Кавказ: искры тушат бензином

КАВПОЛИТ вчитался в объемную, 160-страничную книгу, и выявил много любопытного, не проговоренного вслух и очень спорного.

Чем вредна «кабинетная» конфликтология

Первое, что бросается в глаза, - анализ ситуации в отдельных регионах крайне поверхностный. Он изобилует оценочными, субъективными, суждениями (как в случае с Северной Осетией), выдержками из новостных лент (Дагестан) или представляет собой банальную перепечатку академической, выхолощенной статьи (Чечня).

Пожалуй, самую глубокую работу проделали ученые Ставрополья, в числе которых религиовед Валентина Лаза, конфликтологи Виктор Авксентьев и Майя Аствацатурова. Но все равно с первых строк ощущается, что большинство экспертов, приглашенных для написания объемной книги, - увы, «кабинетные».

Самая слабая сторона 160-страничной книги - ее фрагментарность. Для каждого из семи регионов, входящих в Северо-Кавказский округ, авторы написали по два доклада. Они охватывают время, соответственно, за январь-март и апрель-июнь 2014 года.

Конечно, такой подход кажется самым простым и очевидным. Но даже у дилетанта при прочтении залпом всех статей в голове останется лишь разноголосица множества кропотливо перечисленных событий, статистических цифр, цитат...

Но что именно выделяет Северный Кавказ на карте Российской Федерации? Это общность проблем, которые, хочется верить, и решать власти собираются вместе. А иначе зачем нужны подобные монографии?!

Всех рассорил «черкесский вопрос»

Одна из проблемных тенденций, о которой пишут авторы отдельных разделов, - это «качели» между локальным и национальным.

Скажем, в Северной Осетии, по крайней мере, как пишут профессор СОГУ Лариса Дзахова и доцент Руслан Чихтисов, важнейшей этнополитической проблемой стала потеря интереса коренного населения к осетинской культуре, языку, литературе (даже официальные лица говорят на русском, а не осетинском языке). А в конечном итоге - к осетинской идентичности, «растворяющейся» в российской.

Особая ситуация на Ставрополье, где русские остаются доминирующим по численности этносом. В меньшей степени это касается Карачаево-Черкесии и Кабардино-Балкарии.

Как говорят авторы монографии, русским здесь недостает консолидированности, умения сообща отстаивать свои социально-политические интересы. И в конечном итоге это приводит к постоянным конфликтам с представителями более сплоченных этносов.

Только с начала года в разных уголках Ставрополья происходили подобные стычки с участием русских и цыган (село Птичье Изобильненского района).

Иная картина, если верить авторам книги (да, впрочем, это общеизвестно), на Восточном Кавказе, где происходит стремительная исламская клерикализация молодежи. Например, автор раздела об Ингушетии Танзила Чабиева рассказывает, что в республике семинары для школьников проводят религиозные деятели муфтията.

Стоп, как такое возможно в светском государстве?! Но эксперты оценок этим фактам не дают. А о более вопиющих - например, нападениях салафитской молодежи на аниматоров в костюмах Дедов Морозов в Махачкале - и вовсе не пишут.

Один из основных вызовов общероссийской гражданской идентичности - это споры вокруг истории Кавказской войны (тем более в тот период, который анализировали авторы доклада, отмечалось 150-летие ее окончания).

Общество болезненно обсуждает вопрос: а было ли присоединение северокавказских этносов к Российской империи добровольным или империя их поработила? Необычайно остра такая дискуссия в Кабардино-Балкарии - достаточно вспомнить пресловутый «черкесский вопрос».

Расставили вешки, заплыли за буйки...

Социально-экономическое и этнокультурное пространство Северного Кавказа порою делится не теми границами, которые мы все видим на картах.

Скажем, сферы влияния отдельных глав республик выходят далеко за пределы их «подчиненной» территории. Трансграничные конфликты очень красочно описаны в экспертных докладах.

Допустим, рассказывается о противостоянии чеченского лидера Рамзана Кадырова и мэра Хасавюрта Сайгидпаши Умаханова, после чего пришлось даже брать под усиленный контроль границы двух субъектов.

Или еще пример. Аккинцы, которые претендуют на земли восстанавливаемого Ауховского района Дагестана, в качестве заступника зовут Рамзана Кадырова. За последние годы он фактически приобрел статус этнического заступника чеченцев в разных уголках России и страны.

Без широты взгляда, выходящего за границы отдельных регионов, невозможно оценить и проблемы, связанные с представителями разных этносов на Северном Кавказе.

Авторы главы, посвященной Северной Осетии, обстоятельно рассказывают о том, сколь негативно осетины нынче относятся к ингушам, а вот в «ингушской» главе, увы, об этом ни слова нет.

На фоне общности проблем, стоящих перед регионами, экспертам, к сожалению, не хватает и общности их понимания. Для этого читателю нужно проделать вместо ученых их же работу - соединить вместе кусочки мозаики, разбросанной по отдельным главам монографии.

Например, в каждой из глав говорится, что сегодня республики СКФО сталкиваются с притоком трудовых мигрантов из «непривычных» регионов - стран Центральной и Юго-Восточной Азии (узбеков, таджиков, вьетнамцев, корейцев, упоминаются даже тайцы).

Но столь же сложны миграционные отношения и между соседними субъектами. Скажем, в Кабардино-Балкарию, как пишут ученые, среди прочих массово приезжают и трудовые мигранты из Чечни. Почему? Ответа на этот вопрос нет.

Почему бегут русские?!

«Пунктиром» обозначены проблемы оттока русского населения. Например, в главе про Ингушетию об этом вообще упоминается вскользь (между тем, в республике осталось уже не более 2 тысяч русских), как и в «чеченском» разделе (в регионе русских лишь 20 тысяч).

Очень мало сказано о «цементирующей» роли казачества в северокавказских республиках (подробнее всего говорят о нем авторы доклада о Ставрополье).

Действенных мер по репатриации русского населения авторы доклада не предлагают, хотя очевидно, что это залог стабильности в регионе. То, за счет чего можно «сбалансировать» различные этнополитические группы.

Еще один «рецепт», который вроде бы позволяет решить эту проблему, - это этническое квотирование.

Правда, в случае с Дагестаном авторы (сотрудники Дагестанского научного центра РАН Руслан Абакаров и Асланбек Адиев) пишут, что такой принцип уже полностью изжил себя и сегодня даже вреден для республики. А вот группа авторов раздела про Кабардино-Балкарию, напротив, такой принцип формирования элиты нахваливает. И снова у читателя недоумение...

Даже об элитах, как ни странно, при кажущемся многословии (а в основном это рассказ об официальных мероприятиях, проводимых региональными правительствами) сказано очень мало.

Какие общие тенденции были характерны для политической жизни республик? Наиболее явная - это усиление авторитарных тенденций. В частности, в Кабардино-Балкарии было решено проводить парламентские выборы по партийным спискам. В Дагестане новый глава Рамазан Адбулатипов организовал смену власти в Дагестанском педагогическом университете (ДГПУ), ряде городов и районов, намерен он провести и приватизацию Кизлярского винно-коньячного завода.

Темрезов занялся контрпропагандой

Ни у одного регионального автора не нашлось достаточно теплых слов для своих губернаторов. Теймураза Мамсурова раскритиковали за нерешительность и слабость, Юнус-бека Евкурова и Юрия Кокова - за неспособность решать застарелые проблемы своих регионов...

Раскритиковали ученые даже Рамзана Кадырова - за чрезмерную авторитарность, отсутствие в республике гражданского диалога.

Конечно, есть за что чиновников критиковать. Но есть и за что хвалить. Однако даже ценные и креативные инициативы власти, нацеленные на поддержание межэтнического мира, ученые упоминают как бы вскользь.

Мельком проходит информация о том, что в феврале глава Карачаево-Черкесии Рашид Темрезов создал экспертный совет по контрпропаганде (странно, правда, что постановления о создании совета в публичном доступе нет). А ведь это единственный подобный орган на Северном Кавказе.

Впрочем, понятно, что наилучшей контрпропагандой для экстремистских идей может служить успешная работа силовиков. Поэтому удивительно, что без должного внимания экспертов РАН остались сведения о том, что в регионах нарастает произвол силовиков (а зачастую под видом борьбы с религиозным экстремизмом происходит давление на политических оппонентов власти).

В докладе упоминается заседание омбудсменов СКФО, которое проходило в мае в Магасе, и на котором говорили о похищениях, задержаниях и пытках в разных республиках Кавказа, о принуждении граждан к сдаче анализа ДНК... Должно ли это быть предметом экспертного анализа?! Думаю, ответ очевиден.

Почему-то не сочли эксперты важным и нужным проанализировать действие внешних сил. Речь не об эфемерных «западенцах», а о вполне конкретных ближневосточных эмиссарах.

Скажем, влияние событий в Сирии на ситуацию на Северном Кавказе упоминается в разных главах доклада (якобы сирийские ополченцы могли быть виновными в организации теракта в Пятигорске в прошлом декабре, да еще общественность обсуждает репатриацию черкесов-беженцев из Сирии), но целостного видения картины у экспертов, похоже, нет.

В общем, приходится с печалью согласиться с мнением член-корреспондента РАН Анатолия Дмитриева, возглавляющего академический Институт конфиктологии: «Чтобы всерьез заниматься конфликтами, необходимо иметь обширную методическую базу, в частности, результаты мониторинга напряженности в том или ином регионе. Иначе можно наворотить дров - не разрешить конфликт, а, напротив, только разжечь его еще больше... Но, увы, [на Северном Кавказе] академические, научные институты очень разрозненны».

Источник:kavpolit.com