Гармонии таинственная власть

Владимир Борисович Довгань — современный русский композитор и пианист, крупнейший симфонист, ученик Б. Чайковского и Г. Литинского, автор четырех симфоний, пяти фортепианных концертов, двух хоровых концертов — композитор глубокий и оригинальный — ответил на вопросы музыковеда и композитора Анны Ветлугиной специально для сайта ВРНС.

Истоки русской православной музыки уходят в далекие времена византийской империи. Знаменный распев, строгая система гласов — это звуковое богатство литургии Церковь хранит вот уже много веков. Казалось бы, что здесь делать композиторам? Но ведь Бог продолжает даровать таланты и в двадцать первом веке, так же, как и в былые времена. И разве существует лучшее применение таланту, чем прославление Бога в доме Его?

Главная задача литургической музыки — не соблюсти какую-то особую правильность, а помочь людям в восприятии Слова Божьего. И наш современник может справиться с этой задачей не хуже средневекового музыканта. Может быть, иногда и лучше — ведь он говорит со своей аудиторией на одном языке. Разумеется, в литургической музыке крайне важно её качество, и огромная ответственность лежит на том, кто берется совершить это. Бывает, что композитор, глубоко верующий и талантливый, но не достаточно овладевший профессией, рвется писать духовную музыку. Если он при этом еще хорошо знает специфику службы и вращается в церковной среде, то у его полупрофессиональных произведений есть некоторый шанс прозвучать в храме, поскольку соборных документов, точно оговаривающих репертуар богослужебной музыки, нет. Песнопения выбирает регент хора или настоятель прихода. Последнее хорошо для послушания, но не гарантирует качества исполняемых песнопений, поскольку священник совершенно не обязан обладать безупречным музыкальным вкусом.

Многие же дипломированные композиторы, стремящиеся создавать духовные сочинения, порой пребывают совершенно вне церковного контекста. Конечно, можно почитать специальную литературу, только мышление от того не изменится. У светского человека оно совсем иное, нежели у воцерковленного. К тому же семьдесят лет советского безбожия приучили нашу интеллигенцию замещать религию культом высокого искусства. Эта тенденция, к сожалению, существует и поныне. Многие высококультурные люди, в том числе и хорошие музыканты, сторонятся Церкви.

Но есть в России композиторы, которые смогли глубоко прожить и совместить в себе две традиции — большую академическую музыку и Православие. Среди них — Владимир Борисович Довгань. Его можно назвать суперпрофессионалом. Оперы, симфонии, раздольные переливы баяна и изящные клавесинные миниатюры — все подвластно его перу. Его хорошо знают за рубежом. Он издается, исполняется, выезжает на творческие встречи и симпозиумы — посетил, таким образом, уже более двадцати стран. Его творчеству посвящена статья в английском музыкальном словаре Г. Гроува, что говорит само за себя.

Но, несмотря на обласканность за пределами родины, все помыслы композитора отданы России. Ее духовности и воспитанию нового поколения. В чужих странах он неустанно пропагандирует современную русскую музыку, возвращаясь домой, занимается со школьниками и студентами или сидит в жюри композиторских конкурсов. Даже странно, как в таком жестком графике Довгань находит возможность отрешиться от суеты и услышать тишину и вечность? Без этого вряд ли стоит обращаться к церковным жанрам. Но и благоприятная атмосфера не гарантирует хорошего результата. Что же помогает композитору в этой нелегкой задаче?

— Вы один из тех, кто вкладывает силы в развитие русской духовной музыки. Ваши сочинения звучат в храмах. Расскажите вкратце об этой вашей деятельности. Что привело вас к написанию произведений для церкви?

— Судьба — таинственная вещь. Я ведь пришел к написанию хоровых церковных сочинений уже в зрелом возрасте. Начинал как преимущественно инструментальный композитор и концертирующий пианист, хотя, пожалуй, какая-то религиозная составляющая во мне была, несмотря на то, что меня не крестили в детстве. Постепенно с годами пришло осознание: нельзя жить без Церкви. Тогда появились и первые опыты писания духовной музыки, поначалу не очень-то удачные. Но мне повезло. Моим духовником оказался протоиерей Николай Соколов, закончивший Московскую консерваторию. Он окормлял меня не только духовно, но и «музыкально». Как и многим другим, пришедшим к Богу во взрослом возрасте, мне приходилось преодолевать множество заблуждений и в вере, и в сочинении. Господь помогает возрастать. Отец Николай благословил меня на создание духовной музыки, и тогда что-то начало получаться. Но я продолжаю чувствовать себя в этой области учеником.

— А что вы можете сказать о своих учениках — тех, кто сейчас получает композиторское образование?

— Могу сказать: таланты не иссякают, несмотря на непростой для нашей страны период. Есть надежда на будущее поколение. Однако трудностей, к сожалению, тоже хватает. Сейчас многие студенты вынуждены работать, чтобы обеспечить себя не только пищей, но и жильем. Это сильно отвлекает их от учебы. Другая, не менее серьезная проблема — недостаток общей культуры. Молодые люди приходят с колоссальными пробелами в образовании. Например, не могут назвать ни одного английского писателя XIX века или ни одного дореволюционного русского театрального деятеля. Тридцать лет назад такое трудно было бы себе представить. Нынешние реформы образования очень противоречивы, и я боюсь, как бы мы вообще не потеряли фундаментальной образованности.

— Какие качества помогают сейчас молодому композитору найти свое место в жизни?

— Разумеется, талант. И еще — нравственная составляющая. Без нее невозможен большой художник. Сейчас молодым людям трудно противостоять негативному влиянию СМИ и Интернета. Порой будто стирается разница между добром и злом. У меня большая надежда на помощь Церкви в воспитании молодого поколения. В Академии имени Гнесиных, где я работаю, уже почти десять лет существует экспериментальный курс «Основы сочинения русской православной духовной музыки». Собственно сочинять православную музыку никого насильно не заставляют, только по желанию. Ведь среди учащихся есть представители других религий — буддисты, мусульмане. Но знать нашу традицию им нужно, чтобы по-настоящему понять того же Рахманинова или Чайковского. Кстати, за все эти годы отказался сочинять её только один человек. Многие не православные студенты-композиторы, например, из Средней Азии с удовольствием пробуют себя в православной традиции. Ведь благодаря именно ей, русская культура богата великими именами, известными во всем мире.

— Как вы считаете, актуален ли традиционализм в современной музыке?

— Есть более или менее «традиционные» области. Церковная музыка, несомненно, к ним относится. Также традиция военно-духовых маршей, которая не меняется уже более ста лет. Но если брать музыку в целом, то любая традиция живет в постоянном обновлении. Без этого она становится музейным экспонатом. Кстати, и духовных жанров это тоже касается. Когда-то никто не верил, что «Всенощную» Рахманинова будут исполнять в храмах, а теперь исполняют. И простые люди молятся под эту музыку со слезами на глазах. Все меняется.

— Есть мнение, что крупная форма умирает, или уже умерла. У вас есть опера «Пожар московский», а также достаточно «свежая» оратория «Услыши, Боже, глас мой» — памяти Н. В. Гоголя (2008 г.). Было ли их появление вызвано каким-то заказом, или вы написали эти произведения «по вдохновению»?

— Вы знаете, а я считаю, что крупная форма в последнее время, наоборот, становится важна. Нужно только искать новые средства. В моей оратории нетрадиционным было использование духовной прозы Гоголя в исполнении чтеца. Прежде эти тексты композиторами не использовались, да вообще они не слишком известны. Но людям интересно узнать новое о классике. Премьера «Услыши, Боже, глас мой» прошла в Большом зале консерватории при полном аншлаге, хотя рекламы почти не было. Сработало «сарафанное» радио. Значит, людей привлекают масштабные произведения, хотя я отношу этот успех не к достоинству своей музыки, а к магнетизму личности Гоголя.

— Вы ощущаете себя русским композитором? Можно ли сказать, что русская идентичность проявлена в вашей музыке?

— Думаю, да, хотя это вопрос лучше задать моим слушателям. Я хотел бы, чтобы это было так. Многое в моем творчестве связано с украинской музыкальной традицией, это — мои корни. Но никакого противоречия здесь нет. Три славянские ветви — русские, украинцы, белорусы — относятся к одному древнерусскому древу.

И действительно, здесь нет противоречия: Владимир Довгань — явление русской культуры в такой же степени, как и любимый им Гоголь. Ученик Бориса Чайковского, вобравший в себя все лучшее советской академической музыки, он не «консервирует» русскую музыкальную традицию, но взаимодействует с ней — любит ее и надеется на ее новый расцвет в грядущем. Не случайно среди его учеников такой видный церковный деятель и музыкант, как митрополит Илларион Алфеев. Довгань работает практически во всех жанрах современной музыки — от хоровых партитур, звучащих в храмах, до музыки к спектаклям и кинофильмам. Он — лауреат многих премий, в том числе, Всероссийского конкурса духовной хоровой музыки (2003 г.). Награжден Почетной грамотой и знаком Кабинета министров Украины. Также носит звание Заслуженного деятеля искусств РФ. При обилии заслуг и знаков внимания Владимир Довгань остается очень скромным и отзывчивым человеком. Об этом говорят все, кто работает с ним. Его ценят за талант и обязательность и любят — за ум, интеллигентность и простоту общения.

Остается только пожелать Владимиру Борисовичу долгих и плодотворных лет жизни и творчества!