Антинаучные реформы

Начинания Ливанова пока свелись к тому, что преподавателей вузов по режиму работы приравняли к учителям средней школы и, поставив им в вину недостаточное занятие наукой, вообще лишили возможности заниматься ею. Потому что, имитируя исполнение указов Путина о повышении зарплат в высшей школе, зарплату профессорам повысили в полтора раза, но аудиторную нагрузку сделали в три-четыре раза больше прежней, доведя до уровня в 700-900 часов. То есть, до шести дней в неделю. При такой нагрузке времени и энергии на научную работу просто не остается.

При этом создается впечатление, что руководство Министерства образования и науки либо откровенно лицемерит, называя явно несуществующие цифры зарплат в этой сфере, либо просто не представляет себе реальную ситуацию в собственных учреждениях. Судя по подходам к Академии наук и вузам, максимум нового, что могут придумать чиновники, - это сократить число научных работников, чтобы поделить их зарплату между остальными. "Реорганизовать" НИИ путем слияния для уменьшения их количества. Придумать массу новых граф для учета научной работы и завалить ученых составлением бюрократической документации. Еще может быть поднят вопрос о ликвидации двухуровневой системы научных степеней кандидат-доктор и введении одноступенной, наподобие западного PhD доктора, он же - отечественный кандидат наук.

Но главное направление творческого административного мышления, доступного министерству образования, - это попытка всю науку организовать под контрактные схемы и "нацелить на решение конкретных задач". Это примерно как то решение, которое, как говорят, в 1943 году принял Гитлер: финансировать только те научные разработки, которые могут дать эффект максимум в течение полугода.

С одной стороны, это выглядит логично: нужна отдача от научных исследований. Государство формулирует заказ - нужна новая разработка в той или иной производственной или военной области. Оно говорит: вот что нужно. Берите деньги и делайте. Через два года - результат на стол. Так делали, скажем, советский атомный проект. Правда, не совсем так. Потому что Сталин вызывал Курчатова, которого рекомендовали видные ученые, и говорил: вот что нужно. Можете это сделать? Что вам нужно, какие средства, помощь и ресурсы? Берите то, что нужно - и делайте.

Современная власть так вести себя не будет. С одной стороны, она объявит конкурс на то, кто возьмется за работу. С другой - еще и поручит это делать тому, кто представит наиболее красивую презентацию и пообещает это сделать за меньшие деньги. В результате заказ государства получит не тот, кто лучше разбирается в проблеме, а тот, кто сделает более красочную компьютерную графику для презентации и заведомо занизит сумму расходов, чтобы получить то, что он и не будет тратить по назначению. В лучшем случае - сделает имитационную подделку, которая провалится на испытаниях. И максимум, что грозит разработчику, - это отстранение его от дальнейшей работы.

Но есть и другая сторона проблемы. Для того, чтобы поставить задачу подобного рода перед наукой, надо иметь соответствующий уровень развития науки. То есть, чтобы сделать предельно прикладную атомную бомбу, нужно иметь не одну научную школу теоретических исследований. В России академическая фундаментальная наука уничтожалась два десятилетия. Выпало целое научное поколение. Умерли и состарились одни, ушли в бизнес или уехали за границу другие. Что-то осталось, но его нужно взращивать и питать.

Понятно, что на вызовы нужно отвечать, и отдача требуется как можно быстрее. Но решать, как этого добиться, не могут те, кто ничего не понимает в науке, то есть - чиновники и менеджеры. Ведь не зря сегодня говорят: "Где прошел эффективный менеджер, там Батыю делать нечего".

Схема решения должна выглядеть так: политик ставит задачу; ученый говорит, что ему нужно, чтобы ее решить; чиновник обеспечивает исполнение заказа ученого. То есть, чиновник - это порученец, приставленный политиком к ученому. Это обслуживающий персонал, а не руководитель и не организатор работы.

При этом проблема заключается и в снижении качества управленческого персонала в этой сфере. Если раньше приходилось жаловаться на бюрократизм "чиновников от науки", то сегодня мы имеем чиновников, не имеющих никакого отношения к науке. Если чиновник от науки плохо разбирался в ней, но знал, что ученые нужны хотя бы для того, чтобы он мог ими руководить и преподносить их успехи, как результат своего удачного управления ими, он все же старался создать ученым условия для того, чтобы они смогли добиваться результатов. А сегодняшний чиновник "ливановского призыва" вообще не понимает, зачем ему нужны эти сотни ученых, по его мнению, - бездельников. Он не понимает, зачем тратить на них бюджетные средства, если их можно вложить в тот или иной бизнес.

Попытка перевести финансирование науки на контракты и гранты - это лишь отражение непонимания того, что для одного удачного открытия нужно несколько десятков неудач, которые тоже нужно финансировать. Для того, чтобы однажды можно было сказать одному ученому: "Нужна твоя помощь. Можешь сделать чудо?", нужно двадцать лет обеспечивать свободные и не всегда строго мотивированные поиски тысяч ученых.

Когда Фарадей впервые демонстрировал свои опыты с электричеством, его спросили, какая практическая польза может быть от этого открытия. Он, смутившись, предположил, что, возможно, благодаря ему со временем можно будет делать забавные электрические игрушки. Научные открытия вообще не рождаются из государственного заказа, они рождаются из любопытства ученого. Заказ нужен и полезен для того, чтобы превратить результаты академического поиска в решение прикладной производственной или военной задачи. И чтобы было кому его поручить, нужно долго и безответно финансировать не дающий непосредственного результата академический поиск. Финансировать желание ученого быть любопытным. И культивировать эту страсть к любопытству.

Кстати, судя по данным ВЦИОМ, сегодня большая часть граждан страны негативно относится к попыткам исполнительной власти вмешаться в управление и организацию науки. Так, 44 % считают, что принимать решения о том, в каком направлении должна развиваться наука, должны сами ученые, и 41 % - что такие решения должно принимать государство. Бизнесу в этом вопросе доверяют лишь 2 % граждан. При этом 45 % опрошенных считают, что Российская академия наук - это "успешно работающая, современная структура, она вносит большой вклад в развитие науки". И 24 %, что РАН - это "бюрократическая, морально устаревшая структура, которая мало делает для развития науки".

Правда, министр образования и науки думает иначе. Собственно, во многом именно благодаря его уверениям и появились эти последние 24 %. Зачем стране нужна наука, подавляющему большинству, в общем, понятно: 78 % полагают, что это "залог благополучия и процветания страны в современном мире". И лишь 10 % думают иначе. Вопрос только в том, зачем стране нужны чиновники, которые думают совсем не так, как большинство ее граждан.

Источник:novopol.ru