Станислав Белковский: исповедь "маленького человека"

На фейковой странице Белковского «ВКонтакте» написано, что он «любит и умеет эпатировать публику. Его тексты вызывают бурные споры, а порою и скандалы». Хотя этот аккаунт и липовый, господин Белковский соглашается, что любит эпатаж.

Станислав Александрович не скрывает, что «обожает посплетничать». И в разговоре он просто душка. Одним словом, мужчина, приятный во всех отношениях.

Он почти всегда одет в черное, а в руках постоянно крутит то ли черный пластиковый хвост, то ли черную резинку с какой-то красной перемычкой. Рассмотреть точно что это - невозможно: этот хвост-резинка все время в движении - туда-сюда, туда-сюда…

- А что это за штучка, которую вы все время крутите в руках?

- Это аналог чёток. Они самодельные. Я их сам сделал. Это позволяет мне лучше концентрироваться на обсуждаемом предмете. Поскольку я человек шизоидного типа личности, я одновременно думаю разными полушариями про разное. Поэтому мне трудно сосредоточиться на обсуждаемой теме, и я использую разные приемы для концентрации…

Пенсионер Белковский

- Станислав, за последнее время я прочитала много ваших интервью, и мне показалось, что вы в некоторой степени кокетка. Вы называете себя политконсультантом на пенсии. Неужели вы больше не получаете деньги за политконсультации?

- В прямом смысле слова это правда, потому что я не оказываю консультации политикам и не занимаюсь никакими политическими проектами. Это все умерло в 2009-2010-м. Ни в России, ни в Украине, где я был достаточно активным, у меня политических проектов нет. Это не значит, что я не занимаюсь консультациями вообще, но их нельзя назвать политическими. Мой кусок хлеба - это в основном помощь бизнесменам и корпорациям. Если люди хотят сформировать свой публичный имидж, научиться публично говорить и писать, я им в этом помогаю. Но это не политика как таковая, не борьба за власть.

- А какими политическими проектами вы занимались в «предпенсионный» период?

- Это были оппозиционные проекты, которыми я глубоко разочарован. К сожалению, я не могу сильно вдаваться в детали, потому что это не моя тайна, это тайна тех, с кем я взаимодействовал. Я много работал с российскими оппозиционерами и не могу сказать, что я сегодня отношусь к ним очень хорошо. Потому что я увидел там всю ту же гадость, что и в Кремле, только в пародийном варианте. Потому что у Кремля хотя бы есть ресурсы для той гадости, которую он делает, а у оппозиции и ресурсов нет, но есть желание быть как Кремль…

- В чем эта гадость проявляется?

- Если российский оппозиционер уже известен, то каждый второй из них, если не каждый первый, считает себя кандидатом в президенты, причем уже завтра, и живет по принципу «спасибо мне, что есть я у тебя». Во власти считают, что если написали о Владимире Владимировиче Путине, то ясно, что раньше за это платил Березовский, а теперь Госдеп с Ходорковским. У оппозиции то же самое: если оппозиционер в какой-то публикации выглядит идиотом, которым он, скорее всего, и является, то ясно, что это кремлевский заказ. Или если я, например, подверг критике какую-нибудь оппозиционную партию, то совершенно очевидно, что это сделано за большие деньги по заданию ФСБ. У них нет ни малейшего критического отношения к себе. Вот как в Кремле… Даже у Путина самоиронии больше, насколько я наблюдаю его в публичном поле, поскольку я лишен возможности наблюдать его с близкого расстояния.

- То есть лично с Путиным вы не встречались?

- Нет.

- А хотели бы?

- Конечно. Мне кажется, он интересный собеседник.

- А что бы вы ему сказали при встрече?

- Я ничего не могу ему посоветовать, потому что это абсолютно сформировавшийся человек со своими приоритетами. Но мне было бы интересно проверить некоторые свои гипотезы относительно его психотипа и глубокой системы внутренних приоритетов.

- Извините, процитирую вас: «Мы (с коллегами из Института Сербского) поставили Владимиру Путину диагноз - «гипертоксическая шизофрения»…

- Ну это был, конечно, перебор, это была шутка, но не все ее так восприняли. Ни с какими коллегами из Института им. Сербского я не встречался, и никакого диагноза мы не ставили. Но по смыслу этой шутки, если ее доконструировать, выражаясь умным словом, я подтверждаю свою мысль, что - да, у Путина крыша поехала. Произошло это в этом году под влиянием всего накопленного опыта. Когда Путин приходил к власти, он страдал комплексом самозванца, то есть он не совсем верил, что стал президентом такой большой страны, как Российская Федерация, и страшился собственной роли. Но за 14 лет он окончательно уверовал, что он величайший государственный и политический деятель мира.

- Но ему в этом помогли.

- Ему в этом помогли все, кто только мог. Я в одном радиоэфире предложил отправить в Гаагский трибунал трех человек - меня, Венедиктова и Стивена Форбса (издателя журнала «Форбс»). Потому что мы все втроем и еще 333 тысячи человек сделали все от нас зависящее, чтобы возвеличить Владимира Владимировича. И западные СМИ ему в этом очень способствовали. Но ведь всегда, когда у человека обостряется психоз, то должен быть какой-то детонатор обострения, то есть какое-то яркое эмоциональное впечатление. Мне кажется, таким ярким эмоциональным впечатлением была Олимпиада в Сочи, которая окончательно убедила Путина в том, что он сегодня велик и славен, как наш Господь.

Сколько было разговоров о том, что Олимпиада сорвется, что стадионы рухнут на головы спортсменам и зрителям, потому что они неправильно построены, что сборной России там ловить нечего и она займет в командном зачете седьмое место… Все прошло как по маслу, и еще сборная России заняла первое место в командном зачете.

И тут как раз закрытие Олимпиады совпало с революцией в Киеве, в результате чего возникла вполне понятная психическая картина. То есть величайший государственный деятель мира Путин - и на другой стороне враждебная ему Америка, которая хочет ему отомстить, и поэтому свергает Януковича, и приводит к власти в Киеве «кровавую хунту», которая своим одним из первых действий должна немедленно выкурить Черноморский флот из Крыма.

- Но вы призвали в одном из радиоэфиров нанести тактический ядерный удар по Черноморскому флоту России силами Пятого флота США…

- Да, я потом публично извинился за это высказывание и дезавуировал его. Я погорячился.

- Вы побоялись, что к вам уголовную статью применят?

- Ну, скажем так, я не могу сказать, что я полностью от него отрекаюсь, но, конечно, это был перебор с моей стороны, я тоже был в состоянии крайнего эмоционального возбуждения в связи с крымскими событиями, и, наверное, так делать было не надо. Но в той мере, в какой эта фраза на сегодняшний день отражает военную опасность Владимира Владимировича Путина, я с ней по-прежнему солидарен.

- Опасность, исходящая от Владимира Владимировича Путина?

- Да, военная опасность, исходящая от него с того момента, когда в феврале Путин твердо взял курс на шантаж мира большой войной.

- Еще одна ваша цитата: «Кардинальное преимущество Путина состоит в том, что он может воевать, но не хочет воевать». Но при этом совсем недавно вы же сказали, что «у России нет достаточно военных сил для того, чтобы оккупировать хотя бы юг Украины». Получается, что одно противоречит другому.

- Нет, не противоречит. Это зависит от стратегии и тактики войны. Путин ведет не большую войну образца Первой и Второй мировых войн, он ведет классическую гибридную войну, в которой постоянный контроль над территорией не нужен. Нужны спецоперации, в ходе которых уничтожается и военный, и гражданский потенциал противника. После того как спецоперация завершена, войска уходят в места постоянной дислокации, но политически задача уже решена. Собственно, он так и сделал в части Донецкой и Луганской областей.

Оккупационную армию сейчас держать в Украине он не может, потому что у него пока нет этой армии, и у него нет достаточного запаса лояльности украинского населения к оккупационным войскам, чтобы он мог позволить себе там держать эти войска.

- Сейчас Путин отвел войска от границы, какие, как вы думаете, будут следующие его шаги?

- Ну как отвел, так в считаные дни, если не часы, приведет обратно, поэтому не надо переоценивать это заявление. Это тактические маневры, которые сути дела не меняют. Ведь что Путин сделал в конце августа этого года? Он нанес точеный удар по украинским войскам, разбил их и принудил Украину к тем уступкам, которые она сейчас совершает. При этом он официально не отвечает за это, он утверждает, что он в войне не участвует. Это и есть гибридная война, в которой сейчас он дает урок миру, которой он и шантажирует всех. Когда он говорит, что может ввести войска в Варшаву, он не блефует.

- У него же нет сил, чтобы ввести войска…

- Чтобы ввести - есть. Чтобы оккупировать - у него сил нет, а чтобы нанести удар по какой-нибудь территории - у него силы есть, совершенно спокойно, почему нет. Главное - это ведь война нервов. Проблема в разности цены человеческой жизни. У нас - и в Европе. Можно себе представить, что какая-нибудь европейская страна анонимно посылает солдат на какую-то войну, а когда с нее возвращаются гробы, с семей погибших берут подписки о неразглашении и хоронят чуть ли не анонимно, отрицая сам факт участия в войне? Сколько бы продержалось европейское правительство, которое бы так сделало? А у нас, пожалуйста, не вопрос.

«Я пытаюсь как-то отползти»

- Вы очень резко публично высказываетесь о Путине. Вы не боитесь так критиковать президента?

- Боюсь. Но это та ситуация, когда глаза боятся, а руки делают.

- Вы остановиться не можете?

- Что значит «остановиться»? Остановиться - значит полностью уйти из той сферы, которой я занимаюсь. Я никогда не относился к Путину плохо и не отношусь к нему плохо. И в моей риторике, с тех пор как я стал публичным человеком, 11 с половиной лет назад, было много и пропутинских высказываний, за которые вся наша оппозиция и прогрессивная общественность немедленно объявляли меня путинцем и агентом ФСБ.

- Вы как-то сказали: «Путин обо мне ничего не помнит. Это большой подарок (его мне): высочайшее забвение, как я считаю, избавило меня от многих жизненных неприятностей». То есть если бы Путин что-то конкретное помнил о вас, то это могло осложнить вашу жизнь?

- Ну Путин знает про меня, но он не принимает меня всерьез, то есть я одна из миллиарда мелких сошек, которые вьются над российской политикой и над ним. Он не считает меня за человека - вот в чем секрет моей безопасности.

- А кем он вас считает?

- Представителем планктона, который для красного словца не пожалеет родного отца, ну, значит, и хрен с ним, потому что от этих людей ничего не зависит. Путин относится к человеку тем жестче, чем он считает его опаснее.

Вот, например, Ходорковского он считал очень опасным и дал ему 10 лет тюрьмы. Навального он считает не очень опасным, но все-таки отчасти опасным, поэтому Навальный сидит под домашним арестом. А я и еще миллион таких людей, как я, кому мы нужны? Миллиардов у меня нет, высокого политического статуса или возможности баллотироваться на выборные должности у меня нет… Вернее, возможность есть, но возможности выиграть выборы у меня нет. Ну что, пусть живет. В этой системе надо быть маленьким человеком.

Другое дело, что безопасность или небезопасность такого человека, как я, действительно маленького (что я абсолютно признаю), определяется ведь не волей Путина, который реально про меня ничего не помнит, это ведь может решаться на значительно более низких уровнях. И если я нарушаю чьи-то интересы на значительно более низких уровнях, то вот здесь всякие опасности возможны, и я периодически получаю от них предупреждения. Со мной встречаются мои знакомые люди, которые говорят: «Знаешь, вот там что-то такое про тебя зреет».

- Это люди из администрации президента?

- Нет, администрация президента вряд ли. Хотя при Суркове как раз администрация президента уделяла мне внимание. А при Володине - нет. Володин поэффективнее в этом смысле Суркова. Он особенно не заморачивается.

- А сейчас предупреждения от кого исходят?

- Например, есть крупный капитал, который может быть мною недоволен в связи с какими-то моими высказываниями. Я в каждой конкретной ситуации пытаюсь адекватно оценить риск. Я не хочу сказать, что я всегда иду напролом. Нет, если я чувствую, что опасность существует, - я пытаюсь как-то отползти.

- А подкупить вас не пытаются?

- Нет. С подкупом в прямом смысле этого слова не сталкивался никогда. Бывало, что некоторые люди, которых я критиковал, проявляли интерес к сотрудничеству со мной, но я бы не назвал это подкупом, это был просто интерес к результатам моей критики их.

- На вашей странице в «Фейсбуке» я нашла такой комментарий: «Станислав, вот слушаешь вас и думаешь, откуда вы все так знаете? Прямо что скажете, то и происходит. Не иначе как с самим Боженькой дружите, и он вам нашептывает на ушко». Так откуда, Станислав, действительно вы все знаете?

- Я ничего особенного не знаю, у меня есть какие-то источники, в том числе во власти, но не первоклассные. Я думаю, что среди так называемых политологов, к которым я тоже отношусь, есть люди с источниками гораздо покруче, чем у меня. Я уже давно ни в каких формах не коммуницирую с властью. Хотя напрямую я никогда и не коммуницировал, но с какими-то околокремлевскими и кремлевскими фигурами общался.

- А почему не коммунициируете? Они от вас отказались или вы от них?

- И то, и другое. Сначала я, потом они. Я, потому что в какой-то момент стало понятно, что нужно приносить моральные жертвы, к которым я не готов.

- Например, какую моральную жертву вы не можете принести?

- Ну я не могу быть транслятором каких-то идей и мнений. Они потеряли ко мне интерес, потому что вся линия последних лет - это глубоко путинская линия, на то, что лучший способ уничтожить публичного человека, который тебе неудобен, - это забыть о нем. И я согласен с тем, что эта линия, с точки зрения их интересов, гораздо более эффективная, чем линия времен Суркова, когда два раза в год против меня устраивались какие-то мочильные информационные кампании, а еще в 2005 году разгромили мне дачу. Это для меня небольшая трагедия, но тем не менее это один из эпизодов. Тогда это было обострение по линии всяких «нашистов». Причем за этот разгром задержали каких-то деревенских пацанов, но это не могли быть никакие деревенские пацаны, потому что на стенах моей дачи были оставлены всякие надписи, свидетельствовавшие о подкованности погромщиков в неких политических вещах, в которых деревенские пацаны разбираться не могли. Но я никогда это не пиарил, потому что не считал это большой бедой, мне было неудобно это преподносить обществу как колоссальные страдания. Ну вот… Подсылали ко мне Катю (Муму), как и к другим. Но вопрос в том, что я не клюнул на Катю (Муму). (В 2010 году Катя Герасимова (Муму) и Анастасия Чукова (Чукс) предлагали себя и кокаин оппозиционным политикам и журналистам. Не все отказались. Видеозаписи интимных встреч и нюхания белых «дорожек» были выложены в интернет, а потом показаны и по одному из федеральных каналов. - Е. М.)

Катя (Муму)

- А почему вы не клюнули на Катю (Муму)?

- Она вообще не в моем вкусе… Но я подвел научную базу под историю с Катей (Муму), потому что у меня есть специальный прием, который называется «17-е правило Белковского», оценки искренности женского интереса ко мне. Ну просто я примерно знаю, какие женщины мною в принципе интересуются, какие - нет.

17-е правило - это нужно почитать отрывок из поэмы «Без героя» Анны Андреевны Ахматовой, который называется «День царя», и посмотреть на то, как в тот момент меняется взгляд. Если он меняется правильно, то тогда интерес этой женщины ко мне реален.

- Что должно быть в глазах: поволока, вожделение? Какой должен быть взгляд?

- Специальный. Это нельзя сформулировать, потому что это надо видеть.

- Извините, мне стыдно, но я не знаю этого отрывка. Прочитайте хоть фрагмент!

- Фрагмент? Нет, лучше его прочитать целиком, но тогда это будет выглядеть как попытка протестировать вас на интерес ко мне (смеется), а это неуместно в формате нашей работы

Источник:novayagazeta.ru