Прощание с гражданским миром

Судя по всему, во вторник, вплоть до позднего вечера, предпринимались попытки покончить с майданом при помощи силы. Но затем они были то ли оставлены, то ли приостановлены.

После трагических событий вторника страна прошла точку невозврата. Количество в соответствии с законом диалектики перешло в качество, и вернуться в докризисную ситуацию стало окончательно невозможно.

Дело не только в большом количестве погибших с обеих сторон. Хотя это, безусловно, может стать препятствием для возвращения к политическому урегулированию, которое теперь может быть сорвано из-за высокого уровня взаимной ненависти на «низовом» уровне даже в том случае, если лидеры оппозиции и окружение президента действительно займутся поисками политического компромисса.

Однако главное отличие нынешнего всплеска насилия от предыдущих столкновений в том, что теперь государственная власть оказалась непосредственным участником конфликта. Теперь активисты майдана не просто перекидываются с милиционерами камнями и бутылками, добиваясь реализации своих (весьма неопределенных) требований.

Они сражаются с властью, которая пытается отнять у них право на протест, а возможно, и посадить в тюрьму. А это уже совершенно иная ситуация, подталкивающая стороны к взаимной агрессии, выводящая конфликт из политической плоскости и превращающая его в борьбу на взаимное уничтожение.

Изменилась ситуация и у сторонников власти. После того как государственное руководство оказалось втянуто в противостояние, стало одной из его сторон, все, кто в той или иной степени поддерживает президента, становятся врагами тех, кто с ним сражается.

Подобное положение дел чрезвычайно напоминает преддверие гражданской войны. Конечно, в политический конфликт вовлечена относительно небольшая часть украинского общества. Общее число граждан, активно поддерживающих одну из противоборствующих сторон, вряд ли превышает 200 тысяч. Однако не стоит забывать, что в вооруженных столкновениях начала 1918 г., которые затем переросли в полномасштабную гражданскую войну, участвовало значительно меньше людей.

Возникает вопрос: отчего власть, которая довольно быстро оттеснила участников протеста от правительственных зданий, затем решилась на штурм?

Никакой политической необходимости в этом, на первый взгляд, не было.

Столкновения, начавшиеся утром 18 февраля, несмотря на расширение масштабов конфликта, пролившуюся кровь и трагический поворот событий, укладывались в рамки привычной (и чрезвычайно выгодной для власти) политической схемы: экстремисты, над которыми утратили контроль оппозиционные лидеры, пытаются вступить в схватку с сотрудниками правоохранительных органов, защищающих общественный порядок. То, что эта модель работает, доказывает некоторый рост электорального рейтинга Януковича в последнее время (подробнее см. в «Новая старая игра: конституционная реформа», стр. А7).

С социологической точки зрения у власти складывается все относительно неплохо. Намного лучше, чем можно было бы ожидать, исходя из плачевного состояния экономики и финансовой сферы, которое усугубляется явной неспособностью власти хотя бы убедительно имитировать решение социальных проблем. Поэтому окружению президента, казалось бы, нужно было содействовать сохранению майдана в его прежнем виде, жестко пресекая вылазки экстремистов.

Вытеснив протестующих с майдана Незалежности, власть рисковала остаться один на один с разоренной страной. При этом протестные настроения не только бы не исчезли, но и распространились на промышленные города юга-востока, где продолжается рост безработицы и падение уровня жизни.

Кроме того, у власти 18 февраля появилась отличная возможность выиграть пропагандистскую войну, возложив ответственность за гибель сотрудников милиции на участников и организаторов протестных акций. Этого можно было добиться простыми средствами: на протяжении следующих двух-трех недель следовало как можно больше рассказывать о погибших милиционерах, об их родителях, вдовах и детях.

Но власть приняла более рискованное решение. В окружении президента взяли верх сторонники немедленной силовой зачистки майдана.

У них были чрезвычайно влиятельные оппоненты. Это видно хотя бы из заявления Сергея Арбузова, который буквально за час до попытки штурма майдана пообещал, что сделает все, чтобы не допустить применения оружия.

Но независимо от расстановки сил, сложившейся в президентском окружении, решение о силовой операции не было бы принято, если бы оно не получило одобрение главы государства. Получается, Янукович посчитал, что незамедлительная реализация «силового сценария» соответствует его интересам.

Теперь очевидно, что он ошибся. Даже попытка силового разрешения политического конфликта резко ухудшила положение власти, которое еще 18 февраля утром (после того как протестующих удалось не допустить к ВР) выглядело довольно прочным.

Если бы майдан все-таки был разогнан (а это в сложившейся ситуации невозможно без многочисленных жертв в ходе силовой акции и массовых арестов активистов и руководителей майдана), то государственное руководство Украины неизбежно оказалось бы перед угрозой гражданской войны и международной изоляции.

Поддержка со стороны Москвы (возможная, но не гарантированная) практически не улучшила внешнеполитическое положение Киева, поскольку украинские олигархи (как, впрочем, и российские) во многом зависят от западных банков.

Существуют, как представляется, три возможные причины, толкавшие главу государства к силовому решению. Каждая из них недостаточно сильна по отдельности, но все вместе они могли бы заставить президента приступить к немедленным действиям.

Во-первых, Виктор Янукович мог быть уверен, что на майдане сосредоточены боевики, при помощи которых оппозиционеры собираются произвести государственный переворот. Учитывая, что власть и оппозиция свели взаимное противостояние к беспрерывной череде провокаций, возникновение у Януковича подобного предположения вовсе не кажется невероятным. Оно сквозит и в заявлении главы государства, с которым он выступил в среду рано утром. Виталий Кличко, встречавшийся с президентом поздно ночью, с удивлением сообщил, что Янукович потребовал, чтобы активисты майдана сложили оружие.

Безусловно, сегодня трудно утверждать, насколько предположения Януковича соответствовали действительности. Но они явно вызваны страхом и неуверенностью.

Во-вторых, Янукович мог опасаться, что дальнейшее затягивание противостояния вызовет раскол в его окружении. Наиболее влиятельные олигархи пока воздерживаются от действий, которые можно было бы расценить как проявление недовольства властью. Самое большее, на что они отваживаются, - это призывы к переговорам с представителями оппозиции.

При этом депутаты, связанные с крупнейшими олигархическими группировками Украины (за исключением, естественно, тех, кто ориентируется на Дмитрия Фирташа, который с самого начала противостояния поспешил занять особую позицию), неизменно голосуют так, как это необходимо президентскому окружению, выполняя в случае необходимости даже пожелания его «силового крыла».

Однако само противостояние создает почву для вмешательства в украинский политический процесс со стороны ЕС и США. Пока американские и европейские политики высказываются за сохранение власти в руках Януковича, но настаивают на том, чтобы он поделился властными полномочиями с оппозиционными лидерами. Отказ же главы государства от конструктивных переговоров с оппонентами все больше раздражает Вашингтон и Брюссель.

Правда, возмущение западных политических деятелей поведением Януковича несколько сдерживается очевидной неспособностью «оппозиционных лидеров» совместно сформулировать реалистические требования к власти.

Но на олигархов обязательно будут оказывать давление, заставляя их подталкивать власть к переговорам с оппозиционными силами. Поскольку Виктор Янукович явно не собирается идти на какие-либо существенные уступки, по крайней мере, до окончания противостояния, он будет противиться любым содержательным переговорам со своими наиболее опасными противниками в будущей избирательной кампании. В результате в отношениях между властью и олигархическими группировками могут возникнуть сложности, которые будут мешать президенту вести борьбу на предстоящих выборах.

Поэтому для главы государства важно как можно скорее устранить предлог для внешнего вмешательства, пока у него еще есть возможность гарантировать лояльность представителей крупного бизнеса даже в критической ситуации.

В-третьих, Виктору Януковичу в ситуации кровавых столкновений между активистами майдана и милицией необходимо было сохранить лицо, поскольку для него жизненно важно оказаться хотя бы формальным победителем в конфликтной ситуации. Без этого он неизбежно утратит значительную часть своего электората, а возможно, и поддержку Владимира Путина, который явно заинтересован (в том числе и по внутриполитическим причинам) в поражении оппонентов украинского президента.

Не стоит забывать, что примерно треть потенциальных избирателей Януковича поддерживает силовое подавление массового протеста. Если, вместо того чтобы разогнать майдан, глава государства пойдет на уступки перед оппозиционными лидерами, он лишится даже теоретических шансов на электоральный успех.

Кроме того, без финансовой поддержки России социально-экономическая катастрофа может разразиться еще до окончания президентской кампании. В этом случае электоральное поражение станет для Виктора Януковича еще не самым плохим исходом.

Нужно заметить, что 19 февраля покупка Россией еврооблигаций Украины была приостановлена, хотя еще накануне на эти цели предполагалось выделить два миллиарда долларов.

Судя по всему, украинский президент не сумел правильно оценить ситуацию. Скорее всего, он предполагал, что покончить с майданом будет намного проще. Возможно, он недооценил степень ожесточенности протестующих и предполагал, что они разойдутся, как только убедятся в готовности власти применить силу.

Но к восьми часам вечера 18 февраля стало ясно, что несколько тысяч человек, собравшихся на майдане, не собираются его покидать. Соответственно силовое решение должно было привести к многочисленным жертвам, что создаст угрозу политической катастрофы. Поэтому штурм майдана был остановлен.

Это позволило остановить приближение гражданской войны. Однако с гражданским миром в Украине покончено всерьез и надолго. Последние события в западных регионах, где эскалация конфликта продолжается, красноречиво свидетельствуют об этом.

Более того, Украина утратила возможность самостоятельно восстановить гражданский мир. В последние годы много говорилось о том, что Украина перестала быть субъектом международной политики, и безуспешная попытка Виктора Януковича вновь превратить украинское государство в международного игрока только подтвердила справедливость этого тезиса.

Теперь Украина больше не может собственными силами поддерживать гражданский мир и социальную стабильность. Это настоящая трагедия, свидетельствующая о дальнейшем распаде украинского государства.

Ни власть, ни оппозиционная коалиция не могут остановить конфликт, поскольку стали заложниками тех сил, которые они использовали в ходе взаимного противостояния.

Поскольку ни одна из противоборствующих сторон так и не сумела выдвинуть хоть сколько-нибудь привлекательные лозунги, основная ставка была сделана на силовые методы борьбы.

Поэтому окружение президента опирается не на массовую поддержку юго-востока (тем более что за нее еще нужно бороться), а на правоохранительные структуры, поскольку только власть имеет легальное право на применение силы.

В свою очередь оппозиционная коалиция рассчитывает выиграть за счет нагнетания напряженности, а потому вынуждена выступать с радикальными призывами и тесно взаимодействовать с экстремистскими силами.

В результате оппозиция не сумела удержать своих сторонников от стычек с милицией и допустила превращение протестных акций в кровавые столкновения с органами правопорядка. А власть оказалась втянута в реализацию «силового» сценария, создав таким образом предпосылки для установления внешнего контроля над украинским политическим процессом.

Противоборствующие стороны сами не смогут договориться, поскольку каждый из политических деятелей, участвующих в противостоянии, заботится прежде всего о собственном политическом будущем, а крупные собственники, финансирующие ведущие политические силы Украины, стремятся в первую очередь гарантировать собственные имущественные интересы.

Нельзя забывать, что некоторые банкиры и главы корпораций являются одновременно и политическими деятелями, да еще и такими амбициозными, как Петр Порошенко. И удовлетворить их аппетиты попросту невозможно.

Этим объясняется главная слабость украинских политических сил: они способны сохранять единство и выступать в качестве единого субъекта только в ситуации острого противостояния, при наличии общего врага. К конструктивной деятельности они больше не способны. Им трудно согласовывать позицию даже по самым важным вопросам.

Так, президентское окружение не может договориться о кандидатуре главы правительства, что тормозит его формирование и подрывает позиции власти. Правда, теперь, как представляется, шансы на назначение Сергея Арбузова значительно возросли. В случае поражения «силового крыла» он сможет стать посредником в переговорах с олигархами и западными политиками, чтобы направить их на разработку нового формата украинской властной системы.

Оппозиционная коалиция в свою очередь так и не смогла выработать согласованный проект конституционной реформы, поскольку для «Батькивщины» важно резко усилить полномочия парламента, а лидер «УДАРа» хотел бы сохранить реальную власть в руках президента.

Остается только надеяться, что внешнеполитические игроки проявят большую ответственность и будут более заинтересованы в восстановлении в Украине гражданского мира, чем украинские политики. Спокойствие в стране теперь зависит от того, сумеют ли договориться друг с другом Вашингтон, Берлин, Брюссель и Москва.

Судьба Украины сегодня определяется за ее пределами.

Источник:2000.net.ua