Таджикский вариант для Асада

О расколе франко-британского тандема, трех провалах Обамы, новом прецеденте в международном праве и пяти причинах, обусловивших победу Асада на прошедших выборах - об этом и много другом в эксклюзивном интервью КАВПОЛИТУ рассказал доцент факультета мировой политики МГУ им. М.В. Ломоносова Алексей Фененко.

- По итогам президентских выборов победу одержал Башар Асад. Как вы считаете, что помогло ему выиграть?

- Думаю, что выиграть ему помогло три момента. Первый - это то, что в силу определенных причин Асад стал в представлении сирийцев политиком, который ведет борьбу за независимость своей родины. А сирийская оппозиция продемонстрировала свои тесные связи с Западом. Отсюда естественная неприязнь внутри большой части сирийского общества к оппозиции и к западному влиянию. И тот факт, что оппозиция всё время координировала свои действия то с Вашингтоном, то с Лондоном, то с Анкарой, и даже пыталась вовлечь Израиль осенью 2012 года в конфликт - все это, конечно, играло против оппозиции. В итоге Асад получил роль политика, который борется за самостоятельность Сирии.

Фактор второй - это, конечно, усталость сирийского общества от войны. В стране идет жестокая война на протяжении последних трех лет. Причем до начала конфликта Сирия была страной с неплохим уровнем жизни. И я думаю, что в обществе появились чувства ностальгии и раздражения в отношении повстанцев. Мол, без вас была нормальная слаженная жизнь. Так что вторая причина очень важна - ностальгия по временам спокойной жизни до 11 года.

Третий же момент: среди повстанцев очень силен радикальный исламский компонент. Именно страх перед жесткой исламизацией общества играет против повстанцев.

Дело в том, что во второй половине прошлого Сирия стала светским государством, и расставаться со светскими ценностями ради того, чтобы перейти на какие-то радикальные позиции, сирийский народ попросту не готов.

И четвертый момент - это ливийский опыт. Все прекрасно видят, к чему привело вмешательство в Ливию. Демократия не наступила, а началась межклановая война. И возник страх перед распадом государства. Это тоже сыграло на руку Асаду.

Наконец, последние события после женевских соглашений в сентябре доказали, что только Асад способен контролировать Сирию. И оппозиция, какой бы она ни была, так и не сумела выставить ни одной по-настоящему яркой фигуры, которая была бы ему политическим противовесом. И я думаю, что совокупность этих факторов и обусловила победу Башара Асада на прошедших выборах.

- А какая-то внешняя помощь, например от России или Ирана, в период президентских выборов была оказана Башару Асаду?

- Внешняя помощь Асаду заключалась в одном, что ряд внешних акторов не допустили военного вмешательства в Сирию. Если бы не помощь России и Китая, я думаю, что еще весной 2012 года его режим был бы попросту свергнут. И тот фактор, что они сумели направить процесс в дипломатическое русло, что они сумели организовать конференцию в Женеве в январе, пусть она и завершилась ничем, но она показала две вещи сирийскому обществу. Первое - у Асада есть друзья. И второе - что повстанцы тесно координируются Западом. Это и была ключевая помощь со стороны России и Китая.

- А Иран оказывал помощь? Он является другом Асада?

- Я думаю, что нет. Это миф в весьма преувеличенной форме. Дело в том, что Иран - это все-таки шиитское государство, построенное на шиитской идеологии, поэтому светский режим Башара Асада сам по себе вряд ли может являться дружественным для Ирана. Вопрос здесь, скорее, в другом - может ли это быть дружбой против третьих сил? Скорее, участие Ирана обусловлено дружбой против Израиля. Также это дружба против американской политики. Иранцы понимают, что они оказываются в весьма недружественном окружении на Ближнем Востоке. И, конечно, как-то хочется прорвать кольцо изоляции. То есть в отношении Сирии и Ирана возможен тактический союз, но стратегический - едва ли.

- А какой интерес у Китая в том, чтобы Башар Асад сохранил свое президентское кресло?

- Такой же, как и у России. Главная задача у американцев - это создать прецедент нового международного трибунала и новой гуманитарной интервенции. И, как следствие, осуждение лидера суверенной страны.

В середине 80-х годов в международном праве по факту появилась еще одна норма, которая допустила свержение лидеров суверенных государств, проведение над ними международного трибунала и ограничение таким образом их внутренней политики. И неудобно чувствуют себя в таком мире все, включая лидеров России и Китая.

Магистральная цепь - США и их союзники, взяли курс на радикальную реформу международного права. Я думаю, что, защищая Асада, Россия и Китай отчасти защищают себя. Они не допускают появления такого прецедента в международном праве.

И значимость сирийского кризиса в том, что Россия и Китай впервые стали предпринимать какие-то конкретные шаги.

Когда были кризисы в Югославии, в Иране, в Ираке, Россия и Китай, и отчасти Франция, осуждали эту тенденцию, говорили: «ай-ай-ай», но в общем-то ничего конкретного не предпринимали. Сирийский же кризис уникален тем, что буквально за 2011-12 годы Россия и Китай несколько раз воспользовались правом вето в совете безопасности ООН. В «холодную войну» не было такого кризиса, где трижды бы использовалось право вето. Впервые наблюдается реальное противодействие стратегии отмены режимов.

- Страны G7 не признали результаты прошедших в Сирии выборов, что было вполне предсказуемо. Как вы считаете, эти страны сейчас будут предпринимать какие-то шаги?

- Эти страны далеко не едины. Я бы обратил здесь внимание на Великобританию. Эта страна очень резко меняла свою позицию на протяжении последнего года. В конце 2012-го Великобритания вместе с Францией выступали главными сторонниками вмешательства в Сирию, и администрация Обамы, грубо говоря, видела сценарий в этой стране как повторение ливийского конфликта: что основною ударную роль сыграют Великобритания и Франция. Они проведут операцию, ну а американцы обеспечат воздушный компонент. Прилетят, красиво пробомбят и улетят обратно на корабле.

А вместо этого кабинет Кэмерона стал проводить иную политику, и с начала 2013 года начал выстраивать диалог по Сирии с Россией. Британия продемонстрировала готовность говорить по Сирии без американцев. Какой еще британский премьер после 1956 года мог на это посягнуть?

Кроме того, когда анализируют отказ американцев от операции в Сирии, почему-то забывают очень важный момент - что именно британский парламент проголосовал против американского вмешательства, и это было для американцев настоящим шоком. Я как раз в те дни был в Соединенных Штатах, и могу вспомнить настроения, которые витали в то время в Вашингтоне. Это был провал европейской политики Обамы, который столько вложил в подъем Великобритании, в формирование франко-британского тандема, и вот впервые после 1949 года ключевой союзник не поддержал его.

Великобритания опять претендует на роль гаранта вместе с Россией и США. То есть Британия постепенно примеривается к роли посредника между Россией и США в сирийском кризисе. И я не исключаю, что в какой-то момент Кэмерон предложит вариант урегулирования сирийского конфликта. Не потому что сильно полюбил Сирию, а потому что увидел в этом путь возвышения статуса Великобритании. Грубо говоря, британцы хотят посягнуть, как я понимаю, на то, что имели французы в годы холодной войны. Роль моста, ключевого контактного пункта между Россией и США, между Европейским союзом и США, а теперь между Россией и США. И я думаю, что Кэмерон будет пытаться использовать эту роль.

- А какая сторона проиграла в сирийских событиях?

- Это Франция. Франция лишилась всех тех дивидендов, которые она имела традиционно на Ближнем Востоке. Франция уже воспринимается не так, как это было до ливийской войны. Теперь она видится как один из американских союзников. И это удар по французской политике.

- Можно ли считать, что начнется конфликт между США и Великобританией?

- Я думаю, что до конфликта не дойдет, все-таки пока Великобритания слишком тесно привязана к Соединенным Штатам. Но я думаю, что англичане будут провоцировать некий дипломатический конфликт, в ходе которого они смогут продемонстрировать, с одной стороны, самостоятельность, с другой стороны - свою новую посредническую роль. Думаю, что такие сценарии в Лондоне рассматриваются.

- Путин готовится ко встрече с Олландом. Как вы считаете, сейчас Франция тоже поменяет свои ориентиры и будет пытаться договориться с Россией? Или у Парижа есть свой козырь в рукаве?

- К сожалению, Франция после Николя Саркози слишком сильно изменилась. При президенте Саркози Франция вернулась в военную организацию НАТО, заключила двусторонние соглашения с Великобританией о привилегированном военно-политическом партнерстве на 50 лет. И события в Ливии, и после в Сирии, имели одной из целей доказать успешность работы франко-британского тандема на Средиземном море и на Востоке. Это был проект, в том числе, администрации Обамы. Но затем Франция утратила через войну в Ливии, через конфликт в Сирии свое влияние, став младшим партнером даже не США, а Великобритании. И такая Франция уже и в России перестала восприниматься как прежде. Ведь раньше мы, еще при Шераке, выстраивали свою европейскую политику с расчетом на сильную, независимую с военной точки зрения Францию. Теперь все поняли, что Париж лишился этой роли. А вот кому она теперь перейдет - большой вопрос.

- С учетом таких перемен, можно ли считать, что сирийский кризис войдет в более-менее спокойную фазу, или все-таки будут новые провокации и новые вспышки?

- Вспышки и провокации начнутся по одной простой причине: Обаме сейчас нужен крупный внешнеполитический успех. Минувший год был, мягко скажем, неудачным для президента США.

Было три неудачи. Первая - это демонстративный отказ от военной операции в Сирии и согласие на российское посредничество. Вторая - крах его европейской стратегии через ослабление франко-британского тандема. Тем более отказ Великобритании быть во всем верным союзником. Оказалось, что Лондон вовсе не так лоялен Вашингтону, как это виделось из администрации Обамы. И третья - это, конечно, Украина.

Обаме нужно срочно компенсировать эти три неудачи, доказать, что он силен, и что он не сдает американские интересы. И здесь напрашивается несколько вариантов. Первый - Восточная Европа, о чем позавчера в своей варшавской речи говорил Обама, но это опасно. Это слишком близко подводит к грани военной конфронтации. А вот Ближний Восток, в том числе Сирия - помахать кулаками здесь, боюсь, будет очень большим соблазном для администрации президента США.

- Если начнутся вспышки в Сирии, они отразятся на регионе Южного Кавказа?

- Скорее, они могут создать проблему Израилю, ведь для Израиля, да и для Турции, это прямая опасность. Эти две страны больше всех опасаются эскалации военного конфликта в Сирии. На мой взгляд, в Вашингтоне есть сильное желание наказать Турцию за ее растущую самостоятельность и за попытки оказать давление на Иракский Курдистан, и за открыто пророссийскую политику Турции во время пятидневной войны в Грузии, когда она закрыла проливы для американцев. Вот за все это определенный сегмент американского политического сообщества мечтает наказать Турцию. И дальнейшая эскалация напряженности в Сирии может изменить ситуацию.

- Обама, грубо говоря, будет махать кулаками за счет Турции?

- Он мечтал за счет Турции помахать кулаками, но вот беда - Эрдоган занимает слишком умеренную позицию.

- То есть сейчас он не ввяжется в провокацию?

- Я думаю, что нет. Но это зависит от масштаба провокации. Если завтра, например, какие-то ребята из Сирии под видом правительственных сил взорвут ключевые порты в Стамбуле, то, конечно, ввяжется.

- А если Эрдоган откажется, возможно, что в ближайшее время в Турции начнутся серьезные внутренние волнения?

- С 2007 года в Турции, по-моему, не прекращаются внутренние волнения, они все время идут по нарастающей. Турция столкнулась с внутренним кризисом - а куда ей, собственно идти дальше? Если она не идет в Евросоюз, туда ее просто демонстративно не берут, то куда ей идти?

- В Евразийский союз...

- Как вариант. Но тут большую играет внутриполитическая обстановка в Турции. Одна партия поддержит такое решение, другая - воспротивится. Существует и тюркское направление. Некоторые силы считают, что сближении Турции с Россией предает Азербайджан и теперь уже крымских татар…

- Еще, видимо, Казахстан, Туркмению…

- Как показали минувшие 20 лет, у Турции нет ресурсов, чтобы оказывать влияние на Казахстан, и тем более на Туркмению.

- Сейчас проходит 4 саммит тюркоязычных государств, и, что удивительно, на мероприятие прибыл и президент Туркменистана. И до этого были переговоры Турции, Туркменистана и Азербайджана… Может, Турция все-же начинает выстраивать свое влияние на тюркский мир?

- В 1993 году была подписана знаменитая анкарская декларация, в которой говорилось о партнерстве всех тюркских стран. И вот тогда громко кричали о возрождении пантюркизма. Но оказалось, что никакого реального пантюркизма Турция так и не смогла предложить. Нет ресурсов. В начале, середине 90-х американцы пытались раскрутить этот проект, сделать из Турции проводника своей политики на Востоке. Но не получилось. И Турция не потянула, да и страны Центральной Азии видят себя уж никак не ниже Турции, а то и равными, и даже превосходящими ее по ресурсам. Я слышал от представителей туркменской элиты такую мысль - у нас, простите, газ, а что у Турции? Это интересная постановка вопроса - кто тут главный? И отчасти это может быть выгодно даже России.

- А возможно, что Катар сейчас может помочь Турции в расширении ее полномочий на тюркоязычные страны? Тем более, что сравнительно недавно Доха предлагал организовать в Турции площадку известной Аль-Джазиры, которая как раз бы вещала на тюркоязычный мир?

- Мне кажется, что все как раз наоборот. Катар находится под слишком большим США, и задача Катара - как раз вбить клин между Турцией и теми же странами Центральной Азии.

И даже если представить, что все предложения Катара будут реализованы, как в Центральной Азии будут воспринимать Турцию? Еще одна американская марионетка… И через Катар американцы и сауды пытались действовать именно так.

- Возвращаясь к Сирии… Если в ближайшей перспективе начнутся серьезные провокации, на ваш взгляд, как России следовало бы себя повести? Может быть, предложить Сирии Евразийский проект?

- Я думаю, что ничего резкого сейчас России делать не надо. Все зависит от того, сумеет ли Асад сейчас задавить волнения. Задача переизбранного президента Сирии - маргинализировать радикальную оппозицию. Ему нужно предложить некий компромисс умеренной части оппозиции, включить ее в политическую систему, и тогда произойдет маргинализация наиболее радикальных сил. Грубо говоря, Асаду нужен Таджикский вариант. В 1996 году России через Московский договор удалось расколоть пальмирский клан Таджикистана, большая часть создала легальную партию, а меньшая ушла в Афганистан. Вот сейчас перед Асадом стоит задача расколоть оппозицию.

Источник:kavpolit.com