Заговор против Императора

Всего за одну ночь узурпаторы царской власти смогли переломить ход истории и повергнуть Российскую Империю в кровавую пучину революции. Император Николай II был насильственно отстранен от управления страной и разлучен с семьей. Попытки переговоров с Временным Правительством не приводили обе стороны к принятию решения - будущий святой страстотерпец твердо стоял за свою Родину, за Россию, не желаю отдавать ее в руки губителей. В итоге Императору все-таки разрешили встретиться с семьей и на поезде Николай II отправляется в Царское Село, но в результате санкционированного изменниками саботажа царский поезд 1 марта останавливается на станции Дно из-за разобранных и частично уничтоженных железнодорожных путей. Через несколько дней Государя отправят в Псков, но именно на станции Дно произойдет историческое событие, окончательно повернувшее ход русской истории в революционную сторону.

Еще в Бологом революционные железнодорожники телеграфировали в Петроград Бубликову о продвижении царского поезда, а Бубликов незамедлительно сообщил полученные сведения Родзянко. Родзянко приказал «Царский поезд задержать, Государю передать телеграмму с просьбою дать ему аудиенцию, приготовить для его поездки в Бологое экстренный поезд». Однако, несмотря на усилия революционеров, царский поезд в Бологом не задержался, а поехал дальше в Царское Село.

Во время вынужденной остановки на станции Дно от Родзянко приходит повторная телеграмма с просьбой аудиенции. Николай II ответил, что будет ждать его на станции Дно. Но Родзянко на станции Дно так и не появился и Государь был вынужден отправить телеграмму, что будет ждать его в Пскове.

Во время разговора с генералом Рузским в ночь с 1 на 2 марта Родзянко объяснил ему, что он не смог приехать на аудиенцию из-за невозможности оставить Петроград. Председатель Госдумы опасался, что в его отсутствие революционные события в столице могут окончательно перерасти в анархию. Но такое развитие событий было на руку генералу Рузскому. Он был готов изменить своему Царю и ожидал возможности государственного переворота, но хотел сам выбрать для этого время.

Государь не подозревал о намерениях своего генерал-адъютанта, он вполне доверял ему и ожидал его, чтобы обсудить необходимые меры. Через несколько минут по прибытии Царского поезда на станцию Дно генерал Рузский появился на платформе.

«Наружность главнокомандующего армиями Северного фронта не имела ничего воинственного. Это был старик с бледным, худым и брюзгливым лицом, с редкими, седыми усами и маленькими, прикрытыми очками, беспокойными глазами. Он шел большими шагами, согнувшись, в небрежно накинутой на плечи серой шинели и в сапогах с калошами. Генерала Рузского сопровождал его начальник штаба генерал Данилов, маленький брюнет, известный в армии под прозвищем «черный Данилов».

Пока ходили докладывать Государю, генерал Рузский, полулежа на диване, в купе князя Долгорукова, отвечал с нетерпением на многочисленные вопросы лиц Свиты.

Наконец, послышался глухой старческий голос министра Двора графа Фредерикса: «Николай Владимирович, - сказал он, - вы знаете, что Его Величество следует в Царское Село, где находится сейчас Императрица с больными Детьми. Вы знаете, что в столице восстание; не имея возможности достигнуть Царского, Государь решил ехать в Псков, чтобы посоветоваться с вами. Ваша обязанность помочь восстановить порядок».

Генерал Рузский в ответ разразился горькими упреками, повторяя на все лады, что никто не слушал его советов, и что теперь слишком поздно, чтобы спасти положение.

«Но надо же, наконец, что-нибудь сделать!» - послышалось несколько взволнованных голосов.

Генерал Рузский промолчал. Потом, с насмешливой улыбкой, он отчеканил:

«Теперь остается только сдаться на милость победителя».

Эти слова произвели впечатление разорвавшейся бомбы. В это мгновение пустые и легкомысленные царедворцы, привыкшие эгоистично тешить себя поверхностным оптимизмом, вдруг с ужасом и негодованием увидели, какую пропасть вырыла перед ними измена».

В этот момент стало очевидно, что Родзянко, Ставка и генерал Рузский действовали в полном согласии, и что вопрос об ответственном министерстве должен был лишь замаскировать настоящую цель восстания: отречение Государя.

«Рузский недолго оставался у Государя и вскоре пришел к нам, кажется, в купе Долгорукова и, как сейчас помню, в раздраженном утомлении откинулся на спинку дивана. Граф Фредерикс и мы столпились около него, желая узнать, что происходит по его сведениям в Петрограде и какое его мнение о всем происходящем. «Теперь уже трудно что-нибудь сделать», с раздраженной досадой говорил Рузский, «давно настаивали на реформах, которых вся страна требовала… не слушались… голос хлыста Распутина имел больший вес… вот и дошли до Протопопова, до неизвестного премьера Голицына… до всего того, что сейчас… посылать войска в Петроград уже поздно, выйдет лишнее кровопролитие и лишнее раздражение… надо их вернуть».

Николай Владимирович Рузский - генерал, родился в 1854 году в небогатой дворянской семье. С детских лет было решено, что маленькому Николаю предстоит быть военным. Он воспитывался в военной гимназии в Санкт-Петербурге, по окончании которой поступил во 2-ое Константиновское военное училище. Здесь обучали пехотных офицеров. Преподавание шло по новой программе, в результате будущий генерал получил очень хорошие теоретические знания, которые впоследствии ему пригодились.

После окончания училища Рузский служил в лейб-гвардии Гренадерского полка. Первый боевой опыт и первые ранения получил в русско-турецкой войне в 1877-1878 годах. Участвуя в сражениях со своим полком, он показал себя храбрым и грамотным офицером. Такое отношение к воинской службе отрыло ему дорогу в Академию генерального штаба. Дальнейшая служба в штабах различных военных округов позволила приобрести бесценный опыт штабной, оперативной и тыловой работы.

В русско-японской войне Рузский участвует уже в звании генерал-лейтенанта, командуя штабом 2-ой Маньчжурской армии. За годы этой военной компании его армия как побеждала, так и терпела поражения, но он всегда умел принимать верные решения, которые спасали жизни многим его подчиненным. Закончил эту войну Рузский генералом от инфантерии.

Начало Первой Мировой войны генерал Рузский встретил в должности командующего 3-ей армией Юго-Западного фронта. Он со своей армией участвовал в Галицийской битве и взятии Львова. Австро-венгерские войска испытали на себе всю силу ударов армии под командованием генерала Рузского. После победы в Галиции его перебрасывают в Восточную Пруссию на Северо-Западный фронт. Здесь ему противостояли немецкие войска, которые также терпели многочисленные поражения.

Отстаивая свое мнение о военных действиях, он не боялся перечить даже офицерам Ставки. После непродолжительного отпуска и лечения, генерал возглавил командование Северным фронтом, который прикрывал Петроград. Заканчивался февраль 1917 года. На словах Рузский был убежденным монархистом, хотя и считал, что мягкая политика русского царя привела к совершению революции. Но именно генерал Рузский был активным участником составления поддельного отречения Государя, именно он пытался заставить Царя подписать отречение и именно он не давал впоследствии никому из царской семьи заменить сверженного Императора на Престоле. Генерал Рузский стал самой настоящей действенной силой другого изменника - генерала Алексеева, у которого, видимо, не хватало духу лично сделать все то, что за него проделал Рузский.

Этот клятвопреступник даже вызывал к Государю, в его купе-салон, двух генералов-подхалимов, будто бы «вернейших из верных» Императору, а на самом деле таких же клятвопреступников, как и сам Рузский, которые хором «умоляли» Государя отказаться от Российского Престола.

Мы знаем теперь, что в промежутки между попытками убедить Царя подписать манифест, генерал Рузский рассылал Командующим Армиями и Командирам Корпусов тенденциозные телеграммы, рисуя в самых темных красках гибельное положение в стране, и указывал, что единственное спасение России - в отречении Царя. Под таким явным обманом, многие, даже искренно преданные Государю генералы, посылали телеграфные ответы, в которых они коленопреклоненно умоляли его последовать этому пути! Такие телеграммы Рузский показывал Государю, а другие, подобные телеграмме Генерала Хана Нахичеванского, где говорилось, что верность войск своему Государю неизменна, и если Государь повелит, войска выполнят свой долг - защиты Царя и Престола, Генерал Рузский утаивал от Государя.

Генерал Алексеев того же 2-го марта пересылает Рузскому в 14 часов 20 минут следующие две телеграммы: от генералов Брусилова и Эверта:

От генерала Брусилова: «Прошу передать Государю Императору мою всеподаннейшую просьбу, основанную на моей преданности и любви к Родине и Царскому Престолу, что в данную минуту единственный исход, могущий спасти положение и дать возможность дальше бороться с внешним врагом, без чего Россия пропадет, отказаться от престола в пользу Государя Наследника при регентстве Великого Князя Михаила Александровича, другого выхода нет. Необходимо спешить, дабы разыгравшийся и принявший большие размеры пожар был скорее потушен, иначе повлечет за собой неисчислимые катастрофические последствия. Этим Актом будет спасена сама династия в лице законного Наследника. Ген. Адъютант Брусилов».

От генерала Эверт: «Ваше Императорское Величество. Начальник Штаба Вашего Величества передал мне обстановку, создавшуюся в Петрограде, Царском Селе, Балтийском море и Москве и результаты переговоров ген. Рузского с председателем Государственной Думы. Ваше Величество, на Армию в настоящем ее составе, при подавлении внутренних беспорядков, рассчитывать нельзя. Ее можно только убеждать именем спасения России от несомненного порабощения злейшим врагом России при невозможности вести дальнейшую борьбу. Я принимаю все меры к тому, чтобы сведения о настоящем положении дел в столицах не проникли в Армию, дабы оберечь ее от несомненных волнений. Средств, прекратить революцию в столицах, нет никаких. Необходимо немедленное решение, которое могло бы привести к прекращению беспорядков и сохранению Армии для борьбы против врага. При создавшейся обстановке, не находя другого исхода, безгранично преданный Вашему Величеству верноподданный умоляет Ваше Величество, во имя спасения Родины и Династии, принять решение, согласное с заявлением Председателя Государственной Думы, выраженное им ген. Рузскому, как единственное, видимо, способное прекратить революцию и спасти Россию от ужасов анархии. Ген. Адъютант Эверт».

Эти телеграммы выдают их составителей с головой. Сегодня мы уже доподлинно знаем, что фронтовая армия была еще далеко не так разложена, чтобы забыть свою присягу и не повиноваться приказаниям Государя Императора. Стоило им, этим самым генералам, именем Государя приказать, и фронтовики усмирили бы какой угодно бунт в тылу. Это ясно доказывается, между прочим, малоизвестным фактом, что в самом Петрограде новобранцы одного из Флотских Экипажей стойко отказывались примкнуть к бунтовщикам, стреляя из окон казарм до 3-го марта, пока их не убедили, что Государь отрекся и они этим освобождены от присяги. Пока эту ложь им не подтвердил какой-то генерал, вызванный на этот предмет бунтовщиками, они упорно и твердо стояли на точном исполнении своей присяги и защищались от революционеров.

Но генералы-заговорщики тщательно скрывали правду и старательно освещали Государю обстановку только в нужном для них свете, а Алексеев поспешил добавить к телеграммам Брусилова и Эверта новое увещание:

«Всеподданнейше докладывая эти телеграммы Вашему Величеству, умоляю безотлагательно принять решение, которое Господь Бог внушит Вам. Промедление грозит гибелью России. Пока Армию удается от проникновения болезни, охватившей Петроград, Москву, Кронштадт и другие города. Но ручаться за дальнейшее сохранение военной дисциплины нельзя. Прикосновение Армии к делу внутренней политики будет знаменовать неизбежный конец войны, позор России и развал ее. Ваше Императорское Величество горячо любит Родину и ради ее целости, независимости, ради достижения победы соизволите принять решение, которое может дать мирный и благополучный исход создавшегося, более чем тяжелого, положения. Ожидаю повелений. Алексеев. 2-го марта».

Вслед за этим увещанием Алексеев телеграфировал Государю того же 2-го марта в 14 часов 30 минут:

«Коленопреклоненная телеграмма: Всеподданнейше представляю Вашему Императорскому Величеству полученную мною на имя Вашего Императорского Величества телеграмму:

«Ген. Адъютант Алексеев сообщает мне создавшуюся обстановку и просит меня поддержать его мнение, что победоносный конец войны, столь необходимый для блага будущности России и спасения династии, вызывает принятие сверх меры. Я, как верноподданный, считаю по долгу присяги и по духу присяги необходимым коленопреклоненно молить Ваше Императорское Величество спасти Россию и Вашего Наследника, - зная чувство святой любви Вашей к России и к Нему. Осенив себя крестным знамением, передайте Ему Ваше наследие. Другого исхода нет, как никогда в жизни, с особо горячей молитвой, молю Бога подкрепить Вас и направить Вас. Ген. Адъютант Николай».

История вынесет когда-нибудь свой беспристрастный приговор по поводу этой телеграммы Великого Князя Николая Николаевича. Нам же остается только удивляться, как бывший Верховный Главнокомандующий не мог или не хотел понять всю ложность освещения событий в вышеприведенной телеграмме генерала Алексеева. Как мог Великий Князь в трагическую минуту, когда Россия уже качалась над бездной, подать такой ужасный совет своему Законному Царю и поддержать своим высоким авторитетом предательские «мольбы» генералов-заговорщиков.

В тот же день 2-го марта в 16 часов 50 минут Генерал Рузский получил еще следующую телеграмму от Командующего Румынским Фронтом:

«Ген. Адъютант Алексеев передал мне преступный и возмутительный совет Родзянко Вам на Высокомилостивое решение Государя Императора даровать стране ответственное министерство, и просил Главнокомандующих доложить Его Величеству через Вас о положении данного вопроса, в зависимости от создавшегося положения. Горячая любовь моя к Его Величеству не допускает меня мириться с возможностью осуществления гнусного предложения, переданного Вам от председателя Государственной Думы. Я уверен, что не русский народ, никогда не касавшийся Царя своего, задумал это злодейство, а разбойничья кучка людей, именуемая Государственной Думой, предательски воспользовалась удобной минутой для проведения своих преступных целей. Я уверен, что Армия и Флот непоколебимо стали бы за своего Державного Вождя, если бы не были призваны к защите Родины от внешнего врага, и если бы не были в руках тех же государственных преступников, захвативших в свои руки источники жизни Армии. Переходя к логике разума, и учтя создавшуюся безвыходность положения, и непоколебимо верноподданный Его Величеству, рыдая, принужден сознаться, что, пожалуй, наиболее безболезненным выходом для страны и для сохранения возможности биться с внешним врагом, является решение пойти навстречу уже высказанным условиям, дабы промедлением не дать пищу предъявлению дальнейших, еще более гнуснейших, притязаний. Яссы 2-го марта № 13317, генерал Сахаров».

Телеграмма Сахарова показывает, что, видимо, он не был в заговоре с Алексеевым и Рузским для низложения Государя. Его отношение к думцам и их наглому требование совершенно не двусмысленно, но запутанный освещением фактов со стороны Алексеева, которому он доверял, Сахаров боялся, что нельзя двинуть достаточно войск, не оголяя фронта, хотя громадные резервы стояли в ближайших тылах.

Заговорщики же продолжали давить на Царя. Его же генерал-адъютанты и высшие командиры Армии умоляли согласиться на требование изменников революционеров. Конечно, предатели-генералы скрыли от Государя телеграмму от Командующего Гвардейской Кавалерией Хана Нахичеванского:

«Главкосеву. До нас дошли сведения о крупных событиях, прошу Вас не отказать повергнуть к стопам Его Величества безграничную преданность Гвардейской Кавалерии и готовность умереть за своего обожаемого Монарха. Хан Нахичеванский. №2370».

Из этой телеграммы ясно видно, что знали о событиях только посвященные в заговор военноначальники, которые уже давно изменили своей присяге, все же доблестные вожди, на которых Государь мог бы опереться, были далеко и ничего не знали, пока гнусное предательство не было завершено.

Из приведенных выше телеграмм, можно сделать вывод, что конечной целью заговорщиков было только отречение Государя и установление Регентства, но дальнейшие действия Алексеева, Рузского и Родзянко показывают, что скрытая цель была совсем другая, а именно - учреждение в России республиканского образа правления.

Как только поддельный акт отречения был сфабрикован и послан в Петроград, Алексеев поспешил телеграфировать всем командующим фронтами:

«Главнокомандующим Фронтами. Председатель Государственной Думы Родзянко убедительно просит задержать всеми мерами и способами объявление манифеста, который сообщен этой ночью, ввиду особых условий, которые я сообщу Вам дополнительно, прошу сделать распоряжение, ознакомив с манифестом только старших начальников. 3-го марта, 6 часов 45 минут. Алексеев».

Главнокомандующий Северным Фронтом поспешил исполнить приказ своего сообщника, развив его в смысле неприведения войск к присяге новому Императору.

«Командующим 1, 8, 12 Армии, Командиру 4 и 2 корпуса, копия Комфлоту Балтийского моря и Главковерху. Приказываю во что бы то ни стало приостановить распространение разосланного ночью манифеста, и во всяком случае, не выполнять приведение к присяге. 3-го марта 8 часов 15 минут, Рузский».

Согласно мудрым законам Российской Империи, все войска и подданные должны немедленно приводиться к присяге новому Государю именно для предупреждения каких либо волнений. Российская Империя по самому своему существу не могла находиться, даже на мгновенье, без Царствующего Императора, так как он есть сосредоточение всей полноты власти и власть всех остальных чинов Империи лишь передоверие власти Царской и все правительственные распоряжения отдаются, теоретически, от имени Государя Императора. Заговорщики отлично это знали и понимали, что не пресекись наследственная власть, им невозможно было бы подчинить себе Россию. Русский народ, как сильно не был он, в некоторой своей части, распропагандирован врагами России, но если бы он присягнул новому Императору, то в своей массе безусловно остался бы верен этому обещанию на Кресте и Евангелии.

Но, метивший в президенты Российской Республики Родзянко и его сообщники сумели ввести в заблуждение Великого Князя Михаила Александровича и, запугав грядущими бедами России и его непосредственной ответственностью за них, вопреки всем Российским законам заставили отказаться от своего долга верноподанного и члена семьи Романовых. Россия осталась без Царя, отданная в руки безумных и преступных заговорщиков, которые, конечно, не в силах были справиться с вызванной ими же анархией.

В дополнение к вышеуказанным историческим документам, необходимо еще добавить, что и после отречения Государя Императора, «змеиное гнездо» генералов-заговорщиков не успокоилось в своей ненависти к Царю и тому режиму, благодаря которому они бесплатно получили блестящее военное образование, достигли высших постов в командном составе армии и так много пользовались Царскими милостями.

Так, например, генерал Лавр Корнилов, сразу же после сфабрикованного отречения Государя, назначенный революционным правительством на должность командующего войсками Петроградского военного округа, явился 8-го марта 1917 г. в Царскосельский дворец с 5 офицерами, украшенный красным бантом и объявил Государыне Императрице Александре Феодоровне, что она с детьми арестована.

Этот же генерал, в тот же день, заменил верных людей Сводного полка, охранявших дворец, грубой и распущенной солдатней из бунтующих запасных батальонов.

После этого генерал Корнилов собрал офицерский митинг в Петроградском Собрании Армии и Флота, где выступил перед многочисленным офицерством с революционной речью, в которой, между прочим, сказал:
«... Я твердо заявляю, что возврата к прошлому не будет и быть не может.
Монархия вернется только лишь через мой труп.
Я только что вернулся из Царского Села, где арестовал бывшую Царицу...»

Затем, вскоре после этих «крамольных подвигов», генерал Корнилов награждает Георгиевским крестом одного из зачинщиков солдатского бунта - унтер-офицера Запасного батальона Волынского полка Тимофея Кирпичникова за убийство выстрелом в спину своего ротного командира штабс-капитана Лашкевича. И этот, так позорно изменивший Царю и своему долгу генерал, до сего времени считается среди большей части эмиграции «легендарным героем», а Сибирские казаки в его честь создают «Корниловские» станицы.

Россия без Царя разваливалась, в армии резко ухудшилась дисциплина, у солдат пропало чувство долга перед Отечеством. Показательно, что судьба принимавшего столь активные действия в низвержения Императора генерала Рузского сложилась далеко не лучшим образом.

К октябрю 1917 году Рузский уже не участвовал в боевых действиях. Он был болен и нуждался в лечении. Он постоянно проживал в Пятигорске и категорически отказывался принять новую власть.

Когда Пятигорск был занят большевиками, Николая Владимировича Рузского, вместе с другими заложниками казнили в концентрационном лагере. Согласно свидетельствам очевидцев, арестованных ставили на колени и заставляли вытягивать шеи, после чего отрубали головы. Генерала Рузского лично казнил руководитель ЧК Артабеков, причем отсеченная голова генерала угодила прямиком в солдатский «нужник». Такой бесславный венец понес некогда успешный генерал, предавший своего Царя и изменивший Родине.

Ужасное, бесчеловечное злодеяние, совершенное генералами-заговорщиками по свержению Императора не могло остаться безнаказанным как для них самих, так и для всей России. Генералы в годы революции умирали на окраинах бывшей Российской Империи или в эмиграции, так и не получив ни малейшей толики той власти, о которой они так мечтали сочиняя манифест об отречении Николая II и собственноручно его подписывая. Но они ввергли Россию в пучину кровавого террора большевизма. Скудость, запустение и деградация вкупе с неимоверной жестокостью и коварством - вот что принесли генералы Рузский, Алексеев, Корнилов и их сообщники на Святую Русь

Источник:sozidatel.org