Понять украинский кризис? Сравните его с Ольстером

На протяжении всех этих месяцев многие из тех, кто с ужасом наблюдали за этим со стороны, прочесали историю в поисках прецедентов и параллелей, которые могли бы помочь в понимании или дать подсказку тому, что надо сделать. Прошлой весной, после кражи Россией Крыма и обнаружившейся готовности прихватить и кусок восточной Украины, любимым оказалось сравнение с аннексией Судет нацисткой Германией. Такие параллели казались довольно правдоподобными, учитывая заявления Кремля о необходимости защиты российских «соотечественников», где бы те не жили. Балтийские страны с их значительным русским меньшинствоом, оказались не единственными, кто занервничал.

Теперь, в связи с угрозами Москвы смахнуть пыль с ядерных боеголовок, появились тревожные параллели с Кубинским кризисом когда 13 дней в октябре 1962-го Джон Кенеди осаживал Никиту Хрущёва, а мир затаил дыхание в страхе перед третьей мировой войной. И не только отставные британские генералы описывают сложившийся вокруг и внутри Украины конфликт, как могущий привести к самой опасной ситуации в Европе за всю их жизнь.

Когда министр иностранных дел Великобритании Филипп Хэммонд обвинил Путина в том, что тот «действует, как какой-то тиран середины двадцатого века», такая риторика была скорее всего излишней, ради обвинения Давида Кэмерона в том, что тот стал простым дипломатическим статистом и проводит «неуместную внешнюю политику», но его фразы остались практически без ответа. Это было частью общего мнения Запада, что президент России таит амбиции если и не собрать снова Советский Союз, то по меньшей мере возродить Российскую Империю такой, какой та была при Екатерине Великой.

Во всех этих смелых сравнениях может и содержится зерно истины, но не более, чем зерно. Но существует ещё одна параллель, которая напрашивается на сравнение. Она одновременно проливает больше света на происходящее, гораздо скромнее и менее удобна, особенно для британской аудитории, чем любая из вышеупомянутых. А кроме того, что вселяет некоторый оптимизм, может содержать в себе зародыш по крайней мере временного решения. Ключ может содержаться во взглядах, которые преобладают в Конгрессе США, где Украину рассматривают, как последнюю республику бывшего Советского Союза, которая пытается вырваться из-под власти удерживающей её империи; таким мнением склоняют президента Обаму к поставкам оружия Киеву. Параллель, о которой я упомянула - Ирландия или скорее, если конкретнее, эволюция отношений между Великобританией и Ирландией на протяжении примерно всего прошлого столетия, которая оставила Северную Ирландию в том статусе, который у неё сейчас есть.

Вот как это работает. Вместо Россия читайте Великобритания; вместо Украина - Ирландия, а вместо «пророссийские повстанцы» - унионисты современной Северной Ирландии. Если повернуть карту острова Ирландия, то можно увидеть нечто похожее на миниатюрную Украину. Разумеется всё это не более, чем случайное совпадение, но «повстанческий» регион Украины в его нынешнем виде, занимает пропорционально по площади и населению тоже место, что и Северная Ирландия по отношению к Республике. Как и северо-восточные графства Ирландии, эта часть восточной Украины давно имеет значительнуб концентрацию тяжёлой промышленности среди в основном аграрной страны. Как и нынешняя Северная Ирландия, восточная Украина экономически связана со своим гораздо более крупным соседом гораздо сильнее, чем остальная страна. Культурная близость, частично религиозная (православная), а частично мировозренчески восточная, а не западная, также гораздо больше принадлежит России, а не, скажем, Польше или бывшей Австро-Венгрии, к которым тяготеют западная и во всё большей степени центральная Украина. Сравните с Северной Ирландией с её протестантскими и тесными родственными связями за проливом.

Как и в Северной Ирландии, где юнионисты цепляются за все эти неразрешённые споры о флагах, маршах и прочих символах идентичности, это в большой степени указывает на то, что история предопределила судьбу восточных украинцев. С момента распада Советского Союза они оказались в положение всё более и более осаждаемого меньшинства. Но в решении, что делать, дилемма Москвы похожа на ту, с которой сталкивалось любое правительство Вестминистера в отношении этих упрямых пейслитов (Иан Пейсли - лидер юнионистов Сев. Ирландии). Это не имперские амбиции, а имперская гиря на ноге. Существуют обязательства, вытекающие из идентичности, долга и верности. И их нельзя разорвать так просто, как кажется. Достойная автономия внутри федеральной Украины, казалось была бы разумным решением, но это не то, на что может сейчас согласиться Киев, учитывая хрупкость государства. Пока подавляющее большинство украинцев считает себя украинцами (а так и есть, также, как обе части разделённой Ирландии считают себя ирландцами), Киев хочет сохранить унитарное устройство. Однако, как и с Ирландией после печально известного Восточного Восстания, время единой Украины скорее всего прошло. А если это так, и проявляется реальная демаркационная линия, то может быть эта часть восточной Украины притянется к России со статусом, который Северная Ирландия имеет в Соединённом Королевстве; альтернативы - полная независимость или примирение с Киевом, видятся гораздо менее вероятными. После этого оставшаяся Украина может идти по своему западному пути. И какое право имеем мы здесь, в Великобритьании, возражать?

И в прямь, тот способ, каким была разъединена Ирландия, мог бы послужить прецедентом и для Украины. В декабре 1922 по договору, окончившему Англо-Ирландскую войну, ирландия три дня была признана единой и независимой. За эти три дня графства Северной Ирландии официально попросили о присоединении. Они вернулись в Соединённое Королевство. Похожий, сохраняющий лицо, проект, возможно поддержанный на референдуме, может явиться официальным урегулированием для Украины, в которое, по большому счёту, можно включить и Крым. Конечно? в идеале Украина должна остаться единой внутри существующих границ. Однако, чтобы ни случилось, никто не ждёт, что Украина с Россией тут же станут лучшими друзьями или хотя бы добрыми соседями. Прошёл почти век и сменилось проблемное поколение, прежде чем между Ирландией и Великобританией установились те, почти нормальные отношения, которыми они ныне пользуются. И даже сейчас в отношении Северной Ирландии с её нерешёнными противоречиями, у нас остаётся ощущение нашего собственного «замороженного» конфликта.

Источник:blogs.spectator.co.uk.ext.zawq.ru