Цивилизационные войны: наука, идеология и язык как оружие

Цивилизационная война резко отличается по характеру и средствам от классического вооруженного противостояния, так как она является войной смыслов и ценностей; поле ее действия - сознание противника. На методологию и технологичеко-процедурные особенности такой войны оказало непосредственное влияние понятие информационных технологий - изобретения современного этапа эволюции системы социального управления.

В общем технологическом алгоритме обеспечения цивилизационной войны можно выделить три основных компонента, три основных ее движителя - науку, идеологию и язык, - которые выступают в единой смысловой связке и позволяют этой форме войны органично вписываться в тело современной культуры - жить по ее правилам, маскироваться под ее формы, вписываться в повседневные практики обывателя. Остановимся подробнее на сущности и характере действия этих компонентов.

НАУКА

Наука выполняет функцию закона и технологии производства смыслов. Современная культура - культура факта, рационалистическая, разумная, а это свойство олицетворяет только наука! С момента своего возникновения - XVI-XVII веков - наука монополизировала производство истины, истинных смыслов: кто не вписывается в логику науки, тот автоматически вытесняется в иррациональный (читай - второсортный) сектор культуры со всеми вытекающими последствиями.

В современной цивилизационной войне наука играет роль единственного легитимизирующего ваш смысл фактора - поэтому столь многочисленен и широк спектр различного рода научно-исследовательских и экспертных структур: институты, центры и пр.

Одними из наиболее часто употребляемыми "в военных целях" на данный момент науками, по нашему мнению, являются история и социология (шире - социальная философия): история как оперирование (конструирование) прошлым и социология - настоящим. Обе науки олицетворяют рационально добытое и закрепленное знание об обществе и человеке. Любой тезис (смысл), касающийся социальной или социо-гуманитарной сферы, должен быть подкреплен опытом этих наук… Мы опустим рассуждения о способах и степенях достоверности человеческого познания, о специфических проблемах гносеологии, и обратим внимание только на ситуацию появления социологии в европейской культуре. Социология (буквально, "наука об обществе") появляется не столько как наука, сколько как французский политический проект в рамках революционного противостояния феодальному миру: абсолютистской монархии и католической церкви. Социология - идеолого-технологический последователь "Философской энциклопедии" Д.Дидро и Ж.Даламбера, которую можно рассматривать как первое и весьма удачное информационное оружие. Апеллируя к разуму как последней инстанции, апеллируя к научности как атрибуту истинности, Д.Дидро и его соратники выставляли монархию и церковь (принципы организации социального порядка тогдашней Франции) как иррациональные, а потому несправедливые и не имеющие право на существование феномены. Добавляем к этому голодные желудки простолюдинов, финансовый кризис и получаем революцию…

В попытке дискредитировать тогдашний социальный порядок, социология сконструировала понятие солидарности: практически все социологи XIX века (а они создавали социальную теорию - обобщенный научный взгляд на общество) были озабочены проблемой социальной солидарности, т.е. выявлением качественных характеристик социальных отношений в конкретном типе общества. И, что любопытно, эти выявленные ими характеристики укладывались в одну единственную схему: раньше (до революции, до капитализма, до демократии) было плохо, сейчас - хорошо (например, "механическая" и "органическая" солидарность у Э.Дюркгейма [см. 2]).

Более современным примером идеологической нагруженности "научной" теории может выступить работа К.Поппера "Открытое общество и его враги", которая была признана одной из ста самых лучших научных книг ХХ века: понятие "закрытого общества", которым оперирует автор не выдерживает критики эмпирическими фактами, но зато великолепно вписывается в идеологическое противостояние демократии с тоталитаризмом и придает позиции первой научный (читай - неоспоримый) характер.

Заметим и тот факт, что социология шла рука об руку с историей: социологические конструкции редко когда обходились без апелляций к истории, которая была для них фактографическим фундаментом.

Таким образом, мы видим рождение и функционирование новой технологии идеологического противостояния - наука (ее логика, ее язык, ее авторитет) становится фактором войны за умы и сердца.

ИДЕОЛОГИЯ

Второй компонент в общем технологическом алгоритме обеспечения цивилизационной войны - идеология.

Идеология, как и социология, рождается в эпоху французских революционных брожений XVIII в.: она приходи на смену отмененной религии. По замечанию Д.Белла религиозные мифы и суеверия заменили светские социальные идеи и мифы [1, с. 69]. И, как стало ясно позже, поменяв форму не поменяли суть: заняв место религии, окрасив себя в научный цвет, идеология осталась в поле веры - научно, рационально невозможно доказать ни правильность, ни привлекательность той или иной идеологической доктрины: и демократия, и консерватизм, и монархизм - объекты веры. Кстати, это положение практически доказал Н.Смарт (классик современного западного сравнительного религиоведения), который установил практическую тождественность структурно-функциональных характеристик религий и светских политических идеологий [см. 3].

Какую роль играет идеология в контексте нашего исследования? Она играет роль ценностной рамки, которая задает пространство науки (темы исследований) и правила для производства научных смыслов: у науки свои правила, но их надо дополнить или уточнить ценностями иного, некогнитивного порядка - политическими, меркантильными и пр. Можно назвать эту роль идеологии антивеберовской: немецкий ученый М.Вебер в качестве гарантии истинной учености (объективности) выдвигал принцип свободы от ценностных суждений в ходе научного исследования…

Таким образом, в процессе цивилизационной войны, в процессе информационных фальсификаций, идеология задает вектор движения научной рефлексии и обставляет это движение идеологическими условиями.

ЯЗЫК

Последний компонент в нашей схеме обеспечения цивилизационной войны - язык - самый пластичный и динамичный компонент. Язык можно рассматривать как универсальный и очень эффективный инструмент ведения войны за умы людей, т.к. смыслы и ценности материализуются, транслируются и, самое важное, трансформируются именно посредством языка.

Один из наиболее востребованных и отработанных в ходе информационных войн метод работы с языком и языком - подмена понятий. Здесь возможности безграничны: можно, оставляя фонетическую форму, исказить содержание; можно, заменив фонетику, оставить и вывести из под удара противника старое значение; можно, предложив свою систему языка, заставить противника говорить и думать в нужном вам направлении.

Два примера. Первый - слово "патриот". Лет десять назад в российском политическом пространстве это слово было на подобие ругательного.

Либеральное и демократическое правящее меньшинство, присвоив себе оценочный масштаб культурного и политического поля, к патриотическому относило все недемократические силы и идеи, ведь демократия, по его настоянию, была мерилом научности и прогрессивности: патриот - это и неонацист, и монархист, и коммунист, и националист, и просто сомневающийся в "преимуществах" демократии обыватель. Слово осталось, но смысл исказился до неузнаваемости. Анекдотичность же ситуации в том, что сегодня политическим ругательством является как раз слова "либерал" и "демократ".

Второй классический пример - гендерная проблематика. Искусственно сконструированное понятие "гендер" было запущено в оборот под искусственно надуманные проблемы, которые были сами сконструированы в пику традиционному культурному укладу консервативного большинства европейцев. Гендер входит в языковой оборот, вспоминаем первый элемент нашей схемы, благодаря массовой атаке со стороны ученых и экспертов. Эта технология хорошо описана в "окнах Овертона", где первыми в информационную войну вступают ученые со своим авторитетом, рациональностью и истинностью экспертизы. Гендер не вносится грубо и насильственно, он проталкивается через негосударственные исследовательские и просветительские организации, он весь обернут в заботу и защиту, равенство и свободу выбора… И мы хватаем эту наживку, ведь мы за свободу и равенство. Но согласившись со словом "гендер", мы попадаем в необходимость мыслить "гендерно": мы переводим стрелки своего сознания на путь, где нам надо по-новому определяться с гомосексуальными браками, с правом усыновления/удочерения гомосексуальными семьями, с запретом слов "мама" и "папа", с необходимостью общественных туалетов унисекс, с нормальностью гомосексуализма, с развращающим "половым воспитанием" малолетних детей и преследованием родителей за отказ от него, с инцестом и педофилией как "естественным" проявлением сексуальных свобод личности и т.д.

Если говорить о подмене понятий в исторической науке, которая непосредственно касается культурных и цивилизационных корней народа и человека, то чаще всего это касается героя (персонажа) или события (сюжета): именно через эти два объекта можно сконструировать (посредством интерпретаций-фальсификаций) новое видение, новую истину, новую оценку. Защитой от этого процесса и гарантией остаться самими собой будет разработка своей науки, своей идеологии и своего языка, всего того, что позволяет создавать, воспроизводить и защищать свою систему идентификации культурных кодов.

Источник:rossiyanavsegda.ru