Может ли ЕС напугать Путина санкциями?

Можно ли наказать того, от кого ты зависишь? Вопрос, ответ на который хорошо прочитывается по разнице в санкциях, на которые пошли США и ЕС в отношении России. Первые решились на весьма дерзкий шаг, ударив по реально «слабому месту» Путина - близкому к нему бизнесу; второй ограничился повторением (с некоторыми непринципиальными расхождениями) списка официальных лиц, в отношении которых вводятся визовые ограничения, а также замораживание активов и счетов (о наличии которых, впрочем, ничего не сообщается). Европа, очевидно, не может позволить себе сделать то, что доступно США. Над санкциями ЕС Россия посмеется, а санкции США в отношении «друзей Путина» станут скорее мобилизующим фактором для российской элиты. Что же тогда может действительно остановить Путина?

Много лет президент Владимир Путин пытался быть «хорошим парнем» на международной арене: в дела других государств не лез, международное право защищал, требовал для любых волюнтаристских и сомнительных шагов наиболее активно рвущихся в бой стран санкций СБ ООН, оберегал принципы территориальной целостности, уговаривал Запад на дружбу и даже предлагал строить общую ПРО. И тут сорвался. Сорвался причем вовсе не по собственной злой воле и не из-за гегемонистских устремлений или геополитических амбиций. Сорвался потому, что «наш», совершенно родной каждой советской душе Крым вдруг сам поплыл к нему в руки. Вот только «хорошим парнем» после этого оставаться будет непросто.

Ключевая ошибка многих сегодняшних критиков Путина - говорить, что вот, мол, вышли наружу все его истинные устремления, показал он свое реальное лицо «империалиста». Но в том-то и лирика момента: Путин вряд ли еще месяц назад даже мог себе вообразить, что 18 марта министры будут рассчитывать пенсии жителям Крыма, а ФМС выдавать паспорта.

Эйфория - это то, что сегодня определяет и настроение, и речи. Посмотрите только на МИД, который заговорил языком Дмитрия Киселева, или на постпреда России в ООН Виталия Чуркина, который весьма своенравно общается со своими коллегами. Многие обратили внимание и на особую стилистику речи Путина: сколько эмоций, радости, гордости, долгожданной справедливости и правды, которую, как он говорит, мы так легко отстояли, «без единого выстрела».

Однако однажды эйфория, как любое аффективное эмоциональное состояние, проходит, и наступает отрезвление. Важно признать, что, во-первых, Путин превзошел свои собственные ожидания (а это случается, особенно когда планка «максимального успеха» изначально была гораздо ниже). Во-вторых, аннексия Крыма противоречит всему тому, что Россия делала и говорила на протяжении всей своей современной истории после развала СССР. Это классический случай срыва: долго быть «примерным» членом международного сообщества без права на полноценное вознаграждение (а оно рассматривалось в виде признания Западом традиционных прав России и ее национальных, геополитических интересов, которые вполне были совместимы с интересами Запада, по крайней мере в понимании российской элиты), длительное геополитическое воздержание, империалистический аскетизм, и тут на тебе - Крым тянет свои ручки, а в Киеве - полный бардак. Как же не воспользоваться? Получение Крыма не стало результатом упорной реализации долгосрочной, тщательной, продуманной стратегии. Путину, надо признать, повезло: украинское государство и государственные институты Украины оказались беспомощными, а Крым - таким доступным.

Но ошибочно также думать, что Путин, взвешивая все за и против крымской «кампании», беспокоился о санкциях со стороны Запада. Не этого он боялся. На чаше весов напротив Крыма был вовсе не страх перед возможными лишениями или нытьем друзей-«госолигархов». На чаше весов был тот потенциал «российско-западной дружбы» (не какой-то эфемерной, а с совместными РЛС в Азербайджане и противоракетами где-нибудь в Европе, единое безопасное и экономическое пространство от Ванкувера до Владивостока), за который Путин на протяжении двух первых своих сроков так активно боролся и так быстро, на наших глазах разочаровывался в реальности, где приставной стульчик с надписью «Russia» в G8 продавался нам как «полноценное членство». Взвесив перспективу получить Крым и перспективу утратить этот «потенциал российско-западной дружбы», Путин вдруг понял, что, выбрав Крым, он на другой чаше не теряет ничего, кроме разве что миража его воображаемой ранней исторической миссии. А ЕС говорит «санкции»… Цена игры для Путина была в совсем другой весовой категории.

Крымская кампания - этот тот момент истины, когда участник телевизионной игры, боровшийся за главный приз, принимает решение «взять деньги» и уйти. Мы больше не в G8, зато у нас есть Крым. И наверняка Путин в глубине души даже надеется, что внутриукраинский кризис однажды зайдет так далеко, а радикалы заговорят так громко, что Европа прозреет и скажет: «Вова, а ты был прав, мы ошибались».

Но что Россия имеет теперь вместе с Крымом и куда она будет двигаться? Ряд исследователей уже пишут, что Путин двигается в сторону тирании. Это логично, но это лишь один из вариантов. На самом деле у Путина сегодня нет долгосрочного видения пути, и в этом его слабое место. Захлопнув перед собственным носом дверь с табличкой «полноправный член G8», мы стоим к этой двери лицом и не знаем, куда податься… Можно постоять, подождать, может, оно там все успокоится, эмоции улягутся, Украина от нас все равно никуда не денется, и попробовать постучать снова… Тогда надо и самим отойти от эйфории, смягчиться, пойти на уступки, хотя бы сделать вид, что демократия и международное право - это не пустой звук. А можно развернуться и пойти. Но идти в таком случае Россия будет не куда-то, а в обратном направлении от того, к чему она стремилась как новая относительно молодая демократия после развала СССР. Тогда можно и «Дождь» под гром оркестра выселить, и оппозиционных лидеров пересажать, и выборы выиграть одной партией «православного консерватизма и исторической справедливости». У Путина есть выбор, и у страны есть выбор. И не все еще потеряно.

Источник:slon.ru