Прощай, эйфория относительного благополучия!

Россия-2015 принципиально от-личается от России 1990-х. За-вершается потребительская ре-волюция, в ходе которой произошло насыщение быта россиян предметами длительного пользования, мебелью, одеждой. Кардинально изменилось со-отношение бедных и небедных. Почти исчез посттравматический синдром как следствие краха Советского Со-юза, и стыд за страну уступил место чувству достоинства. Сблизилось гражданское и этническое (россий-скую идентификацию выбирает 90 процентов населения) самосознание.

Большинство россиян выступает за державный вектор развития, а 3 из 4 убеждены, что Россия - особая цивили-зация. Вот в таких условиях мы всту-пили в «новую реальность». Она означает начало сложного пути, который президент РФ Владимир Путин оценил в два года.

Западные санкции в целом консо-лидировали российское общество, вы-звав сходную реакцию у всех без ис-ключения социальных групп. Однако новые реалии воспринимаются неод-нозначно. Большинство рассматрива-ет ситуацию в стране как напряжен-ную, кризисную. Оценки зависят от материального положения, возраста и типа поселения. Жители мегаполисов нервнее.

Усиливается дифференциация по нормам, ценностям и установкам, ко-торыми россияне руководствуются в повседневной жизни. Они в целом ско-рее удовлетворены своей жизнью, чем наоборот. Но растущие различия в уровнях жизни поделили их примерно на две равные по численности группы. Одна положительно относится к пере-менам в стране и оптимистично смо-трит в будущее, другая - негативно и тревожно, ждет радикальных сдвигов и глубинных изменений к лучшему.

Понятно, что подъемы и спады социального самочувствия совпадают с фазами стабилизации и дестабилизации ситуации в стране и мире. Немногим более трети опрошенных ставит своей жизни хороший балл. Это в основном носители традиционного набора ценностей, ориентированные на микромир (питание, одежда, «крыша над головой», хорошие отношения в семье и с друзьями). Вдвое больше тех, кто дает оценки «удовлетворительно» или «плохо».

Противоречивость оценок показы-вает, что в массовом сознании нет яс-ного видения тенденций и перспектив развития страны.

Новый социальный феномен - сложившийся за годы реформ слой самодостаточных россиян. «Это до-статочно масштабная группа, вы-ражающая особый тренд на форми-рование активистской доминанты в обществе, - поясняет академик М. Горшков. - Они принимают личную ответственность за свою жизнь и не нуждаются в социальной поддержке государства». Это серьезная опора обществу в устойчивом развитии и государству - в выполнении его обязательств перед остальным населением.

Такими себя считают 44 процента населения. Их отличитель-ные черты - молодость, активность, деловая предприимчивость, откры-тость новому и переменам. Формально придерживаясь традиционных мораль-ных ценностей, они исключают из них общее благо, высшую идею, приоритет общественного над личным. В их ре-лятивистской мировоззренческой кон-цепции свобода понимается как воз-можность быть самому себе хозяином. Меньше, чем остальных, «самодоста-точных» заботят процессы и события, представляющие угрозу для страны. И они более заточены на сотрудничество России с западными странами.

Самочувствие «зависимых» от госу-дарства россиян (таких свыше 50 про-центов) сейчас ухудшилось: четверть ощущает чувство тревоги, каждый пя-тый испытывает апатию, раздражен-ность, а то и озлобленность. Общество выпало из «эйфории относительного благополучия», в которой пребывало еще год назад.

Причиной тому был растущий вплоть до 2013 года уро-вень доходов населения, хотя он сла-бо подкреплялся реальной динамикой увеличения ресурсообеспеченности. Вот цифры. Лишь около 45 процентов россиян располагают доходами сверх двух прожиточных минимумов на чле-на семьи. К тому же они чрезвычайно дифференцированы, и по разным сло-ям их разрыв доходит от 4,5 до 40 раз.

Добавьте сюда глубокие региональ-ные и поселенческие неравенства. Уровень доходов колеблется в зависи-мости от региона в 3 с лишним раза, а значит, везде разный «запас прочности» домохозяйства. Усугубляет картину общественное неравенство. Чем мельче населенный пункт, тем ниже доходы. Больше всего страдают не село, как мы привыкли думать, а поселки городского типа.

Удовлетворенность жизнью скла-дывается из качества отношений в се-мье, питания, одежды, жилищных усло-вий, общения с друзьями. Недовольные в первую очередь ссылаются на регион проживания, низкий социальный ста-тус, затрудненный доступ к образова-нию и невозможность самореализации. 40 процентов имеющих работу сомне-ваются в том, что сохранят ее завтра. В зоне риска жители средних городов с численностью 250-500 тысяч человек, а профессионально - техперсонал офи-сов, сферы торговли и бытового обслу-живания.

Сильное сокращение за 20 лет за-нятости населения в госсекторе обер-нулось снижением социальной защи-щенности россиян. От этого страдают работники приватизированных и осо-бенно новых частных предприятий.

Впрочем, в госсекторе есть свои ми-нусы: несмотря на рост зарплат бюд-жетников при установлении размера зарплаты имеет место недооценка квалификации. Поэтому людей не мо-жет не волновать состояние социаль-ной инфраструктуры - образования, здравоохранения, культуры.

Время от времени представители власти пеняют на то, что произво-дительность труда в России отстает от роста доходов. Но это вина орга-низаторов экономики, а не работни-ков. Призывы 90-х годов «крутиться и вертеться», чтобы обеспечить себе сносное существование, сегодня не актуальны. Люди в силу ощущения нестабильности своего положения работают на пределе физических воз-можностей. Перерабатывает каждый второй: средняя продолжительность рабочего дня - 9,5 часа, а каждый седьмой трудится по 12 и более часов в сутки. Максимальные нагрузки пада-ют на группу от 31 до 40 лет.

Россию новых реалий отличает и то, что она политически определи-лась. Доля этатистов-державников в разы превышает долю последователь-ных либералов (их 8 процентов). Тех и других сближает общий запрос на со-циальную справедливость, но первые путь к ней видят через возвращение к национальным традициям и статусу России как великой державы, а вто-рые - через идеи прав человека, демо-кратию и сближение с Западом.

Из признания самобытности Рос-сии вытекает настрой на реанимацию проверенных временем моральных и религиозных ценностей, но отнюдь не идеи экспансионизма и мессиан-ства. Большинство сопрягает понятие великой державы с чисто прагмати-ческими целями - формированием современной экономики, обеспечени-ем высокого уровня благосостояния граждан и Вооруженных сил, возрож-дением культуры и национального ду-ха.

При этом наряду с эмоциональной реакцией на некоторые события меж-дународной жизни россияне признают нереалистичность обретения Россией позиций СССР. Но вхождение в число наиболее экономически развитых и политически влиятельных государств мира, по мнению многих, вполне до-стижимо.

Мечта о великодержавности не имеет внешней агрессивной направ-ленности и в значительной степени связана с неприятием неравноправно-го положения России в мировом сооб-ществе. У нас зреет «евроскептицизм» на фоне распространения убежденно-сти в исключительно утилитарном от-ношении европейских грандов к Рос-сии как к источнику природных ре-сурсов. Примечательно, что впервые с этим не собираются мириться не толь-ко элиты, но и костяк общества.

По уровню симпатий Китай и Индия се-годня заметно опережают любую дру-гую европейскую страну, не исключая и прежнего лидера - Францию. Но не стоит считать, что в недрах россий-ского социума формируется «евразий-ская матрица». Правильнее говорить о зарождающемся новом историческом проекте «альтернативной Европы».

События на Украине сдвинули в российском общественном сознании фокус угроз с внутренних на внешние. В повестке дня, отражающей наибо-лее опасные тенденции, втягивание РФ в военные действия на Украине и расширение НАТО на Восток. Резко актуализировалась тема «русского мира». Однако массовое восприятие ее смутно, нет четкой формулы. И глав-ная причина тому - неопределенность позиции самого государства.

Понятие «русского мира» дискуссионно и ин-терпретируется многозначно, что от-ражается на состоянии умов. Особо чувствительна тема у молодежи (в группе которой растет «русскость» и немало сторонников преимуществен-ных прав для русских в российском многонациональном государстве), что, несомненно, должно побуждать власть к выводам.

Есть и другая проблема. Ее суть в том, что консолидация и поддержка обществом позиции государства во внешней политике не исключают кри-тичности россиян к просчетам вну-тренней политики. С ними связывают ухудшение ситуации в социальной сфере (здравоохранении, образова-нии) и в социокультурной (моральная и культурная деградация значитель-ной части населения), а сегодня и в экономике. Рост курса доллара уже ощутили на себе половина россиян.

Именно в просчетах политики пра-вительства, а не в санкциях люди ви-дят причины возможного ухудшения своего положения. Поэтому не стоит переоценивать готовность россиян идти на реальные издержки в целях, скажем, укрепления обороноспособ-ности страны.

Все хорошо до известного предела. Хотим мы того или не хотим, но для самой активной и самой голосистой (а иногда крикливой) части общества за-падные товары, турпоездки за рубеж, свободное приобретение валюты и пользование банковскими карточка-ми международных платежных систем стали значимыми элементами привыч-ного образа жизни. Они не собирают-ся поступаться удобствами, а самые низкодоходные группы населения - необходимым, потому что любую угрозу уровню жизни воспринимают как возможную катастрофу. 4/5 росси-ян не готовы согласиться на повыше-ние налогов, замораживание зарплат и пенсий.

Отсюда выводы следует де-лать уже не социологам, а политикам.

Источник:russia-today.ru