О главном залоге развития России - Дальнем Востоке

Однако рассматривать процессы экономического развития - а по сути, стимулированного, во многом искусственно ускоренного экономического роста на Дальнем Востоке - только с экономической или только с военно-стратегической точки зрения было бы в корне неправильно, равно как и оценивать успешность реализуемых в регионе программ только сквозь призму макроэкономических индикаторов. Поэтому Дальний Восток должен стать еще и регионом опережающего развития общественных институтов и гражданского общества.

Начнем с того, что главной проблемой российского Дальнего Востока является не отсутствие финансовых ресурсов и инвестиций: регион демонстрирует вполне приличные темпы экономического роста по сравнению с общероссийскими. (То есть деньги есть.) И не недостаток человеческого потенциала, которого пока хватает для нынешнего объема дальневосточной экономики. Хотя резерв трудоспособного населения сокращается и переселенческая программа, в том числе и с Востока Украины, была бы кстати. Не обделен регион и вниманием со стороны федерального Центра. Главной проблемой является совершенно недостаточная социальная институционализация.

Что такое «институт» с учетом российской специфики? Это место, где формируется консенсус местной элиты, правила местной экономической игры, пределы «допуска» к возможностям для «несвоих» (прямо скажем, весьма нужный в ранней рыночной экономике элемент) и многое другое. Именно через различные институты и выявляются экономические проекты, которые важны не только для отчетности, но и для реального развития. Именно институты в той или иной форме организуют социальную консолидацию населения посредством определения нижней планки уровня жизни, ниже которой опускаться нельзя, потому что «плохо будет всем». Институт в данном случае, - это социально-экономический феномен, который обеспечивает саморегуляцию различных аспектов жизни общества. Пример: именно общественные институты, а не правоохранительные органы понятными всем методами на практике «регулируют» преступность до общественно приемлемого уровня.

Но не в меньшей степени институт является средством допуска широкой общественности к политике и экономике. Мы, конечно, понимаем, что основную роль в политике и в экономике (что на Дальнем Востоке, что в Москве, что в Америке, что в Лихтенштейне) играют «слишком немногие». Однако совсем без общества решать социально-экономические задачи нельзя, особенно, если они масштабны. И тем более в ситуациях, когда нужна мобилизация возможностей и «затягивание поясов», а России в ближайшие полтора-два года предстоит и то и другое.

Развитие институтов, скажем прямо, имеет весьма опосредованное отношение к демократии как таковой. Это прежде всего средство структуризации «групп интересов» и превращение их интересов в относительно прозрачные для общества и государства.

На Дальнем Востоке мы имеем откровенный институциональный вакуум. С точки зрения гражданского общества, это почти пустыня. Партия «Единая Россия» на Дальнем Востоке и в Восточной Сибири естественным образом стала формой консолидации местной элиты. И в этом нет ничего плохого: скорее, это позитивный знак. При всех претензиях местные начальники стремятся консолидироваться именно вокруг мнения Москвы. Однако такой институционализации недостаточно для региона таких масштабов ни с политической, ни с экономической точки зрения. Ибо нигде в России «монопартийность», особенно понимаемая как бульдозерная зачистка всей площадки общественных интересов, не будет иметь такого стратегически деструктивного эффекта, как на Дальнем Востоке.

В результате общественное, а иногда и политическое пространство региона заполняется неформальными, а то и просто теневыми формами институционализации. Не следует удивляться в этих условиях тому, что Дальний Восток остается практически единственным российским регионом, где различного рода неформальные сообщества, и прежде всего криминальные, играют роль бОльшую, нежели формально существующие институты власти, политической и экономической. Остается только радоваться, что эти сообщества все же «наши», а не «импортные».

Более того, если нет достаточного уровня социальной институционализации, возникает эффект экономической и политической кампанейщины, почти всегда искусственной или связанной с последствиями очередного стихийного бедствия.

Беда, однако, в том, что стандартное для наших времен «партстроительство», то есть освоение бюджета в процессном режиме, для Дальнего Востока не подойдет. Не те люди, климат, масштабы и задачи. Система гражданских и социальных институтов должна существовать, образно говоря, не параллельно власти, а перпендикулярно ей, дополняя не «вертикальные», а горизонтальные ее возможности.

Задача создания «гражданских площадок» в регионе становится тем более острой, что программа развития региона неизбежно будет предполагать строительство новых, более экономически оправданных и экологически комфортных населенных пунктов фактически с чистого листа. В ряде мест инфраструктура разрушена настолько, что ее проще создать с нуля, нежели ремонтировать. Тем более что экономические и географические условия региона вполне позволяют сделать это. Естественно, что в таких местах и население будет «составное», причем в ряде случаев состоящее не только из местных жителей, но и из переселенцев. Ждать, пока в таких местах гражданское общество вызреет само собой, - означало бы обрекать регион на экономический застой.

Кстати, в советское время, и особенно довоенное, такими «институтами» помимо партийных и советских органов в регионе были ГУЛАГ и РККА. Из песни слов не выкинешь, однако и теперь мы - кое-кто с отвращением, естественно, - пользуемся экономическими и инфраструктурными результатами деятельности этих институтов. Значит, приоритеты в этих институтах выбирались, как это ни странно, правильно. Что не всегда можно сказать о хрущевско-брежневских временах, многие инфраструктурные и промышленные результаты которых во многом самодеградировали в условиях отсутствия экономически обоснованного спроса и запроса со стороны государства. Нельзя забывать и опыт строительства БАМа, тем более что проект явно хотят реанимировать, но в более комплексном исполнении. А ведь там в лучшие годы в качестве «опорного института» был выбран комсомол, который при всех издержках времени к властным органам имел лишь опосредованное отношение.

К слову, именно поэтому на Дальнем Востоке столь убого выглядит средний бизнес: просто представители этой группы интересов (в отличие от крупного и мелкого бизнеса) оказались за пределами имеющихся немногочисленных и вяловатых институтов. Но без развития именно среднего бизнеса экономический рывок Дальнего Востока совершенно невозможен. Соответственно, и рассчитывать на то, что вкладываемые в Дальний Восток немалые средства дадут кумулятивный эффект и создадут механизм самоподдерживающего экономического роста, не приходится. Конечно, эффект вполне прогноизуем, но вряд ли он будет сильно отличаться от результатов любой кампании по «подъему Дальнего Востока», которых мы за последние 50 лет видели немало. Не менее десятка.

Вывод предельно прост: для того чтобы точка экономического роста на Дальнем Востоке заработала по-настоящему, необходимо начинать с создания или восстановления определенных институтов, а проще говоря - основ гражданского общества. Это банальность. Но почему-то за последние не то что 50, но даже 20 лет мы мало продвинулись к этой банальности. Значит, это «трудная банальность». Трудная, но жизненно необходимая.

Источник:lenta.ru