Возрождение сталинизма

Истинные латиноамериканские революционеры давно уже перестали совершать паломничество к горам Сьерра Маэстра в надежде повстречать нового человека. Они знают, что он никогда с них не спустится.

Десятилетие демократических революций началось с падения Берлинской стены в ноябре 1989 года, за которым последовало воссоединение Германии в октябре 1990 и распад Советского Союза в декабре 1991. Тогда завершилась эпоха однопартийного государства и сталинской политики подавления. Конечно же, это был не конец истории. Это был финал весьма своеобразного ее прочтения - марксистской телеологии. Переход к демократическому капитализму стал своеобразным и немыслимым поворотным пунктом. История как будто выехала на встречную полосу своего собственного движения.

Латинская Америка все еще находилась тогда под влиянием долгового кризиса и потерянного десятилетия, демократия там только зарождалась и потому была хрупкой. В Аргентине, Бразилии и Мексике при президентах Менеме, Кольоре и Салинасе стали набирать обороты демократические преобразования и приватизация. В специализированной литературе появились термины «неолиберальный популизм» и применительно к Перу «фухипопулизм» (от фамилии президента Фухимори), то есть тоже неолиберализм, но авторитарного толка. В Чили (март 1990 года) тогда только что пришло к власти правительство Эйлвина, унаследовавшее стабильную, но с неизгладимой печатью эпохи Пиночета экономику.

Падение Берлинской стены имело особое значение, совпав не только с демократизацией, но и с возвращением тех, кто уехал из страны. Многие из них ехали из стран реального социализма, полные разочарования. Те же, кто возвращался из Стокгольма или Осло, наоборот, открыли для себя капитализм, в котором существовала социальная справедливость и либеральная демократия, то есть гарантированные права и свободы. Для закоснелых марксистов-ленинцев это был чудовищный контрреволюционный ревизионизм.

По иронии судьбы Эрик Хонеккер, создатель идеальной диктатуры в Восточной Германии, скончался от рака в Сантьяго-де-Чили (1994), где проживала его дочь со своим мужем чилийцем. В последний путь, в обстановке революционной торжественности, его провожали легендарные руководители Коммунистической партии Чили, воздав ему почести фактически как главе государства. Вместе с ним они хоронили сталинизм. Как это ни парадоксально, но в том же году коммунисты вернулись к власти в Польше и Венгрии, но только на этот раз в качестве социал-демократов и в результате свободных выборов. Вот это действительно проявление истинной демократии.

Для Кубы распад Советского Союза означал прекращение льготных поставок энергоносителей и химических удобрений для нужд сельского хозяйства. Это было самое что ни на есть потерянное десятилетие, глубочайший спад, после которого был провозглашен так называемый «особый период», повлекший за собой изменения в законодательстве и в экономической политике. Наряду с обычным песо был введен в обращение свободно конвертируемый песо. Были внесены изменения в Конституцию с целью легализации частной собственности и стимулирования конкуренции в сельском хозяйстве. Все указывало на то, что не за горами политические реформы и либерализация. Когда в конце десятилетия кубинские диссиденты стали участвовать в работе Социалистического интернационала, подобные предположение высказывали в том числе и такие авторитетные фигуры, как Фелипе Гонсалес и Рикардо Лагос. Хосе Мигель Инсульса, бывший министром в правительстве Лагоса, высказался за демократические преобразования на Кубе, когда занял пост Генерального секретаря Организации американских государств в 2005 году.

Но демократия вовсе не была той целью, к которой стремилось однопартийное государство. Подобно венгерским (1968) и китайским реформам (конец 70-х), частичная либерализация экономики была лишь инструментом для того, чтобы восстановить силы и выиграть время. Изменить что-то ради того, чтобы не менять ничего. Пережить кризис, дав глоток свежего воздуха экономике с тем, чтобы привлечь иностранные инвестиции, выйти из международной изоляции и восстановить контроль над положением в стране.

Именно это и стало применяться на практике, начиная с 2005 года, с помощью нефтяной компании Petrocaribe. Венесуэла начла продавать нефть Кубе по сильно заниженной цене, а Куба до сих экспортирует ее по рыночной стоимости. Обе стороны оказались в выигрыше, получив политические дивиденды. Не имея нефти, Куба стала получать доходы от ее продажи, благодаря чему сумела преодолеть кризис 90-х годов и стабилизировать внутренне положение. А Венесуэле подобная нефтяная дипломатия позволила расширить свое влияние на континенте благодаря безоговорочной поддержке лиц, получавших доходы от Petrocaribe, Кубы и еще 14 стран.

Я рассказываю все это в связи с недавно прошедшей встрече глав государств Содружества стран Латинской Америки и Карибского бассейна (CELAC): ни дать ни взять возрождение сталинизма. То, что началось с помощью Petrocaribe в 2005 году, когда сталинизм уже канул в Лету, завершилось на прошлой неделе Гаване. Это самое что ни на есть возрождение, осуществленное авторитарными, консервативными и однозначно реакционными режимами.

Возрождение неизбежно приводит к появлению режима с геронтологическими чертами, поскольку он по определению является запоздалым. Он может обладать какими-то новыми особенностями, но при этом все равно остается дряхлым. Позднему сталинизму уже не свойственна революционная романтика Че Гевары. Это смесь реализма строительной компании и китайского капитала с его холодным прагматизмом, от которой пахнет нефтью.

Но романтика на той неделе не закончилась. Истинные латиноамериканские революционеры давно уже перестали совершать паломничество к горам Сьерра Маэстра в надежде повстречать нового человека. Они знают, что он никогда с них не спустится. Поэтому при возникновении разногласий в ход идут ложь и очернительство. Если ты диссидент, то обязательно работаешь на ЦРУ. Если мыслишь независимо, значит, льешь воду на мельницу США. А разговоры о правах человека, которые ведут организации, чьи штаб-квартиры находятся в Вашингтоне, являются частью мирового заговора. Они называют себя левыми, хотя на самом деле являются лучшими учениками Геббельса.

Эти новые латиноамериканские левые по сути дела выражают вовсе не прогрессивные, а закоснелые реакционные взгляды. Они восстанавливают сталинизм, создают консервативный режим восточно-деспотического толка, нечто не укладывающееся в рамки политической теории. Они осуществляют конституционные реформы, чтобы увековечить собственную власть, муж и жена сменяют друг друга на посту президента, династическая передача власти, от брата к брату. Это что? Политбюро CELAC? Или утопия революции?

Хорошая новость состоит в том, что они провозгласили Латинскую Америку «территорией мира», хотя и позабыли при этом о тысячах людей, ставших жертвами преступности и наркоторговцев, зачастую выступающих в качестве их партнеров. По крайней мере, успокаивает то, что войны позднего сталинизма в основном ведутся в интернет-пространстве. Это, конечно же, большое достижение, если вспомнить, ранний сталинизм имел в своем распоряжении ядерную кнопку.

Источник:inosmi.ru