Одесское эхо живого костра в Сайгоне

Сгоревшим, застреленным и забитым насмерть людям, вся вина которых состояла в том, что они хотели говорить на родном языке и связывали своё будущее не с Евросоюзом, а с Россией, не довелось увидеть, сколько лжи о них было выдано в эфир и в интернет «свидомыми» русофобами.

Они не стали свидетелями бурной радости фурий Майдана Фарион и Оробец, унавозивших Твиттер воплями «Пусть горят черти в аду!» и «Колорадские скопища ликвидированы!», и их отмороженных единомышленников, вроде «правосека» Трофименко, назвавшего погибших «путинскими наёмниками, дегенератами и люмпенами…»

Мученики «Одесской Хатыни» никогда не узнают, что, по версии властей, растиражированной украинской и западной прессой, они сожгли себя сами, а всё случившееся стало результатом «провокации террористов, засланных ФСБ».

Но мёртвые сраму не имут. Выйдя на улицы в знак протеста против оголтелой русофобии новых хозяев Украины и оставшись в горящем Доме профсоюзов, они свой выбор сделали. Иначе поступить эти люди не могли. Теперь им всё равно, что о них говорят и пишут. Небезразлично это должно быть тем, кто продолжает жить с памятью о случившемся. Именно от них зависит, будут ли жертвы Одессы и других городов Новороссии напрасными или нет, понесут ли их убийцы и те, кто их вдохновлял, заслуженное наказание, и рассеется ли облако лжи и ёрничания вокруг их имен.

К сожалению, так бывает далеко не всегда, но обнадёживающие прецеденты в истории всё-таки есть.

Одиннадцатого июня 1963 года к одному из перекрестков в центре южновьетнамской столицы Сайгона в полном молчании подошла колонна буддийских монахов. Они несли плакаты с требованиями к правительству прекратить гонения на их единоверцев и обеспечить равенство конфессий. Во главе демонстрации медленно ехал голубой автомобиль «Остин Вестминстер»…

К тому времени по стране прокатилась волна акций протеста, вызванная расстрелом мирного шествия в городе Хюэ. Там, вопреки запрету властей, буддисты пытались в День рождения Будды пронести по улицам конфессиональный флаг. Полиция открыла огонь, погибли девять человек, многие были ранены. Президент Южного Вьетнама Нго Динь Зьем заявил, что власти не несут ответственности за инцидент, а демонстрантов расстреляли партизаны-вьетконговцы. Эта откровенная ложь вызвала общественное возмущение, но власти пресекали любые проявления недовольства.

Президент, принадлежавший к католическому меньшинству, не скрывал своего желания сделать Южный Вьетнам полностью христианским, и даже посвятил страну Деве Марии. Однако избранные им методы были очень далеки от заветов Спасителя. Сформированные при поддержке властей вооруженные дружины католиков во главе с приходскими священниками разоряли и разрушали пагоды, насильно крестя целые деревни. Отказавшихся менять веру предков подвергали дискриминации: чиновники и офицеры не могли рассчитывать на повышение, крестьяне несли тяжкую трудовую повинность, горожане платили повышенные налоги. Поступавшую из-за рубежа гуманитарную помощь распределяли в основном среди католиков. Крест на шее предоставлял различные льготы, давал налоговые послабления и был обязательным условием для карьеры.

Римско-католическая церковь стала крупнейшим землевладельцем в стране, флаг Ватикана вывешивался рядом с южновьетнамским во время государственных торжеств.

Всё это происходило в стране, где буддисты составляли подавляющее большинство. Но Нго Динь Зьем был убежден в успехе своей религиозной реформы, полагая, что миролюбивые и незлобивые последователи Будды не будут сильно ей противиться. Придя к власти по итогам сфальсифицированного референдума, когда за него проголосовало больше избирателей, чем было зарегистрировано (в Сайгоне он получил 135%, абсолютный мировой рекорд), президент расставил на ключевые посты родственников и земляков-единоверцев, рьяно претворявших в жизнь его политику. Младший брат главы государства и по совместительству его главный политический советник и куратор спецслужб Нго Динь Ню создал разветвлённую сеть доносчиков, опутавшую все общество.

Уверенность владыки Южного Вьетнама в том, что всё под контролем и ему не страшны выступления непокорных буддистов, была подкреплена поддержкой Вашингтона, где долго считали, что решительный Нго Динь Зьем способен успешно противостоять вьетконговцам и коммунистической угрозе с севера…

Сайгонцы, оказавшиеся 11 июня 1963-го на перекрестке, где остановилась колонна монахов, поначалу поспешили покинуть опасное место, полагая, что сейчас полиция разгонит протестующих. Однако то ли стражи правопорядка замешкались, то ли соответствующая команда запоздала, но буддисты успели встать в круг, в центре которого оказался голубой «Остин». Из машины вышли три монаха. Один бережно положил на асфальт подушку, второй сел на нее и начал нараспев читать молитву. Третий достал из багажника канистру с бензином и вылил ее содержимое на сидящего.

Толпа замерла. Когда прозвучали последние слова молитвы, человек зажег спичку и поднес её к себе. Пламя мгновенно охватило сидящую фигуру. В этот момент один из участников демонстрации произнес в мегафон:

- Буддийский священник сжигает себя, он становится мучеником.

Живой костер горел несколько минут, все это время монах ни разу не пошевелился и не издал ни звука. Многие собравшиеся рыдали в голос, а некоторые, в том числе несколько полицейских, по буддийской традиции пали ниц в знак глубокого почтения. Позже выяснилось, что сердце мученика осталось неповреждённым. В тот же вечер тысячи сайгонцев увидели в небе над городом лицо плачущего Будды.

Человека, пожертвовавшего собой за веру, звали Тхить Куанг Дык. Он был известным проповедником, основал более тридцати пагод и служил настоятелем в одном из крупнейших храмов. Перед смертью Дык оставил короткое письмо:

«До того как закрыть глаза и устремить взор к Будде, я почтительно прошу президента Нго Динь Зьема проявить сострадание к народу и обеспечить религиозное равенство, чтобы сила нашей родины была вечной. Я призываю всех объединиться, чтобы принести жертвы в защиту буддизма».
Весть о случившемся быстро облетела планету. Во многом этому способствовал фоторепортаж с места событий американского журналиста Малькольма Брауна, позже получившего за него Пулитцеровскую премию. Увидев один из опубликованных снимков Брауна, президент Кеннеди воскликнул:

«Никогда газетная фотография не вызывала столь сильного волнения во всём мире».
Иностранные послы, аккредитованные в Сайгоне, от имени своих правительств потребовали от властей Южного Вьетнама немедленно начать переговоры с протестующими. Были вынуждены отреагировать и американцы, до этого в упор не замечавшие «милых чудачеств» своего сайгонского протеже. Госсекретарь США Дин Раск заявил, что если соглашение с буддистами не будет заключено, Вашингтон публично откажется от любых связей с режимом Зьема.

Но диктатор не собирался менять внутреннюю политику. Сделав вид, что поддался международному давлению, он объявил о готовности пойти на уступки. Выступив по радио, президент сообщил, что переговоры с буддистами возобновлены и стороны постепенно находят общий язык. Он также заметил, что на мнение общественности по поводу инцидента могли повлиять подтасовавшие факты экстремисты, и заверил вьетнамцев, что они могут быть спокойны, «положившись на конституцию или, другими словами, на меня».

Это выступление дало старт мощной антибуддистской кампании в проправительственных СМИ (а других в Южном Вьетнаме не было). Появились статьи, уличавшие соседнюю Камбоджу в провоцировании кризиса, чтобы укрепить свои позиции во Вьетнаме. Протестующих обвиняли в связях с коммунистами, называя главную пагоду столицы «Политбюро Ся Лой». Публиковались сенсационные журналистские «расследования». В одном утверждалось, что монаха заставили поджечь себя, предварительно накачав наркотиками, в другом рассказывалось, что он совершил самосожжение в обмен на денежную компенсацию от фоторепортёра Брауна. Газеты наперебой цитировали жену младшего брата Нго Динь Зьема, мадам Ню, считавшуюся при холостом президенте первой леди Южного Вьетнама, сказавшую: «Пусть эти хулиганы в рясах продолжают свое барбекю-шоу, а мы поаплодируем». Это ничего не напоминает?

Затем власти перешли к активным действиям. Соглашение с буддистами было аннулировано, все уступки признаны недействительными. К подавлению акций протеста привлекли армию. Многие монахи были арестованы или убиты, пагоды разрушали танками.

Но процесс крушения режима, запущенный самосожжением Тхить Куанг Дыка, было уже не остановить. После публикации фотографий Брауна никакая ложь не могла спасти репутацию режима Нго Динь Зьема. Духовный подвиг монаха окончательно убедил американцев в том, что его поддержку надо прекращать, и США отвернулись от своего южновьетнамского «сукиного сына». 2 ноября 1963-го президент и его брат были убиты в ходе военного переворота…

Просто удивительно, как в разное время в далеких друг от друга уголках мира правители, пытающиеся навязать соотечественникам идею национальной идентичности по религиозному (Южный Вьетнам) или языковому (Украина) признакам, одинаково действуют в отношении инакомыслящих. Остается надеется, что и финал у них будет похожим.

Источник:narpolit.ru