Владислав Андерс, любитель казенного овса и драгоценностей

Размышлять о том, кто из генералов наиболее преуспел в набивании собственного кармана за казенный счет как-то не принято. Но если оценивать генералов по этому критерию, то можно не сомневаться в том, что на роль чемпиона смело мог бы претендовать генерал Владислав Андерс, командовавший сформированным в СССР в 1941-1942 годах польским корпусом.

Подробное описание бурной финансовой деятельности Андерса сделал его адьютант Ежи Климковский в своих мемуарах «Гнуснейшие из гнусных».

Все началось ещё в Польше:

«Он не мог примириться со скромными условиями, в которые его ставила военная служба. Стремясь пополнить свой личный бюджет и одновременно получить возможность войти в среду польской аристократии, он начал заниматься конным спортом и с этой целью обзавелся собственной конюшней скаковых лошадей. Вскоре это занятие переросло в азартную привычку, стимулируемую алчностью. Новое увлечение требовало крупных денежных сумм и риска…»

Андерс стал содержать свою частную конюшню на казенном фураже. Возможность была - полковник Андерс командовал кавалерийской бригадой, а своих скаковых лошадей содержал в казенных конюшнях. Подполковник Рупп подал командованию рапорт, в котором обвинил полковника Андерса в злоупотреблениях и потребовал возмещения стоимости фуража, израсходованного на его лошадей. Дело замяли, а Руппа отправили в отставку.

Потом был скандал в связи с продажей им экипажа, принадлежавшего хозяйственной части 22-го уланского полка, и присвоением полученной суммы.

«Андерс никогда долго не задерживался на одном месте, его постоянно переводили из одного гарнизона в другой… Все эти переводы носили дисциплинарный характер и являлись наказанием за систематические махинации и злоупотребления, которые даже тогдашним властям… не нравились, как слишком уж расходившиеся с их представлением о чести офицера», -писал Климковский.

В 1939 году Андерс попал в советский плен, а после нападения Германии на СССР и принятия Сталиным решения о формировании польских частей в СССР был назначен их командующим. Вот здесь он проявил «широту натуры»; экипажа, халявного сена и овса ему уже мало было.

Для начала он умело отстранил генерала-конкурента Ярнушкевича, претендовавшего на должность в польских частях. Генералы давно враждовали из-за конных бегов в Варшаве, где выступали также лошади Ярнушкевича, причем, бегали они лучше, чем лошади Андерса. Такого Андерс простить не мог.

Генерал Ярнушкевич искал возможности занять несколько тысяч рублей, для покупки драгоценных камней. Тогда в Лондон президенту Польши Сикорскому была отправлена телеграмма с обвинениями Ярнушкевича в скупке драгоценностей и использовании в этих целях казенных денег. Ответ Сикорского гласил: «Дело генерала Ярнушкевича направить в суд чести для генералов. Назначения пока не давать…»

А скупкой драгоценностей Андерс занялся сам: «Генерал, некогда так резко осуждавший Ярнушкевича за попытку получения в долг казенных денег на приобретение драгоценных камней, сейчас сам присвоил из штабной кассы несколько тыс. рублей на покупку золотого портсигара. При этом следует заметить, что если Ярнушкевич хотел открыто одолжить деньги с намерением вернуть их, то Андерс даже и не помышлял об их возвращении. Позже эти махинации превратились у него в страсть, а присваиваемые суммы с каждым разом становились все крупнее…»

Видимо, в СССР во время войны сложились чрезвычайно приемлемые, с точки зрения польских генералов, цены на драгоценности.

Окружение Андерса старательно подражало своему командующему:

«Существовала колоссальная диспропорция между бытом наших руководителей и жизнью остальных поляков, оказавшихся на территории Советского Союза. Начальники, как в посольстве, так и в штабе жили весьма расточительно, в то время как вокруг царила нужда. Несмотря на то, что имелись значительные возможности облегчить положение, к сожалению, такие возможности не использовались... Для оказания помощи «простым смертным» не хватало денег, а на посольские дачи или золотые портсигары, на икру, на гулянки и попойки, а также на подарки для разных кокоток недостатка в средствах не было, они всегда как-то находились…»

Съезжавшиеся с разрешения Советского правительства к местам расположения своих частей поляки оказались в отчаянном положении - без работы и питания. Речь идет о тех, кто не был зачислен в состав корпуса и не получал паёк.

Андерс и компания обвинили в их бедственном положении Кремль. «Находя» деньги на икру и кокоток, соплеменников они обеспечивать не собирались. Наоборот, предпочитали «укреплять» дисциплину: «Довольно часто вина его жертв заслуживала самое большее нескольких дней ареста. Расстреливали главным образом за так называемые самовольные отлучки, которые подводились под дезертирство в военное время. Польская армия в СССР в основном являлась добровольческой; тем не менее, тот, кто изъявил желание служить и был направлен в часть, уже не имел права хотя бы на короткое время самовольно её покидать. Но часто случалось так, что солдаты, разместившие в окрестных колхозах свои семьи, уходили к ним на праздники или в воскресенье, а через день-два возвращались в свою часть. Там их задерживали, объявляли дезертирами и решением «правомочных» и «непогрешимых» судов от имени Речи Посполитой приговаривали к расстрелу.

Трудно сказать, что это было - проявление садизма или упоение никем не контролируемой властью. Во всяком случае, в результате подобного рода приговоров погиб не один десяток людей.

Как-то расстреляли двух молодых поляков, задержанных возле продовольственного склада и заподозренных в намерении его ограбить. Никакие ссылки на то, что они не ели несколько дней, что ничего совершить не успели и вообще не подлежат военному суду, не помогли: «Обоих юношей за «грабительское нападение» на склад общественной опеки приговорили к смертной казни через расстрел. Генерал Андерс, с удовлетворением потирая руки, утвердил приговор, который на рассвете следующего дня привели в исполнение. Это было обыкновенное убийство, прикрытое видимостью законности».

При этом Андерс себя, по-прежнему не обделял: «В его распоряжении имелся денежный фонд, составлявший на январь 1942 года 266 тысяч рублей. Из этой суммы около 60 тысяч пошло на законные, обычные расходы, а около 200 тысяч - в карман генерала. На эти деньги он приобрел несколько золотых портсигаров, золотую шкатулку, скупал золотые монеты и т. п. После того как в январе обсуждение вопроса о займе для армии завершилось подписанием договора, фонд, которым распоряжался Андерс, неимоверно возрос: по его требованию он был доведен до 150 тысяч рублей в месяц, из которых 50 тысяч шло на расходы по штабу и 2-му отделу, а 100 тысяч ежемесячно - на частные расходы самого командующего. Кроме того, Андерс при посредничестве посольства переводил деньги в фунтах в заграничные банки на своё имя».

Правда, немного портил настроение Андерсу главный интендант Красной Армии генерал Хрулёв. Он задавал неуместные вопросы о том, почему это, получая паёк по фронтовой норме, польские войска не торопятся на фронт.

Сталин, видимо, поняв, что польские части с таким командующим обойдутся ему слишком дорого, а вот удастся ли их когда-нибудь в бой ввести - неизвестно, согласился, в конце концов, отпустить корпус Андерса к англичанам. Должно быть, решил Черчиллю мелкую гадость сделать - пусть его Андерс обворовывает.

Источник:narpolit.ru