Об Организации исламского сотрудничества

В конце июня 2005 г. Россия примкнула к Организации исламского сотрудничества в качестве страны-наблюдателя. Процесс был инициирован в 2003 г. Владимиром Путиным в ходе рабочего визита в Малайзию. Сегодня, по прошествии более десяти лет с начала выстраивания отношений с организацией, важно получить ответы на следующие вопросы: какова новая роль ОИС в мировом исламском сообществе? Насколько организация способна противостоять современным глобальным вызовам и эффективно решать свои задачи? Должна ли (и если да, то на каких условиях) Россия укреплять сотрудничество с ОИС?

В конце июня 2005 г. на проходившей в Сане 32-ой конференции министров иностранных дел государств Организации исламского сотрудничества - ОИС (до 2011 г. - Организации Исламская Конференция) Россия примкнула к этой организации в качестве страны-наблюдателя. Процесс был инициирован в 2003 г. Владимиром Путиным в ходе рабочего визита в Малайзию. Выступая перед участниками X саммита ОИС в Путраджае, российский президент объявил о необходимости «участия» России в ее деятельности в силу ее «переплетенности с исламским миром».
Сегодня, по прошествии более десяти лет с начала выстраивания отношений с организацией, важно получить ответы на следующие вопросы: какова новая роль ОИС в мировом исламском сообществе? Насколько организация способна противостоять современным глобальным вызовам и эффективно решать свои задачи? Должна ли (и если да, то на каких условиях) Россия укреплять сотрудничество с ОИС?

Устанавливая контакты с ОИС, российское руководство видело в этой организации один из источников внешних инвестиций.

Важнейшим аргументом российского президента в пользу начала сотрудничества с этой организацией было утверждение о том, что почти 20 миллионов мусульман России имеют неоспоримое право чувствовать себя частью всемирной уммы. Этот аргумент сохраняет свою силу и сегодня - на состоявшейся в октябре 2013 г. в Уфе встрече с главами мусульманских духовных управлений, В. Путин говорил о том, что «голос российских мусульманских деятелей должен громче звучать … в мировом исламском сообществе». Как в прошлом, так и сегодня, эта постановка вопроса нужна российскому руководству для того, чтобы сплотить вокруг себя «внутреннее» исламское сообщество. Но важно и другое обстоятельство ? поиск путей решения внутренних проблем.

Устанавливая контакты с ОИС, российское руководство видело в этой организации (вместе с ее Исламским банком развития) один из источников внешних инвестиций. Состоявшийся в сентябре 2003 г. визит в Москву (в то время наследного принца) Абдаллы бен Абдель Азиза внушал надежду на расширение российско-саудовских экономических связей. Саудовская позиция была важна для российской стороны и в контексте урегулирования ситуации на Северном Кавказе, а также признания исламским миром достигнутого в этом регионе статус-кво. Находясь в Москве, будущий саудовский монарх заявил о том, что чеченский вопрос - «внутреннее дело» России, как и выразил «уважение и понимание инициативы Российской Федерации» сотрудничать с ОИС. Благожелательное отношение к присутствию в составе российской делегации на саммите в Путраджае (в то время) президента Чеченской Республики Ахмата Кадырова, как и провозглашенный В. Путиным в его выступлении отказ от «отождествления» терроризма «с какой-либо религией» (как это неизменно подчеркивает ОИС), окончательно «закрыли» чеченский вопрос.

Сентябрьские события 2001 г. в Нью-Йорке и Вашингтоне и последовавшая «антитеррористическая кампания» поставили мусульманский мир с его устоявшимися координатами межгосударственных связей перед лицом испытаний.

Нынешнее десятилетие вновь усилило интерес России к ОИС. Принятая в феврале 2013 г., Концепция внешней политики подчеркивала ее стремление к «расширению взаимодействия с государствами исламского мира», используя для этого «участие в качестве наблюдателя в Организации исламского сотрудничества».
В начале октября 2013 г. министр иностранных дел России Сергей Лавров и (в то время) генеральный секретарь ОИС Экмелетдин Ихсаноглу подписали Рамочное соглашение о сотрудничестве между МИД России и Генеральным секретариатом ОИС. Комментируя это событие, глава российского внешнеполитического ведомства говорил о том, что «Соглашение создает прочную юридическую базу» для укрепления связей между обеими сторонами.
Совершая в июне 2014 г. поездку в Джидду, С. Лавров посетил штаб-квартиру ОИС и встретился с И. Мадани, отметив, что ОИС и Россию связывают «общие интересы по продвижению мира … и диалога между цивилизациями и религиями».
В сентябре 2014 г. в ходе встречи на полях 69-й сессии Генеральной ассамблеи ООН С. Лавров вновь встретился с генеральным секретарем организации, обсудив с ним, как подчеркивал пресс-релиз ОИС, повестку дня предстоящих «двусторонних политических консультаций».

ОИС: политические приоритеты

Сентябрьские события 2001 г. в Нью-Йорке и Вашингтоне и последовавшая «антитеррористическая кампания» поставили мусульманский мир с его устоявшимися координатами межгосударственных связей перед лицом испытаний, воплощавшихся во все более усиливавшемся израильском давлении по палестинскому вопросу, в возможности американской силовой акции в отношении Афганистана, а впоследствии - Ирака.

В октябре 2001 г. в Дохе состоялось IX чрезвычайное совещание министров иностранных дел государств ОИС. Его повестка дня содержала один вопрос - «последствия событий в Соединенных Штатах и их влияние на мир». Участники совещания осудили «варварские террористические акции», подчеркнув, что действия тех, кто их осуществил (в их отношении было выдвинуто требование «преследования, предания суду и наказания»), несовместимы с «учениями монотеистических религий и нормами человеческой морали». Совещание отрицало связь между терроризмом и исламом, выделяя те положения Каирской декларации «Права человека в исламе», которые подчеркивали «Божественную ценность человеческой жизни». ОИС выразила «готовность участвовать в международных усилиях под руководством ООН» в выработке «определения феномена терроризма» и «искоренении его причин», подчеркивая, что отказ провести грань между исламом и насилием подорвет «противостояние терроризму», требующее опоры на «единые гуманистические основы монотеистических религий и мировых цивилизаций».

После американской военной операции и свержения режима Талибан ОИС, не отступая от своей позиции, настаивала на том, что «все народы имеют право самостоятельного выбора политической, экономической и общественной системы без какого-либо вмешательства извне», посвятив себя решению задачи реконструкции Афганистана.

В апреле 2002 г. на 10-ом чрезвычайном совещании министров иностранных дел ОИС в малазийской столице была принята Куала-Лумпурская декларация «О международном терроризме», провозглашавшая «безоговорочное осуждение терроризма как угрозы миру, международной безопасности и правам человека». Декларация дополнялась указанием на то, что ОИС осуждает и «государственный терроризм» (речь шла об Израиле).
В свою очередь, принятая в августе 2012 г. чрезвычайным саммитом ОИС Мекканская хартия укрепления исламской солидарности подчеркивала «недопустимость связи ислама и экстремистской идеологии», важность «диалога религий и цивилизаций», а также «решимость идти до конца в борьбе с терроризмом».

Куала-Лумпурская декларация развивала мысль (без сколько-либо конкретного указания на Афганистан) о том, что «односторонняя акция против мусульманской страны под предлогом борьбы с терроризмом приведет к сужению антитеррористического сотрудничества». После американской военной операции и свержения режима Талибан ОИС, не отступая от своей позиции, настаивала на том (в документах состоявшегося в Хартуме в июне 2002 г. совещания министров иностранных дел), что «все народы имеют право самостоятельного выбора политической, экономической и общественной системы без какого-либо вмешательства извне», посвятив себя решению задачи реконструкции Афганистана.
ОИС действовала идентично и в случае Ирака. В сентябре 2002 г. во время работы LVII сессии Генеральной Ассамблеи ООН состоявшееся в Нью-Йорке Ежегодное координационное совещание министров иностранных дел ОИС заявило о неприемлемости военной акции, рассматривая еще эвентуальную операцию в Ираке как «покушение на национальную безопасность всех мусульманских государств».
После военной операции в Ираке ОИС сосредоточила усилия на создании условий для внутрииракского примирения.

Время 2010-2014 гг. актуализировало важнейший приоритет ОИС - сохранение стабильности и территориальной целостности государств-участников.

Умеренность позиции ОИС по афганскому и иракскому вопросу уравновешивалась жесткостью в отношении действий Израиля на палестинской территории. ОИС, вслед за Саудовской Аравией, приветствовала начало Мадридского мирного процесса. Саудовское руководство отдавало себе отчет в том, что начавшиеся в регионе необратимые (при всех трудностях) изменения должны привести к появлению ближневосточного регионального пространства, объединяющего арабский мир и Израиль. Процесс становления этого пространства выдвигал проблему его будущего центра, в роли которого это руководство видело собственную страну. Поддерживая Эр-Рияд, ОИС встала на сторону интифады мечети Аль-Акса, осуждая израильскую реакцию на ее развитие. Приняв в июне 2002 г. на хартумском совещании министров иностранных дел сформулированную Абдаллой бен Абдель Азизом «арабскую мирную инициативу», ОИС ввела в круг ее сторонников весь мусульманский мир.
При этом ОИС, считая Палестинскую Национальную администрацию единственным представителем «палестинских чаяний» (поддерживая вступление Палестины в ЮНЕСКО и придание ей статуса «государства-наблюдателя» в ООН), не включила ХАМАС в число своих партнеров. Осуждая израильские карательные акции против сектора Газа, в том числе и операцию «Рубеж обороны» в июле 2014 г., ОИС рассматривала ее последствия как «гуманитарную катастрофу палестинского народа» (ее преодоление потребовало участия организации в работе международного форума стран-доноров Газы), поддерживая контакты с официальной палестинской администрацией.

Новые вызовы ОИС

Время 2010-2014 гг. актуализировало важнейший приоритет ОИС - сохранение стабильности и территориальной целостности государств-участников. Тому были серьезные причины - последствия «арабской весны» и дестабилизация положения в Мали (события весны 2012 г., приведшие к смене власти и всплеску туарегского сепаратизма), внесли элемент неустойчивости в систему региональных международных отношений, вызывая к жизни активизацию террористических и сепаратистских группировок и организаций.

Рассматривая положение в Мали (и шире - региона Сахеля), ОИС считала, что исходным моментом дестабилизации выступает деятельность связанных с Аль-Каидой «транснациональных преступных групп». Состоявшееся в ноябре 2012 г. в Джибути совещание министров иностранных дел потребовало от государств-членов «углубить сотрудничество в сфере борьбы с терроризмом, организованной преступностью и наркотрафиком», как и выразило свою поддержку международных действий под эгидой ООН, направленных на восстановление территориальной целостности Мали. Участники совещания были единодушны, заявив о готовности ОИС к взаимодействию со всеми сторонами, заинтересованными в стабилизации.

ОИС видела себя одним из участников сирийского урегулирования, поддержав созданную в июне 2012 г. Группу действия по Сирии и приняв участие в конференции «Женева-2».

Документы XII, Каирского саммита (февраль 2013 г.) отразили позицию ОИС в отношении стран «арабской весны». Учитывая настороженное отношение Саудовской Аравии к политическим изменениям в Египте и в Тунисе, открывшим путь к власти исламистам, а также катарскую поддержку этих изменений, заключительное коммюнике саммита не касалось ситуации в обеих странах. Напряженность в официальных саудовско-ливийских отношениях (как и катарская поддержка ливийской оппозиции) определила подход к этой стране, - заключительное коммюнике приветствовало изменения в Ливии, выражая надежду на успех «созидания государства эффективных институтов». В свою очередь, иранская позиция по Бахрейну заставляла ОИС не упоминать о вводе войск государств Персидского залива, ограничиваясь поддержкой призыва бахрейнского монарха к «национальному диалогу».
Но еще ранее ОИС выразила свое отношение и к событиям в Йемене, поддержав (и следуя в этой связи за точкой зрения Саудовской Аравии и ее союзников по Совету сотрудничества арабских государств Залива) на состоявшемся в июне 2011 г. в Астане совещании министров иностранных дел требование оппозиции об отставке президента и создании «правительства национального согласия».
В свою очередь, совещание министров иностранных дел (Джибути, ноябрь 2012 г.) выразило свою солидарность с начатым этим правительством курсом «национального диалога».
Вместе с тем, наиболее серьезное внимание ОИС уделяла положению в Сирии и Ираке.

Расширение сферы контроля Исламского государства Ирака и Леванта (ИГИЛ) корректировали риторику ОИС, не меняя ее основных положений. ОИС ставила вопрос о «сплочении всех политических сил Ирака» и «всеобъемлющем национальном примирении» в интересах противостояния «экстремистской угрозе».

IV чрезвычайный саммит ОИС, состоявшийся в середине августа 2012 г. в Мекке, где было приостановлено членство Сирии, стал принципиальным событием в ходе процесса выработки позиции в отношении сирийского кризиса. В свою очередь, ноябрьское совещание 2012 г. в Джибути развивало эту позицию, возложив ответственность за «продолжающееся насилие» на сирийское правительство и требуя от него «уважать исламские ценности и права человека». Это был выбор в пользу оппозиции, что совпадало с саудовской оценкой ситуации.
В своем итоговом документе - Декларации Джибути совещание призвало международное сообщество «занять решительную позицию ради прекращения насилия», приветствуя формирование объединенного руководства оппозиции - Национальной коалиции сил сирийской революции и оппозиции (НКССРО).

Тема Сирии была продолжена на состоявшемся в феврале 2013 г. в Каире XII саммите ОИС, где прозвучал призыв к НКССРО сформировать переходное правительство без участия тех представителей режима, «руки которых запятнаны кровью», как и осуждалось вмешательство «иностранных сил» во внутрисирийский конфликт.
Речь шла о поддержке официального Дамаска вооруженными формированиями ливанской Хизбаллы, рассматривавшейся саудовской стороной в качестве союзника Ирана.

ОИС видела себя одним из участников сирийского урегулирования, поддержав созданную в июне 2012 г. Группу действия по Сирии и приняв участие в конференции «Женева-2». Выступая 2 февраля 2014 г. в ходе работы этой конференции и обращаясь к решениям Каирского саммита, И. Мадани подчеркивал, что «суть происходящих в Сирии событий» состоит в том, что там развивается «борьба народа, стремящегося к достойной и свободной жизни, далекой от угнетения, насилия и тирании». При этом он считал необходимым подчеркнуть, что ОИС не только выступает за достижение взаимопонимания постоянных членов Совета Безопасности ООН по сирийскому вопросу, но и стремится создать условия для «сближения государств региона с тем, чтобы избавить Сирию от превращения в поле борьбы за расширение внешнего влияния».
Эта точка зрения, подспудно осуждавшая Россию и Иран, вновь совпадала с саудовской позицией.

Позиция ОИС в отношении перманентной нестабильности в Ираке определялась обстоятельствами межгосударственных отношений. Саудовско-иранская конкуренция и связанное с нею разделение иракских политических сил на суннитские (становившиеся саудовскими союзниками) и шиитские (сближавшиеся с Ираном) группы заставляли организацию обращаться только к гуманитарным аспектам внутрииракского положения. В течение 2012-2013 гг. ситуация в Ираке рассматривалась под углом зрения «сожаления о жертвах» террора, угрозы «межконфессиональных трений для будущего страны» и призыва положить конец конфронтации. При этом ОИС выступала с инициативами, направленными на преодоление суннитско-шиитских противоречий. Включенное в текст основного документа состоявшегося в августе 2012 г. в Мекке чрезвычайного саммита - Мекканской хартии предложение правящего саудовского монарха о создании Центра диалога правовых школ ислама (по образцу созданного Саудовской Аравией в ноябре 2012 г. в Вене Центра диалога религий и цивилизаций имени короля Абдаллы бен Абдель Азиза). Штаб-квартира этого Центра будет располагаться в Мекке, а в его работе примут участие «мудрецы исламской уммы», кооптируемые Генеральным секретариатом и Министерским советом ОИС.

Расширение сферы контроля Исламского государства Ирака и Леванта (ИГИЛ) на территории Сирии и вторжение боевиков этой организации летом 2014 г. в Ирак, корректировали риторику ОИС, не меняя ее основных положений. ОИС ставила вопрос о «сплочении всех политических сил Ирака» и «всеобъемлющем национальном примирении» в интересах противостояния «экстремистской угрозе». ОИС безоговорочно осудила «насилие» ИГИЛ в отношении немусульманских меньшинств в Сирии и Ираке, как и казни иностранных заложников.
Приветствуя выдвинутую президентом Бараком Обамой в начале сентября 2014 г. «стратегию» противостояния «исламскому государству» (как и участие ряда арабских государств в ее претворении в жизнь), ОИС считала необходимым подчеркнуть, во-первых, что список террористических организаций не может ограничиваться ИГИЛ, Аль-Каидой или Боко Харам. Этот список должен включить и «экстремистские группировки», проповедующие ненависть в отношении «религиозных меньшинств во всех странах мира». Во-вторых, борьба с ИГИЛ не должна «наносить ущерб борющейся с сирийским режимом умеренной оппозиции» .

Источник:russiancouncil.ru