Киев пытается разыграть северокавказскую карту

Новая киевская власть пытается выстраивать свою политику, максимально дистанцируясь от России. При этом утрата Крыма и дестабилизация на Донбассе воспринимаются не как следствие собственных политических просчетов и ошибок, а как исключительное проявление российской "имперской агрессии". И в этом контексте использование северокавказских сюжетов видится Киеву как средство для противодействия Москве. Логика такова: если Россия поддерживает "агрессивных сепаратистов" внутри Украины, то Украине следует всячески поддерживать любые националистические или сепаратистские силы, заинтересованные в распаде или ослаблении РФ.

На сегодняшний день российско-украинские отношения переживают самые худшие времена со времени распада Советского Союза. И хотя дипломатические отношения между странами не расторгнуты, недавние акции против представительств РФ в Киеве и в Одессе говорят о том, что конфронтация набирает силу. В этом контексте нельзя исключать того, что инициатива Ляшко получит поддержку в Верховной Раде. На фоне надвигающихся экономических проблем и войне в Донбассе киевские власти пытаются мобилизовать население перед лицом "внешнего врага". И разыгрывание северокавказской карты вполне может быть использовано. Естественно, не для восстановления какой-то исторической справедливости, а для поддержания конфронтационной формы.

Однако стоит заметить, что если Украина пойдет по этому пути, то она во многом повторит предшествующий опыт Грузии. Сегодня этот опыт подвергается серьезной ревизии со стороны представителей "Грузинской мечты", пришедших на смену Михаилу Саакашвили и его команде. К этому опыту имеет смысл и обратиться, чтобы понять, насколько он был продуктивен для самой Грузии.

"Черкесский вопрос" приобрел политическую актуальность после того, как Сочи получил право принимать зимнюю Олимпиаду. Он не был открыт параллельно с решением МОК, поддержавшего на своей сессии в Гватемале российскую заявку. Понятие "геноцид" применительно к истории черкесов (адыгов) прежде уже было использовано в законодательстве субъектов Российской Федерации. В феврале 1992 года соответствующая оценка была дана в Кабардино-Балкарии, а в апреле 1996 года - в Адыгее (обращение президента и Госсовета республики к российской Госдуме).

При этом сам "черкесский вопрос", как бы его ни трактовали, отнюдь не ограничивался проблемами исторического прошлого. Фактически он распадался на несколько отдельных сюжетов, имеющих свою самостоятельную природу. Таковыми можно считать земельные отношения (наибольшая их актуальность наблюдалась в Кабардино-Балкарии), этническое представительство во власти (этот вопрос не раз остро вставал в Карачаево-Черкесии), репатриацию адыгов на земли предков (данная тема активнее всего обсуждалась в Адыгее, где "титульный этнос" не составлял количественного большинства).

Вопрос о репатриации обострился в связи с эскалацией гражданской войны в Сирии, где к началу противостояния проживала многочисленная черкесская община. Если же говорить об интерпретациях исторического прошлого, то они были связаны не только с вопросами собственно черкесской истории, но и общими для всей РФ проблемами гуманитарного образования и оценками процессов вхождения различных народов в состав России. При этом все описанные выше сюжеты, включая и отношение к Олимпийским играм в Сочи, по-разному трактовались представителями различных черкесских объединений. Они не представляют сегодня какого-то монолита, и было бы упрощением говорить об их позиции, как об однозначно антироссийском подходе.

Даже многие из тех, кто выступал за необходимость признать "геноцид" черкесов в Российской империи, считали необходимым взаимодействовать с государственной властью РФ и критиковали всякие попытки выноса данной проблемы на международный уровень. Справедливо полагая, что "черкесский вопрос" является внутренним делом России, которая в состоянии его разрешить без всякого внешнего вмешательства. Добавим к этому, что адыги в России - это не только активисты-общественники, но и управленцы различного уровня, начиная от рядовых чиновников и заканчивая главами республик. В период подготовки к Олимпиаде в Сочи они более чем прохладно отнеслись к политизации "черкесского вопроса".

Однако еще в мае 2011 года понятие "геноцид" было введено в политико-правовой оборот не отдельными субъектами РФ, а независимым государством, признанным ООН и проводящим весьма активную региональную и международную политику. Им стала Грузия, возглавляемая Михаилом Саакашвили, имевшим на тот момент большинство своих сторонников в парламенте. Три года назад парламент Грузии единогласно проголосовал за признание событий 1763-1864 гг. в западной части Кавказа "геноцидом Российской империи против черкесского народа". В принятом документе утверждалось, что на протяжении 100 лет Российская империя проводила в отношении черкесов "колониальную политику". Военные действия на Кавказе в XVIII-XIX веках были квалифицированы как "российско-кавказская война".

Остроту ситуации добавлял тот факт, что грузинские парламентарии приурочили свое решение к 21 мая. В северокавказских республиках с адыгским населением (Карачаево-Черкесия, Кабардино-Балкария, Адыгея), а также среди черкесов диаспоры (Турция, страны Ближнего Востока, Европа, США) этот день отмечается, как трагическая годовщина: 21 мая 1864 года русские войска заняли последний очаг сопротивления черкесов на Западном Кавказе - урочище Кбаадэ (Кбаада). Тогда же четвертый сын императора Николая I великий князь Михаил Николаевич принял там парад русских войск.

Сегодня на этом месте располагается поселок Красная Поляна Адлерского района Сочи, ставший за последние годы одним из любимых мест отдыха представителей российской элиты. Для русского оружия это была большая победа после многолетней кровопролитной борьбы. Представители адыгских народов понесли серьезные демографические потери из-за военных действий, болезней и изгнания. Однако история российского проникновения на Кавказ не исчерпывается лишь этнополитическими и человеческими трагедиями. Приход России в регион способствовал всесторонней модернизации Кавказа и его европеизации.

Но какой бы противоречивой и трагической ни была черкесская история XIX столетия (и вообще вся история Кавказа), вовсе не она определила политический выбор грузинской государственной элиты в мае 2011 года. События прошлого были извлечены для реализации задач, которые, по его мнению руководства страны, соответствовали интересам Грузии. Начнем с того, что будь грузинские лидеры последовательны, им пришлось бы наряду с резолюцией о "геноциде черкесов" принимать документ "Об ответственности грузинского народа" за участие в этом процессе. Ведь в XIX веке именно грузинское дворянство считалось главным проводником имперской политики на Кавказе, а десятки и сотни грузинских офицеров проходили службу в рядах русской армии.

Однако в период президентства Саакашвили Тбилиси был заинтересован в ослаблении связей между адыгскими национальными движениями и Абхазией, а также в срыве Олимпиады в Сочи. На первом направлении грузинские власти смогли добиться некоторых успехов, главным образом, пропагандистских. Так, правильность грузинской политики была признана известным черкесским активистом, героем Абхазии и ветераном грузино-абхазского конфликта Ибрагимом Ягановым.

Однако коренного разрыва не случилось. Более того, политика Тбилиси не получила массовой поддержки на Северном Кавказе. Даже черкесские активисты, ориентированные на прежнюю грузинскую власть, стали выражать свое недовольство тем, что политики этой страны отдавали предпочтение общим северокавказским, а не специфическим адыгским сюжетам. Грузия не стала рассматриваться в Северокавказском регионе (несмотря на все сложности в отношениях между национальными республиками и центральной властью РФ), как некий "маяк демократии" и политический магнит.

Идея бойкота Олимпиады также провалилась. Она не получила поддержки со стороны западных стран, на что рассчитывал Саакашвили. Более того, всплеск террористической активности в российско-грузинском пограничье (Лопотское ущелье) заставил Тбилиси посмотреть критически на "кавказофильство" Михаила Саакашвили и Вано Мерабишвили. Новые власти Грузии не только поддержали Национальный Олимпийский комитет своей страны в его стремлении отправить делегацию спортсменов и тренеров в Сочи, но и выразили готовность к кооперации по вопросам безопасности. Об этом публично заявили премьер-министр Грузии Ираклий Гарибашвили и шеф оборонного ведомства Ираклий Аласания.

Но самое главное, Тбилиси не удалось консолидировать все черкесские движения вокруг идеи конфронтации с Россией. И уже сегодня многие адыгские активисты высказались против инициативы Олега Ляшко, справедливо полагая, что она мотивирована не заботой о восстановлении исторической правды, а соображениями политической конъюнктуры. Думается, что Киев на этом пути ожидают схожие результаты.

Сегодня новые украинские власти грезят об ослаблении России. Но слабость и уж тем более коллапс соседней страны, обладающей к тому же ядерным потенциалом, не обойдет стороной и Украину. Грузия и без всякого коллапса, столкнувшись с проявлениями радикального исламизма на своих границах, уже оценила опасность, которая может исходить от России, если та вдруг неожиданно ослабнет.

Однако "черкесский вопрос" не стоит рассматривать исключительно как геополитический инструмент. Он имеет множество внутренних проявлений - социально-экономических, гуманитарных, решение которых крайне важно для укрепления позиций России на Северном Кавказе. Успех Москвы на этом направлении ослабит устремления тех, кто пытается разыграть "адыгскую карту" в своих интересах.

Давно настало время дать качественные интерпретации событиям Кавказской войны XIX столетия, не замалчивая острых вопросов, но и не подстраиваясь под националистические настроения, чтобы успокоить некоторые "горячие головы" и привлечь к сотрудничеству конструктивные умеренные силы в том же черкесском движении. Надо понять, что простое молчание в обсуждении острых тем приводит лишь к тому, что эту дискуссию начинают вести другие спикеры. И далеко не всегда в российских интересах.

Источник:novopol.ru