Расстрел - дело будничное

Пару месяцев назад в новом, по-европейски выстроенном изоляторе под Петербургом состоялось типичное совещание работников УФСИН. Специалисты осматривали площади, обменивались мнениями на основании своего опыта. Один из офицеров, рассматривая схемы, вдруг спросил: «А где расстреливать-то будем, если что?»

То было удивление не циника, а прагматика-производственника.

Все же на него зашипели.

- Хорошо, что журналистов рядом нет. Раздули бы! - оборвал его руководитель.

А вот зампред Госдумы Лебедев 29 января именно для прессы заявил, что, в случае если Россия выйдет из Совета Европы, смертная казнь может быть восстановлена.
Споры вокруг «за» и «против» чертовски утомили.

«Фонтанка» решила рассказать, как на практике люди, выбранные системой, вынуждены стрелять в затылок душегубам. В том числе и петербуржцы. Возможно, читатель лично знает кого-нибудь из них.

В России существует ряд исполнительных тюрем. «Кресты» - лишь одна из них.

Во втором «кресте» на первом отделении есть первое отделение. Раньше там содержались приговоренные к смерти, теперь ждут этапа осужденные на пожизненное заключение.

Отделение носит гриф «2/1». Сюда пройти труднее, чем на другие «галерки». Коридор здесь чуть короче, чем на остальных. Не 30 камер, а, допустим, 25. Одна «камера» там - исключительная. Ничем не отличающаяся от других дверь ведет в пространство «2/0». То есть в тайный подвал.

Автор статьи не в курсе, что регламентируют ведомственные приказы на начало 2015 года, а при СССР указания по подбору исполнителей имели идеологический оттенок. Только доброволец мог взяться за расстрел. Отдельно подчеркивалось, что никаких льгот и, не дай бог, денежного вознаграждения сотрудник получать не мог.

Разумеется, охотников было мало. А нужно еще возраст и стаж учитывать. Молодого не пошлешь. Так что порой начальник «Крестов» вызывал при составлении ежегодных списков ветеранов и говорил: «Ну, кому-то ведь надо...»

В тюрьме догадывались, но болтать об этом было не принято. Сам же инкогнито давал подписку о неразглашении.

Когда приходило время, сотрудник имел право ознакомиться с материалами дела. Фототаблицы тел расчлененных или задушенных детей полистать. Это важно, чтобы рука с душой в сомнении не дрожали.

В нужное вечернее время в камеру-одиночку к приговоренному заходили: начальник изолятора, ответственный прокурор, врач, двое сотрудников-помощников и сам. Прокурор кратко зачитывал окончательное решение Верховного суда и отказ в помиловании. Конвой быстро накидывал на преступника наручники. Руки за спину.

В этот момент становилось ясно поведение приговоренного. Одни уходили в транс и становились ватными, другие буйствовали. Тогда на лицо им накидывали полотенце и завязывали на затылке. Чтобы не слышны были вопли и проклятья.

- Какое полотенце?.. - как-то удивился в беседе с сотрудником автор статьи.
- Вафельное, белое, такое же, какое выдают всем арестантам, - был ответ.

И человека волокли туда, где его больше нет - к двери в «камеру» «2/0».

...Она уже открыта со ступеньками вниз. Сколько - не считал. Марш заканчивается. Тусклое помещенье подвала. В нем емкость. Что-то вроде корыта. Голову нагибают вниз, команда, выстрел из «ПМ» в затылок, диагноз медика.

Говорят, бывало, что первая пуля не убивала. Тогда снова команда, выстрел, диагноз.

Тело заворачивали и на машине изолятора, с документом «транспорт проверке не подлежит», вывозили на кладбище. В советские годы - на Северное. Была готова уже заблаговременно выкопанная яма, о смысле которой знал лишь директор кладбища. Закопали, забыли.

В архивах это место навсегда будет значиться под трехзначным секретным номером.
Все буднично. Никаких мифов о жребиях или строе, в котором только у одного заряжено боевым.

- Прихожу раз домой после этого, а на кухне веселые гости с женой. "АББУ" на магнитофоне слушают. Раздеваюсь, присаживаюсь, салат клюю. Жена начинает: «Что настроение нам портишь?» И что ответить? - вспоминал мне лет 25 назад товарищ-исполнитель.

Все верно: в бою уничтожил десятерых незнакомых парней - герой, а убил маньяка - палач.

Дверь та - на «2/0» - не открывалась с объявления моратория в 1996 году.

Государство устроено прочно: мораторий - не догма, а пауза. Списки расстрельной команды по формальному признаку постоянно составляются и корректируются в зависимости от кадровых изменений в УФСИН по Санкт-Петербургу и Ленобласти.

Так что если припрет, то хоть сегодня - 30 января к ночи.

Источник:fontanka.ru