Арабский мир: опасность территориальной дезинтеграции

Результаты «революционных» преобразований и трансформации международных отношений в регионе носят промежуточный характер и не могут служить гарантией от изменения текущих тенденций в обратном направлении.

В истекшем году одним из основных результатов продолжающейся «арабской революции» стала своего рода «реконкиста» националистических, светских (в ближневосточном понимании) сил, представляющих «дореволюционные» режимы, и отступление исламистов, главными представителями которых являются движение «Братьев-мусульман» и его салафитские ответвления. Такое смещение политического (а в Сирии - и военного) маятника в противоположную сторону не стоит расценивать как бесповоротное. Возвращение военных к власти в Египте и ослабление исламистов в Сирии не означают, что противостояние закончилось. Саудовская Аравия пока имеет достаточные финансовые и политические возможности, влияние в исламском мире для того, чтобы ощутимо воздействовать на новое египетское руководство и поддерживать воюющих в Сирии оппозиционеров.

В то же время в области внешней политики положение Королевства Саудовская Аравия (КСА) и Совета сотрудничества арабских государств Залива (ССАГЗ) в целом представляется не вполне благоприятным. Накануне и в начале «арабской весны» в регионе росло влияние монархий Персидского залива, в первую очередь Саудовской Аравии. Баланс влияния между основными претендентами на лидерство на Ближнем Востоке и в мусульманском мире в целом (Египет, Саудовская Аравия, Иран, Турция) смещался в сторону КСА. Арабские монархии (прежде всего, страны ССАГЗ) явились движущей силой перерастания ближневосточных «революций» в контрреволюции, а именно утверждения на региональном уровне власти консервативных суннитских монархических режимов или республиканского государственного руководства исламистской ориентации.

Однако усилия Саудовской Аравии по изменению регионального политического ландшафта к концу 2013 года не увенчались успехом. Смещение близкого к КСА государственного руководства в Египте и дипломатическая победа противников устранения режима Б. Асада в Сирии наряду с усилением иранского влияния в Ираке и некоторым сближением Ирана и стран Запада по проблеме реализации иранской ядерной программы ослабили позиции королевства как претендента на региональное лидерство. Болезненное восприятие саудовским руководством этих событий отразилось в нашумевшем решении КСА отказаться от места непостоянного члена СБ ООН 18 октября 2013 года. Сам факт избрания этой страны в международный орган такого уровня в иной ситуации закрепил бы ее доминирование в мусульманском мире и стал бы важной вехой в ирано-саудовском противоборстве. При принятии данного решения саудовцы поспешили обвинить Совбез в двойных стандартах, возложили на него вину за неурегулированность сирийского кризиса и палестино-израильского конфликта, неудачу в создании на Ближнем Востоке зоны, свободной от оружия массового поражения.

Уязвимость своего внешнеполитического положения саудовцы будут пытаться компенсировать укреплением единства в ССАГЗ и упрочением своей ведущей роли в этом региональном объединении.

Одним из последствий «арабской весны» стало инициированное КСА движение в сторону структурной трансформации Совета сотрудничества. Как предполагается, эта трансформация будет протекать по двум направлениям. Во-первых, еще в мае 2011 года Совет объявил о поэтапном включении в его состав еще двух арабских монархий - Иордании и Марокко. Во-вторых, в декабре того же года саудовский монарх выступил с инициативой перейти от этапа сотрудничества к этапу союза, предполагающего частичный отказ от национального суверенитета. Движение в этом направлении, скорее всего, будет продолжаться, но весьма медленными темпами, учитывая опасения партнеров КСА относительно дальнейшего усиления саудовского влияния. Королевство всегда было несущей конструкцией Совета сотрудничества. В любом случае саудовцы будут всемерно пресекать центробежные тенденции в организации, инициируемые как внешними силами (Ираном), так и внутренней оппозицией. События в Бахрейне, начавшиеся зимой 2011 года, наглядно это продемонстрировали.

Скорее всего, поменяется и тактика саудовских властей в отношении зарубежных исламистских формирований, призванных поддерживать интересы королевства в тех или иных частях Ближнего Востока. Уже в настоящее время происходит сдвиг в финансово-экономической и военной поддержке в сторону политических групп, чья деятельность не носит явно экстремистский характер. Поддержка радикально настроенных джихадистов, как показал опыт Афганистана, Сирии и ряда других стран, не только вредит имиджу КСА на мировой арене, но и способна обернуться подъемом волны терроризма в самом королевстве.

Для более или менее успешного ответа на вызовы «арабской весны» аравийским монархиям придется осуществлять в той или иной форме внутриполитическую модернизацию. Несмотря на частичную модернизацию политических систем в странах ССАГЗ за годы существования этой организации, этот процесс идет медленно и носит «разноскоростной» характер. В Саудовской Аравии реформирование не внесло кардинальных изменений в традиционное распределение обязанностей между двумя центрами силы - политической и религиозной элитами. Формирование третьего полюса национальной политики - так называемого «образованного класса» (представители университетов, журналисты, специалисты в области прикладной науки и техники) идет медленно и находится под жестким контролем королевской семьи. Заметных сдвигов в консервативной политической системе саудовского общества в ближайшем будущем и в среднесрочной перспективе не предвидится. Робкая и непоследовательная модернизация не трансформирует саму политическую элиту, по-прежнему играющую традиционную бедуинско-исламскую патриархальную роль «благодетеля» в отношении своих подданных.

Упрочение позиций арабских националистов в Египте и Сирии не равнозначно началу демократизации этих стран. При всех различиях в методах политической борьбы и идеологии между исламистами и националистами и те, и другие исповедуют ислам. Кроме того, так называемому «светскому» руководству Египта и Сирии приходится продолжать борьбу с требующими реванша исламистами, а в таких условиях маловероятны и демократизация, и начало системных экономических реформ, без которых распутать клубок внутристрановых и международных противоречий в этой части мира маловероятно. Решить две эти задачи вряд ли по плечу претендующим на власть исламистским партиям и движениям. Эту реальность имеет смысл учитывать в российской ближневосточной политике.

В других арабских странах - Ливия, Тунис, Ирак, Йемен, Ливан - политическая, межконфессиональная и межклановая борьба продолжается с переменным успехом тех или иных сил и, к сожалению, со все новыми человеческими жертвами и разрушениями. Среди стран, где ситуация относительно стабильна, следует выделить Алжир. Хотя многие считают его чуть ли не первой родиной «арабской весны», здесь арабские националисты в лице военных сумели подавить всплеск исламизма в начале 1990-х годов. В Алжире в основном подавлен радикальный исламизм (хотя вооруженные группы продолжают действовать), восстанавливается гражданское согласие, продолжаются социально-политические и экономические преобразования. Напряженность в обществе существенно меньше, чем в расположенных восточнее североафриканских странах. Среди основных проблем следует выделить последствия многолетней болезненной структурной перестройки экономики - высокий уровень безработицы и бедности, которые питают протестные настроения.

Несмотря на усилия центральных властей, сохраняется опасность территориальной дезинтеграции ряда арабских стран. Международные границы, в значительной мере определенные сто лет назад европейскими метрополиями, вполне могут поменять свою конфигурацию после того, как-де-факто или-де-юре появятся новые государственные или автономные образования. По мнению многих экспертов, центробежные тенденции могут привести (а в какой-то степени уже привели) к автономизации, а та, в свою очередь - к территориальному расколу по следующим направлениям:

- Ливия - выделение на западе Триполитании, ориентированной на арабский Магриб, на востоке - Киренаики, тяготеющей к Магрибу и контролирующей около 80% запасов ливийской нефти, на юго-западе - сахельской провинции Феззан.
- Сирия - разделение на контролируемую алавитским меньшинством прибрежную часть страны, курдское образование на северо-западе, раздираемую конфликтами остальную - суннитскую - часть Сирии.
- Ирак - образование прилегающего к сирийской территории Суннистана, способного объединиться с суннитской частью Сирии, Шиитстана на юге и уже обладающего значительной автономией Курдистана на севере.
- Саудовская Аравия - «балканизация» в форме раздела на северную, западную (с главными мусульманскими святынями) и южную части страны, восточное шиитское государство (нынешняя Восточная провинция) и остальную территорию под властью ваххабитских кланов.
- Йемен - восстановление деления этой территории на Северный и Южный Йемен, причем южная часть будет тяготеть к объединению с саудовскими суннитами.
- В ходе дезинтеграционных процессов внутри перечисленных выше территориальных образований могут выделиться более мелкие анклавы в виде отдельных городов - многоконфессиональный Багдад, третий по значению ливийский город Мисрата, конфессионально однородный район Джебель Ад-Друз на юго-западе Сирии.

Продолжение внутристрановых и международных конфликтов на Ближнем Востоке повысит возможность подобной дезинтеграции, которая, в свою очередь, приведет к обострению проблемы международной безопасности, формированию новых альянсов, изменению траектории мировых торговых и энергетических потоков.

В целом, стабилизация и политическая устойчивость в «постреволюционных» странах в кратко- и среднесрочной перспективе представляются проблематичными. Внутренние условия для такого перехода все еще не созданы. Во-первых, ниши для сторонников прежних авторитарных режимов, которые на основе возвращения к сильной централизованной власти могли бы воссоздать единое, относительно стабильное государство, или уже заняты, или существенно сужены. Лагерь же противоборствующих сил постоянно пополняется. Во-вторых, в арабских обществах традиционно слаба или отсутствует «культура компромисса». Вовлеченные в конфликты силы действуют в своих собственных интересах и не готовы на реальные уступки. В таких условиях весьма сложно организовать и обеспечить постоянное функционирование механизма национального диалога. Внешние игроки зачастую лишь усиливают подобную рассогласованность политических, конфессиональных, экономических и иных целей.

Сейчас налицо попытки если не полностью вытеснить Россию с ближневосточного политического и экономического поля, то, во всяком случае, существенно ослабить позиции нашей страны в регионе. Количество стран, которые традиционно относились к числу российских партнеров и союзников, существенно сократилось. Для восстановления и укрепления этого влияния России необходимо сохранять многовекторный, сбалансированный подход и энергично действовать сразу по нескольким направлениям:

- вносить свой вклад в укрепление системы региональной безопасности, выступать посредником в разрешении региональных конфликтов;
- осуществить прорыв в хозяйственных связях с регионом, в первую очередь на основе инвестиционного и технологического сотрудничества;
- развивать гуманитарные контакты со странами региона, в том числе по линии конфессиональных связей;
- способствовать формированию здесь лоббистских групп, поддерживающих сближение с Россией;
- вести поиск стратегических партнеров в третьих странах, заинтересованных в совместных действиях на Ближнем и Среднем Востоке; среди них перспективными представляются государства БРИКС, союзники России на постсоветском пространстве, некоторые латиноамериканские страны, отдельные страны ЕС.

В 2013 году российская дипломатия внесла весомый вклад в работу по ослаблению напряженности на сирийском и иранском направлениях. Для достижения договоренностей о проведении конференции «Женева-2» и облегчения режима санкций в отношении Ирана в обмен на соответствующие шаги этой страны были использованы важные принципы урегулирования международных и национальных конфликтов - поэтапность и взаимность в решении проблем, вовлечение в переговорный процесс как можно большего количества стран и сторон, заинтересованных в его позитивных результатах. Следование этим принципам будет повышать эффективность российской политики по поддержанию сложившейся международно-правовой системы.

Источник:mgimo.ru