Выражение китайской мечты

Во всех крупных городах Китая на фоне ландшафта повседневной жизни появляются рисунки маленькой и розовощекой китайской девочки, сидящей в позе мирного созерцания. Очаровательная и немудреная картинка ребенка с плаката стала главным представлением «китайской мечты» (???) - широко разрекламированной кампании, во главе которой встал председатель Си Цзиньпин.

Предложив в ноябре 2012 года это название в Национальном музее, Си затем ссылался на него в своем обращении при вступлении в должность председателя, на встрече с американским президентом Бараком Обамой, а также на многих других форумах, стараясь укрепить свой имидж народного руководителя и реформатора, действующего в интересах масс. После этого власти представили огромное множество тематических мероприятий, начиная со школьных сочинений и общенационального конкурса фотографии под эгидой информационного агентства «Синьхуа», и кончая грантами, выделяемыми государственной Китайской академией общественных наук для изучения того, что на самом деле означает эта мечта.

Эта кампания наиболее заметна на рекламных щитах, на уличных электронных экранах, а также на многочисленных бетонных заборах, возводимых вокруг строительных площадок, где в пределах одного километра можно найти более 40 разных плакатов, висящих длинными рядами. Фольклорные рисунки и банальные идеограммы в объявлениях социальной рекламы призваны вызывать националистические настроения. Граждан призывают смотреть в будущее, не только видя в нем омоложение китайской нации, как сначала об этом говорил Си, но и способствуя сплочению страны под общим чувством самобытности. Недвусмысленный подтекст этой кампании следующий: восстановление славы и величия страны находится в руках партии, а поэтому государство тоже должно этим заниматься.

Изготовление мечты

В напористой пропаганде социалистического реализма времен Мао с ее массовыми кампаниями фигурировало голубое небо, развевающиеся красные знамена и поднятые вверх мускулистые руки. На плакатах китайской мечты обычно присутствует скучный белый фон, знак качества, красная печать, символизирующая высочайшее разрешение, и небольшая рамка с красным текстом, где обозначен стиль народного творчества и государственное учреждение, отвечающее за дизайн плаката (художественный комитет социальной рекламы, входящий в состав управления культуры при ЦК партии).

Эти плакаты представляют собой постмаоистский коллаж из конфуцианской морали, традиционных китайских идеалов, социально-экономических адаптаций, исторических обид и недовольств и повседневной общественной деятельности. Подписи типа «Приближаясь к мечте с утра до вечера» сформулированы с использованием деидеологизированной терминологии, призванной повысить привлекательность плакатов и показать, что здесь нет никакой жесткой и непримиримой пропаганды. В рисунках и картинах используется тематика традиционных увлечений, таких как игра на цитре, и подчеркивается привлекательность сельской идиллии по сравнению с городским жизненным укладом. В названиях и изображениях превозносятся конфуцианские ценности почитания родителей и добросердечия. Среди других тем зажиточность, экономическое процветание, весеннее обновление и китайский образ жизни, в центре которого находятся понятия честности и искренности.

В кампании применяется несколько видов народного искусства, например, традиционное китайское вырезание фигурок из бумаги, которому сотни лет. Красные вырезанные фигурки родом из округа Юньчэн, что в провинции Шаньси, а разноцветные вырезки пришли из района Юсянь в провинции Хэбэй. В кампании часто используются деревянные лубочные картины из поселка Янлюцин, что близ города Тяньцзинь, а также гравюры по дереву Таохуаву из провинции Сучжоу. Розовощекие фигурки типа той, что стала главной картинкой в кампании, изготавливаются в мастерской глиняных скульптур Нижэньшан в Тяньцзине. Розовощекая девочка с невинным выражением лица стала самым реалистичным представлением о мечте.

В рамках этой кампании используется тысяча с лишним картин художника Фэн Цзыкая (Feng Zikai), которого казнили во времена культурной революции, а в 1978 году посмертно реабилитировали. Так, на одной из них изображен всадник на коне, который смотрит на дерево с обрезанными ветками. Сверху на картине лозунг со словами «Китайская культура и цивилизация будут жить и дальше безостановочно», и она сопровождается стихами Кунь Инь (Kun Yin). Короткие стихи украшают многие плакаты, в том числе, самый главный, на котором написано одно из 150 стихотворений популярного блогера Се Шаоцина (Xie Shaoqing).

Этнические мотивы в эту кампанию вплетают крестьянские картинки из района Лунмэнь в Гуандуне и из района Уян, что в провинции Хэнань. Здесь налицо влияние художественного стиля этнических меньшинств, находящее выражение в более смелых черных контурах, в шутливом масштабе и в геометрических фигурах, отражающих простоту сельской жизни. Здесь в художественной кампании, ставящей в центр внимания китайцев хань, сливаются воедино народы периферийных районов, создавая картину национального государства, в котором у всех общая судьба.

Плакаты формируют модель нравственности и позитивной гражданственности в партийном представлении, в которой поощряется товарищество и упорный труд, забота о престарелых и любовь к сельской жизни, которая рисуется веселой и идиллической. На плакатах в основном молодежь и пожилые люди, выказывающие сентиментальные чувства и демонстрирующие родство душ через привлекательные и живописные картины прошлого, а также через вдохновляющие представления о коллективном будущем. Художественный посыл заключается в призыве к участию в общественной жизни Китая, корни которой лежат в этнокультурных формах выражения хань, а также в поддержании энтузиазма аудитории и доверия к государству.

Иллюзия и реальность

В философии и политике мечта существует как инструмент откровения и иллюзии. Декарт писал о похожих ощущениях, формирующих связь между состоянием мечтательного сна и пробуждения, в силу чего все представления могут оказаться ложными. Философ даосизма Чжуан-цзы (Zhuangzi) полагал, что воспринимаемую как реальное чувство мечту можно спутать с реальностью. Убеждая мечтателя и аудиторию в своих потенциальных возможностях, мечта доказала свою полезность как инструмент риторики, разжигающий националистические настроения и усиливающий поддержку режиму.

В Китае мечта материализовалась в качестве объединяющего лозунга для Олимпиады 2008 года - «Один мир, одна мечта», указывающего на единое международное сообщество и важное место Китая в этом сообществе. Столкнувшись с нынешней социально-экономической действительностью, с растущей разницей в доходах, с волнениями меньшинств, китайская мечта Си Цзиньпина направляет внимание на гармоничное будущее, объединенное общей этнокультурной идентичностью, где каждый член общества может пользоваться благами процветающей национальной экономики.

Эта мечта представлена избитыми штампами, такими как конфуцианская добродетель весны и почтительного отношения к родителям. Демонстрируя и пропагандируя народную культуру и простоту, плакаты передают ощущение ностальгии и популизма, указывая на близость к мечте и на чувство принадлежности к ней. Таким способом в кампании используется серая зона между мечтой и реальностью, которая наполняется безобидными и банальными изобразительными средствами с целью подключения как можно большего количества населения к партийно-государственной мировоззренческой концепции.

Постель одна, мечты разные

Выступая в июне прошлого года на конференции, посвященной перспективному направлению движения и реформам в Коммунистической партии Китая, Си Цзиньпин сказал: «Обретение или утрата народной поддержки это вопрос жизни и смерти для коммунистической партии». В таком контексте данная кампания вполне совпадает с лейтмотивом его правления вплоть до настоящего времени: оптимизация бюрократии и укрепление партийной власти над государственным аппаратом и над все более плюралистическим обществом.

В своей кампании Си приходится мириться с существованием разнообразных и весьма своенравных групп с различными интересами, которые ослабляют стабильность в государстве и тем самым создают угрозу правящей партии. Среди этих групп прослойка деловой элиты, недовольная государственным регулированием и ограничениями, накладываемыми на ее экономическую власть; растущий класс офисных «белых воротничков», стремящийся к повышению качества жизни и обеспокоенный такими вещами как ухудшение экологической обстановки, нехватка ресурсов, безопасность продуктов питания и общественное здравоохранение; уязвимые социальные группы, такие как мигранты и рабочие из числа «синих воротничков», которые все больше обретают политическую сознательность и беспокоятся по поводу заработной платы и своих трудовых прав; а также группы этнических меньшинств, борющиеся за власть на местном уровне, за право участия в принятии решений и за другие проявления независимости и самостоятельности.

Плакаты с их безобидными изобразительными средствами и деидеологизированными лозунгами призваны очаровать каждую из этих групп, не обращаясь при этом к известным темам для критики. Призывы к зажиточности и представления об общем благополучии способствуют выработке коллективного отношения к солидным финансовым ресурсам Китая и к росту ВВП. А отказ от мотивов из эпохи Мао и от марксистских нотаций дает кампании возможность отойти в сторону от неудобного противоречия между партийной поддержкой капиталистическому классу и коммунистическим происхождением партии.

Короче говоря, у режима есть ответы на вопросы самых разных групп, переживающих сдвиги в своей судьбе, мировоззрении и качестве жизни с тех пор, как Китай в конце 1970-х открылся навстречу внешнему миру. Всеохватывающая китайская мечта с ее повсеместными плакатами воспитывает у аудитории чувство общности и коллективизма, учит ее преданности государству, которая должна быть превыше личных интересов и устремлений. Смесь из банальных сценок, народной культуры и общей ностальгии создает у населения оттиск коллективной памяти, настоянный на чувствах схожести.

То, что эта кампания рассчитана на внешний эффект, но совершенно не агрессивна, имеет и международные последствия. Те, кто с опаской следит за усилением Китая, вряд ли найдут какую-то враждебность или высокомерие в этих наивных и обращенных внутрь изображениях. В декабре 2013 года в Шанхае состоялся «Мировой диалог о китайской мечте», в котором приняли участие такие выдающиеся специалисты как Кеннет Либерталь (Kenneth Lieberthal) и Мартин Жак (Martin Jacques). Там было три круглых стола, и один назывался «Китайская мечта и мирное развитие».

Непостоянная мечта

В 2013 году ученые из Гарвардской школы бизнеса провели исследование и выяснили, что у 41 пользователя интернета китайская мечта ассоциируется с народом, и лишь у 23 с государством. При этом в блогах и статьях о ней пишут, что она улучшает общество в целом. Таково предназначение этой кампании как инструмента партийно-государственного аппарата, но несмотря на положительное отношение к ней со стороны масс, ее не следует рассматривать как продукт общества.

Конструкт сопричастности, предлагаемый плакатами, аналогичен концепции мечты в политике: она вымышленная, но кажется достоверной и реальной. Одной из самых интересных характеристик кампании является то, как в ней изображается Китай. Вместо обычных иероглифов, означающих государство (??), там используются иероглифы, означающие родину (??). Последние в большей степени соответствуют популярному националистическому дискурсу, в котором после эпохи Мао страну все чаще представляют в виде этнокультурного объединения, а не политического образования, определяемого как партийное государство.

Термин «китайская мечта» может уйти из общественного дискурса, когда Си Цзиньпин оставит в 2022 году свой пост. Он попадет в общую кучу других символов и отличительных знаков того или иного руководителя, в ложном свете представляющих болезненную чувствительность к конкретному политическому климату. У Цзян Цзэминя была теория «трех представительств», у Ху Цзиньтао «мирный рост». «Китайская мечта» точно так же имеет конкретную цель: обеспечение власти и контроля партии в данный момент истории. Китайское общество становится все более разнообразным, и партия будет приспосабливаться к изменениям в национальной идентичности, чтобы привязать население к государству. И тогда его мечта в своем нынешнем виде рассеется.

Один ведущий университетский профессор, пожелавший остаться неизвестным, сказал об этом так: «Я думаю, что следующий руководитель КПК обязательно откажется от лозунга Си Цзиньпина и поставит на его место свой собственный. В этом нет сомнений. Срок эксплуатации "китайской мечты" составляет 10 лет».

Источник:inosmi.ru