

Это был он — Вовка Григорьев. Артист нашего молодежного театра, созданного в 1982 году в нашем маленьком городе, где мне посчастливилось быть режиссером.

В 1985 году, как тогда водилось, по приказу партии и комсомола, нам поручили поставить спектакль «А зори здесь тихие» Бориса Васильева.

Задача была сложной. Как мы, совсем юные, могли понять и прочувствовать ту ушедшую, как казалось навсегда, войну. Посвящена она была сорокалетию Победы советского народа в Великой Отечественной Войне.

Живы были ветераны, рассказывающие много и интересно. Но порою нам, юным артистам, просто не верилось, что такое могло происходить.
Главную роль — сержанта Васкова — поручили играть Володьке Григорьеву. Ему тогда было от роду всего 25 лет, а я как режиссер, двадцатитрёхлетняя девчонка, делая умный вид, рисовала мизансцены, проводила «читки», разбивала пьесу на этюды, проводила речевые тренинги, подбирала музыку, работала с художником. Все делала по правилам, как завещал великий К. С. Станиславский. Но понимала, что — то идет не так.

Весь двухчасовой спектакль вытащил на своих плечах сержант Васков — Володька Григорьев. Высокий, фактурный, с хорошо поставленным от природы голосом как у Левитана.

Думал ли он, сержант Васков — Владимир Григорьев, что через каких — то 30 тридцать лет ему предстоит сыграть эту роль и уже не на театральной сцене, а в жизни, на самой настоящей войне. Жестокой, безжалостной, грязной и кровавой, где убивают по-настоящему. Той, где после боя воины не выходят на поклон к зрителю, получая охапки цветов и аплодисменты благодарных зрителей.

Говорили мы при встрече на остановке совсем не долго, он торопился к семье. Увольнительная была короткой. Времени хватало, только чтобы помыться, постирать, обнять любимую жену. А потом надо было идти вновь на передовую, в сырые окопы.

— Как и зачем ты ушел воевать? Ведь я знаю, что ты болен. Да и возраст, 57 лет.

— Я так решил. А знаешь, какой у меня позывной? «Дачник».

— Почему «Дачник»?

— Вот когда я понял, что это уже настоящая война, еще летом 2014, решил твердо, что пойду в ополчение. И если бы хоть обмолвился об этом Надюшке, она бы меня привязала к кровати и кормила с ложечки. Вот я собрался на дачу, а оттуда быстренько смылся в военкомат. Так и зовут теперь «Дачник». Сначала был сапером, но ты же знаешь мой характер? В пух и прах разругался с командиром. Перевелся к танкистам. Там и служу. Вот, отпустили меня ненадолго. Скучаю очень по семье. Да и Надюшка очень обо мне волнуется. Сижу на каких то таблетках. Нужно к врачу еще успеть. А дальше опять на войну».

Поговорили мы, вспомнили наших друзей — театралов, которые тоже воюют. Пообещал обязательно еще раз сыграть Васкова, а я поставить еще раз «А зори здесь тихие», но только правильно и с тем эмоциональным багажом, который мы приобрели за эти годы войны.

На этой ноте мы распрощались. Как оказалось — уже навсегда.

Если бы не случайная встреча с Надеждой, я могла бы еще долго не знать, что он умер от страшной болезни.

А если бы он не ушел воевать, все могло быть по-другому? Он остался бы жив? Сидел дома или на даче, прислушиваясь к прилетам и отлетам тяжёлых снарядов? Нет, не таким был наш сержант Васков — Володя Григорьев.

Я встретилась с его женой. Хотелось подробностей, чтобы обязательно написать о нем, и чтобы люди знали и помнили о простом шахтёре, который мог стать гениальным актером, а стал воином — ополченцем. Хотя его смерть запишут в строку «небоевые потери», на деле его жизнь тоже унесла война.

Рабочий день у Надежды заканчивался, и у нас было достаточно времени для общения.

— Ведь ты в театр пришла в 1982 году, практически вместе с Володей?

— Да, тогда много молодёжи, простой, рабочей, толпами шли на прослушивание. Я прошла конкурс, хотя хорошей актрисой себя никогда не считала. Сразу обратила внимание на Володю, он был просто гениальным актером, всех учил, буквально на режиссёрском уровне. К этому времени закончил горный техникум и отслужил в Советской Армии. Знаешь, а я сразу в него влюбилась.

Хотя «конкуренток» у меня было великое множество. Мы стали встречаться. И уже в 1983 году у нас родился Данилка. Вовка был так счастлив, что все его мечты о профессиональной актерской карьере так и остались мечтами. Он работал проходчиком на шахте, старался заработать как можно больше денег, чтобы его семья ни в чем не нуждалась. Ведь от первого брака у меня была еще маленькая дочь, которую он удочерил и стал ей самым настоящим отцом.

Володя считал, что его жена должна иметь образование и заставил меня сдать документы в педучилище. И очень гордился, когда я его успешно закончила и получила профессию. Театр мы, конечно, не бросали. Это была наша жизнь и наше увлечение. Мне давали маленькие роли, и я знаю, что актрисой я была слабенькой, но Володя меня хвалил. Прожили вместе мы 34 года, это самые счастливые годы моей жизни. Он был настоящим хозяином, отцом, мужчиной, главой семьи. А называл меня только с нежностью: Наденька, Надюшка, Найдёнок.

— Как воспринял войну Владимир? Было ли желание уехать? Ведь у вас к этому времени было уже трое внуков?

— Они сначала уехали, но сейчас сын Данил вернулся, говорит, что чувствовал себя предателем своей Родины.

— Как ты отпустила мужа на войну?

— А он сразу рвался, потом поутих ненадолго. И схитрил. Уехал на дачу. Жду, жду его с дачи, а он уже в ополчении. Он всегда говорил, что долг мужчины — защищать свой дом и семью от врага.

Его война закончилась в декабре 2015 года, на операционном столе города Луганска. Рецидив, рак поджелудочной железы, четвертая стадия. Он сказал сразу, что никаких химий, облучений, сколько проживу — всё моё.

— Но ведь можно было бороться, не такой у него характер, чтобы смириться и тихо умереть от проклятой болезни?

— Ты знаешь, за несколько лет до войны мы пришли к Богу. Именно вера помогла нам справиться с болью душевной и физической, оценить перспективы на выздоровление, а они по статистике равнялись нулю. Мы протянули столько, сколько смогли. Умер он в своей постели, среди родных и близких второго августа 2016 года, пройдя свой жизненный путь до конца.

Он и жизнь свою прожил, как будто играл на сцене, честно, верно и правильно, именно так, как велело сердце.

А еще я верю, что существует параллельная реальность, где наш сержант Васков — Вовка Григорьев, гениальный актер, в тысячный раз выходит на большую сцену, раскланивается зрителям и принимает охапки цветов. В гримерке смывает кровь, нарисованную акварельными красками и идет домой, к любимой жене Надюшке, пить чай с тортом и шампанским. И там нет и никогда не было настоящей войны.

Ирина Стаханова

Источник: anna-news.info