Украинские беженцы в Адыгее. Бежавшие от войны

Выпали из системы

Аул Панахес, Тахтамукайский район. Республика Адыгея. Картина, в последние дни уже ставшая типичной в этом населенном пункте. Украинские беженцы помогают сирийским черкесам достраивать дом.

Сергей и Михаил Плохие из украинского города Енакиево - братья. С ними три женщины - мать, жены. И пятеро детей.

«Перебрались из палаточного городка в Донецке. Там нам предложили переехать на Золотую косу под Таганрогом. Вроде бы море. У меня пятеро детей, старшему 9 лет, самому маленькому еще нет и полутора. Здоровьем никто из них не блещет. Жили в Ростовской области почти месяц. Но никаких конкретных предложений не поступало. Через некоторое время в интернете узнали о станице Кущевской, распределительном лагере, который там открылся. Тоже почти месяц кантовались. Познакомились с волонтерами. Они нам и помогли», - рассказывает Сергей.

По его словам, семья с самого начала хотела попасть в Краснодарский край, поближе к морю. Говорит, что из-за детей. Там есть «кое-какие родственники», но они не в состоянии разместить такую «ораву». Пришлось украинцам по рекомендации волонтеров перебраться в один из пустующих домов в ауле Панахес Тахтамукайского района Республики Адыгея.

Оба собеседника корреспондента «Кавказской политики» до последнего воевали в народном ополчении.

«В Луганской области воевали с бандерами за независимость, за которую мы дружно проголосовали. Сейчас мне возвращаться некуда, мой дом в Енакиево подорвали. Когда украинская армия начала приближаться, нужно было спасать детвору. Сначала хотели вернуться обратно, воевать дальше. Мечтаем и сейчас вернуться на Украину и помогать ополчению в Донбассе. Там похоронены наши отцы, деды. Это наша земля. Но детвору не бросишь в такой неустроенности. Сейчас мы живем, скажу честно, в очень ветхом доме. Видно, что в нем давно никто не жил, но другого нет. Спасибо людям, что помогли. Но заходить туда страшно», - грустно улыбается Михаил.

На вопрос о помощи украинцы дружно пожимают плечами: «А ничего у нас нету». Глава сельской администрации один раз помог с продуктами. В центр временного размещения в адыгейском санатории «Шапсуг» братьев с семьями не взяли. Сказали, что они распределены в Краснодарский край. С документами также полная неопределенность.

«Гоняют туда-сюда. Из поселка Яблоновского посылают в Майкоп и обратно. Замкнутый круг. Есть только регистрация в Краснодарском крае и страховка. С постоянной работой тоже пока тяжеловато. Здесь, в ауле, ее просто нет. Или очень мало, а Краснодар далеко. Мешает отсутствие документов. Я же понимаю, что работодателю неудобно нанимать человека, которому нужно постоянно отпрашиваться, гоняясь за бумажками. Работы много, ее предлагают. Но физически, когда пятеро по лавкам, жить неделю вне семьи практически невозможно. Спасибо, волонтеры помогают немного», - делится Сергей Плохой.

Вообще, поездки в Майкоп - удовольствие дорогое. Путешествие обходится в 3 тысячи рублей. Ехать надо всем взрослым. Детей же дома не оставишь. Приходиться тащить с собой. А выдержать такое путешествие им тяжело.

«Анкета на 20 страницах заполняется три часа. Очереди жуткие. И это, мягко говоря, не очень удобно. В конце концов, после пятой поездки в Майкоп нам сказали, что квот на разрешение на временное проживание в Адыгее уже нет. Они закончились. Люди в очереди говорят, что прошлый начальник УФМС раздал квоты гражданам Армении. Им, видимо, они нужнее, чем нам. Вот так с сирийскими черкесами и сидим под дверьми адыгейского УФМС», - рассказывает один из братьев.

До самой границы, говорят братья, ехали с оружием. У них был автомобиль, но без документов. Переправились на нем через границу и сдали в металлолом. Оба всю жизнь проработали в шахте. Владеют многими строительными специальностями. В городе с ними выжить легче.

Главное - работа и холодильник

«Находим разные шабашки здесь на месте. Кому-то забор поставить, что-то подварить. Уже заработали на сварочный аппарат и кое-какие деньги на продукты. Присмотрели старенький автомобиль. За 10 тысяч рублей хозяин его готов нам отдать», - делится Михаил.

Единственное, о чем жалеют украинские мужчины, - что не взяли из дома все свои инструменты. «Да и не поместились бы они. Придется всем заново обзаводиться», - сетует Сергей.

Украинские женщины реалистичнее, что ли. Мать пятерых детей, Инна, рассказывает, что младший - Артемка - уже привык к блюдам местной кухни: «В самом начале было очень трудно с продуктами. Крупы, гречку нам дают соседи, сирийские черкесы и жители аула».

«Мы хотим получить статус вынужденных переселенцев. Но пока у нас нет денег, чтобы доехать до поселка Яблоновского, где у нас после пятой поездки в Майкоп вроде бы готовы принять документы. В прошлую поездку занимали деньги у соседей, чтобы доехать до Майкопа. Спасаемся тем, что мужчинам удается подработать, а еще наловить рыбы. В ауле есть пруды», - делится многодетная мать.

Детей в школу приняли без документов, только самому старшему - девятилетнему Даниле - не досталось учебников. Рабочих тетрадей нет ни у кого. Цена одного комплекта - 1250 рублей.

«Эта сумма для нас неподъемная. Хорошо, аул небольшой. Ксерокопируем материалы у соседа-одноклассника. Делаем домашнее задание. Первую неделю все детишки ходили в школу с одной тетрадью по всем предметам. Уже должны за питание 900 рублей за троих школьников», - констатирует Инна.

Данила, бойкий мальчуган, показывает свое рабочее место - обычный стул и маленькую табуретку. Здесь он делает уроки. Семилетняя Аленка садится на кровать, вынимает откуда-то столик для кормления, снятый с детского высокого стульчика, кладет его на колени и начинает усиленно делать вид, что занимается.

«Нам бы переехать в Краснодар. Мужики быстро постоянную работу найдут. Мы уже готовы и снять. Но никто не готов нам жилье сдать в городе. Даже риелторы - и те отказываются работать. Потому как никто не хочет сдавать жилье многодетным. Вроде бы нашелся агент, который готов помочь за очень небольшие деньги, но он честно признается, что шансов очень мало», - говорит Инна.

К беседе присоединяется Ирина Викторовна, свекровь, самая старшая. Она профессиональный сварщик, «всю жизнь с аппаратом». Говорит, что в городе с ее специальностью было бы легче. «Ничего. Прорвемся», - философски цитирует классика.

«Пожалуй, единственное, чего нам сейчас остро не хватает, это холодильника. Молодой человек, помогающий сирийским черкесам, обещал подобрать хотя бы б/у. Но пока, видимо, не получается. Оказалось, что найти его в летний сезон практически невозможно. Молоко очень быстро киснет. Если есть возможность, помогите», - просит женщина.

Сирийские черкесы

Переехавшие два года назад в аул Панахес и частично получившие российское гражданство сирийские черкесы живут на той же улице. Активно застраивают полученные земельные участки. И дела у них нынче идут на лад.

«Здесь хорошо, там плохо», - говорит о Сирии Мохаммед Абиде. Ему все здесь нравится. На вопросы отвечает короткими предложениями.

На родине молодой мужчина трудился на швейной фабрике - наладчиком компьютерных агрегатов. Здесь, после того как получил гражданство, нашел работу в кубанской столице. Оказалось, что в Краснодаре на предприятии было много компьютеризированного оборудования. Но специалиста не было.

На работу Мохаммеда приняли быстро. Предложили оклад в 25 тысяч рублей. Теперь сириец каждый день мотается в Краснодар - туда из Панахеса регулярно ходит маршрутка.

Дела пошли в гору почти сразу. Сначала Мохаммед убедил руководство фабрики приобрести более современное оборудование, а потом - создать филиал своего предприятия в Панахесе. Благодаря сирийцу здесь чуть ли не впервые со времен распада СССР появились рабочие места.

Больше всего шокировали Мохаммеда, как он признается, русские женщины - их «слишком активная роль».

«Это поразительно. Они везде: управляют трамваями, например. И на фабрике так. Все женщины работают, не поднимая головы, а мужики в расслабленном состоянии шатаются из угла в угол. В Сирии не так. Везде работают мужчины. Здесь женщины заняты на самых тяжелых участках», - поражается Мохаммед.

В свободное от работы время он строит дом для своей молодой беременной жены. Уже возвел коробку, поставил крышу. Работы еще много, но жить уже можно. «Это мой шкаф», - показывает хозяин на стопку гипсокартона у стены. Обеденный стол - кафельная плитка. Напоследок угощает фирменным сирийским кофе.

В семье сирийских адыгов абсолютный матриархат. Мохаммед и с журналистом-то согласился общаться, наверное, только потому, что жена в отъезде. Шутки шутками, но женщина здесь - глава семейства. Как она скажет, так и будет.

Сильные женщины

У себя в гостях корреспондента «Кавказской политики» принимают Невин Абиде и Барина Абиде. В семьях сирийских черкесов женщины оставляют свою девичью фамилию, а родившиеся в браке дети уже носят фамилию мужа. Дети Невин по отцу - Махош. Мужчины во дворе - заняты стройкой.

Барину вообще непонятно каким ветром занесло в аул. На родине, в Сирии, она работала экспертом в комиссии ООН по проблемам женщин. Говорит, что работа ей очень нравилась. И с удовольствием занялась бы чем-то подобным в России. Здесь она видит много возможностей: женщины нуждаются в защите социальных прав. Но с этим пока сложно. Молодая женщина в совершенстве владеет английским, арабским и адыгским, а вот с русским у нее пока неважно.

На прощание Невин выводит в моем блокноте арабскую вязь. И переводит: «Кавказская политика». В русской транскрипции это звучит примерно как «асияса аль кавкасия».

Между нами, разумеется, существовал языковой барьер. Переводчиком выступал руководитель Краснодарской краевой общественной организации «Адыгэ - Хасэ» Аскер Сохт, без которого этот материал не появился бы.

«В Республике Адыгея работает комиссия по социальному обустройству беженцев из Сирии, которую курирует премьер-министр Марат Кумпилов. При ней же есть Фонд помощи, из которого выделяются средства на социальное обустройство. Деньги небольшие, на первое время. В основном, компенсация квартплаты. Помощь кратковременная - до тех пор, пока беженцы не оформят документы и не трудоустроятся», - поясняет Аскер Сохт. Например, у Мохаммеда на это ушло полгода.

По словам Сохта, основная часть сирийских черкесов осела в Майкопе. И лишь немногие, в их числе Мохаммед, предпочли сельскую местность: платежи по коммуналке небольшие, квартплаты вообще нет, поскольку жители аула бесплатно предоставили дома для временного проживания. В населенном пункте пустовало 25 домов.

Сначала было очень сложно. В некоторых домовладениях уже по 10-15 лет никто не жил. И сирийским черкесам приходилось так же туго, как украинцам - на другой стороне улицы. Поселились они в таких же развалинах.

Легче им было в том плане, что местные власти очень ощутимо помогали с трудоустройством. Всех сразу отправили на разные строительные объекты. Но одно дело - трудоустроить 100-200 человек. И совершенно другое - тысячи беженцев.

Только спустя несколько месяцев переселенцы из Сирии смогли начать искать работу по специальности. Так, Маджид Четау окончил Кубанский государственный медицинский университет по специальности «стоматолог». Его сразу приняли на работу в стоматологическую клинику в Краснодаре. Он уже достроил свой дом, перевез сюда родителей.

После оформления документов все они, согласно законодательству, получили земельные участки. Со стройматериалами помогли бизнесмены, были залиты фундаменты.

Надо сказать, предприниматели принимают в обустройстве беженцев самое активное участие. Недавно бывший президент Республики Адыгея Хазрет Совмен выделил всем жителям аула Панахес по 100 тысяч рублей.

Не готовы сказать «прощай»

«Вся проблема украинцев в том, что они не хотят расставаться с украинским паспортом. Те, кто хочет остаться здесь навсегда, уже подали документы на получение гражданства. А при получении временного убежища они сдают паспорта и не могут посещать Украину. Не хотят они получать и статус беженцев, который также исключает поездки на родину. А это свидетельствует о том, что они не хотят терять правовую связь с Украиной. Квоты же на получение разрешения на временное проживание в России по непонятной причине ограничены. В 2014 г. в Адыгее они в значительной своей части достались гражданам Армении», - рассказывает Аскер Сохт.

По его мнению, сравнивать потоки беженцев некорректно. На территории Краснодарского края уже нашли убежище 45 тысяч украинцев. Например, в Республике Адыгея их около трех тысяч, а сирийских адыгов - чуть более 600. Украинская семья Плохих просто не захотела пользоваться законной процедурой и проживать в районе, который бы им определили в Краснодарском крае.

Социальные программы просто перестали работать. Все эти сложности преодолимы. И связаны с тем, что беженцы еще не прошли все установленные законом процедуры. Даже не определились со статусом, который для них был бы предпочтительнее. Конечно, их нельзя в этом обвинять. Надо дать людям принять осмысленное решение.

«Те же проблемы возникли, кстати, и у сирийских черкесов, когда они только прибыли. Многие не готовы были сказать Сирии «прощай». Это очень сложно психологически. Настоящая трагедия. Украинцам этот момент предстоит пережить. У многих на Украине вроде бы есть куда возвращаться, но фактически - некуда. А тут нужно начинать все с нуля. Россия для них - такая же Родина, как и Украина. Главное, у них нет права опускать руки. Пятеро детей смотрят на взрослых с надеждой», - говорит Аскер Сохт.

Источник:kavpolit.com